Алