Ильяс Есенберлин - Гибель Айдахара
Темир-Кутлук собрал в свою юрту эмиров и стал держать с ними совет, как поступить и как ответить на послание князя Витовта. Многие старые воины, присматриваясь к литовскому войску, понимали, что предстоящее сражение будет нелегким и предсказать его исход сейчас очень трудно, потому они начали склоняться к мысли принять предложение Витовта. Каждый понимал, что, согласившись на предъявленные требования, Орда тем самым должна признать свою зависимость от Литвы. Никогда еще Золотая Орда не знала подобного унижения, но эмиры смотрели в будущее – сейчас главным было окрепнуть, собраться с силами, выиграть хотя бы год или два. Нарушить данное князю обещание никогда не поздно – правители Орды всегда отличались вероломством.
Так бы, наверное, все и случилось, но, когда уже было решено объявить послам князя, что хан готов подчиниться требованиям Витовта, в лагерь прибыл Едиге во главе пятидесятитысячного войска.
– Что здесь происходит? – спросил Едиге, слезая с коня и увидев, что его встречают все эмиры во главе с Темир-Кутлуком.
Хмуро глядя на хана, он выслушал все, что рассказал ему правитель.
– И что же вы решили? – в голосе Едиге послышалась недобрая усмешка.
– Мы решили, чтобы выиграть время, принять требования князя, – виновато сказал Темир-Кутлук.
Лицо Едиге залила смертельная бледность, брови сошлись у переносицы так плотно, что, казалось, срослись.
– Лучше принять смерть, чем встать на колени, не попытавшись даже защитить себя! – Эмир словно забыл о хане и, повернувшись к военачальникам, смотрел теперь на них в упор. – Если литовский князь хочет битвы, то мы будем сражаться!
– У Витовта большое войско… – робко возразил Темир-Кутлук. – У него есть огненные стрелы, производящие гром и убивающие сразу много воинов…
Едиге словно не услышал сказанного:
– Где послы князя?
Главный визирь, стоящий рядом с ханом, склонился перед эмиром в низком поклоне:
– Они ждут ответа в гостевой юрте…
– Пусть приведут их.
Воины из личной ханской стражи привели двух высоких литовцев, одетых в длинные холщовые одежды. Послы с достоинством поклонились Едиге, сразу признав в нем того человека, от которого зависит исход переговоров.
– Вы пришли с дерзкими требованиями, – сурово сказал эмир. – Разве смеет ничтожный князь Витовт требовать от властелина великой Золотой Орды покорности? За то, что вы осмелились принести нам такие слова, вам следовало бы отрезать уши и нос. Но мы не станем делать этого, ибо посол передает поручение своего господина… Идите к своему князю и скажите, что мы не принимаем его требований. Если же он хочет услышать меня, то пусть подъедет к реке. У меня есть что сказать князю…
Не выразив ни страха, ни удивления, послы с достоинством поклонились Едиге, молча сели на подведенных воинами коней и быстро поехали к реке.
Князь Витовт не отказался от встречи. В сопровождении своих военачальников он приехал на высокий берег Ворсклы. Поблескивали в лучах солнца золоченые княжеские доспехи, белый длинногривый конь под Витовтом перебирал ногами, не хотел стоять на месте.
– Слушай меня, князь! – крикнул Едиге. – Если тебя захотелось сделать своим сыном Темир-Кутлука – хана великой Орды, а самому стать его отцом, то желание твое похвально, ибо ты старше нашего хана. Но я старше тебя, а значит, ты годишься мне в сыновья. А раз так, то не мы, а Литва должна платить нам дань. Если же ты не станешь делать этого, то обижайся на себя. Кони воинов Золотой Орды быстры, сабли наши всегда наточены. Даже если ты спрячешься за краем земли, мои воины найдут тебя и отнимут жизнь. Дочерей ваших мы сделаем рабынями, а сыновей погоним на невольничьи рынки. Подумай хорошо, прежде чем решиться вступать в битву с моим войском, и, если запросишь мира, я прощу тебе твою дерзость…
Смех Витовта был ответом на слова Едиге. На совете, который состоялся в этот же день, было решено с восходом солнца начать битву с войском Золотой Орды.
* * *Рассвет принес неожиданность. Едва стал просматриваться противоположный берег, дозорные сообщили князю что золотоордынское войско ичезло. Там, где еще недавно были тысячи всадников, осталась только земля, разбитая в прах конскими копытами, да холодный пепел костров.
Радость и досада смешались в душе Витовта.
– Не спеши радоваться, князь, – остановил его Тохтамыш. – Не просто все это. – Бывший хан хорошо знал все хитрости и уловки, к которым умели прибегать степняки. – Пусть твои люди хорошо посмотрят вокруг. Может случиться такое, что Едиге переправил свои тумены ночью на нашу сторону и ударит вскоре в спину.
Предположение Тохтамыша походило на правду. Золотоордынцы видели, что все свои пушки, всю пехоту князь поставил на берегу реки, и было бы безумием бросать на них конные тумены.
Прискакавшие вскоре разведчики доложили, что нигде не встретили вражеских отрядов.
– Едиге испугался, – с гордостью сказал князь. – Но мой меч отыщет его даже в безбрежной степи, и я заставлю его преклонить передо мной колени.
Тохтамыш с тревогой вглядывался в даль.
– Слова Едиге не расходятся с делом… – уклончиво сказал он. – Здесь какая-то хитрость…
Витовт с презрением посмотрел на своего союзника.
– Смотри, князь!.. – крикнул вдруг бывший хан. – Смотри хорошо!
На юге у самого края земли появилось крохотное облачко пыли.
– Я так и знал! Едиге перешел реку далеко от того места, где стояли твои дозоры!
Лицо Витовта отвердело, глаза сощурились. Не теряя присутствия духа, он приказал выдвинуть пешие полки и пушки на новые позиции.
Пристально вглядывался в горизонт князь. Облако пыли низким валом катилось на литовский лагерь. Вскоре стала видна тонкая черная черта, потом она распалась на маковые зерна, и уже без труда можно было рассмотреть отдельных всадников. Издалека они казались маленькими и не страшными.
– Едиге решил одним ударом смять наше войско… – с усмешкой сказал Витовт.
– Оглянись, князь… – дрогнувшим голосом сказал вдруг Тохтамыш.
Из лесной чащи на другом берегу реки, откуда литовцы уже не ждали врага, выезжали большие отряды всадника и на ходу, рассыпаясь в лаву, мчались к реке.
– Оставить половину пушек на берегу! – приказал Витовт.
– Количество воинов, которые скачут на нас, не превышает ста тысяч, – с беспокойством сказал Тохтамыш. – В войске же у него более двухсот тысяч всадников.
И, не отрывая глаз от наступающего врага, князь презрительно бросил:
– Видимо, Едиге решил уничтожить сначала одну половину своего войска, а затем уж вторую. Начинайте!
Над головой Витовта взметнулось княжеское знамя, и сейчас же, разорвав утреннюю тишину небывалым громом, ударили все тридцать пушек. Ядра врезались в мчащуюся живую лавину и словно вырвали в ней куски. С пронзительным ржанием падали лошади, вылетали из седел всадники. Задние ряды, не в силах удержать своих коней, напуганных грохотом, топтали упавших и продолжали мчаться вперед, уже не желая этого. И снова ударили пушки.
Золотоордынские тумены остановились, смешались и, повернув обратно, устремились прочь. Оказавшись на расстоянии, куда не долетали ядра, они сомкнули ряды и вновь рванулись вперед.
– Едиге безумен, – сказал кто-то из приближенных князя. – Так у него скоро не останется воинов…
На взмыленном коне подскакал к княжескому шатру всадник:
– Князь! С востока идет большое войско! Оно совсем близко!
Витовт посмотрел в ту сторону, где всходило солнце. Слепящие лучи не мешали что-либо увидеть. И вдруг солнце стало тускнеть, сделалось красным. Это поднятая мчащимися всадниками пыль заслоняла его золотой диск.
– Пусть встретят врагов немецкие рыцари и польская конница! – приказал князь.
Ощетинившись копьями, закованные в железо, мерно двинулись вперед на тяжелых конях, укрытых латами, немецкие рыцари. Поблескивая бронзовыми нагрудниками, горячили своих коней нетерпеливые поляки.
Словно вихрь налетела на них золотоордынская конница, и зазвенело железо. В огромном водовороте крутились охваченные яростью люди, разя друг друга мечами, топорами, саблями и тяжелыми соилами.
Время давно перевалило за полдень, а битве не видно было конца, и ни одна из сторон не могла сказать, что побеждает другую. По-прежнему с непонятной яростью бросались поредевшие золотоордынские тумены на пушки и на пешие полки литовцев. Вступил в битву и Тохтамыш со своими воинами. Он сражался на другом берегу реки. Ни у Едиге, ни у Витовта больше не было свежего войска, чтобы, бросив его на помощь своим полкам, переломить ход битвы.
Но не настолько прост и наивен был Едиге. Он не рассчитывал на легкую победу над литовским князем, у которого было такое грозное оружие, как пушки. Не напрасно посылал он своих воинов против железных чудищ, плюющихся огнем. Еще ночью, на подходе к литовскому лагерю, приказал Едиге Шора-батыру затаиться возле реки с пятью тысячами всадников и терпеливо ждать такого момента, когда пушки окажутся не прикрытыми с тыла.
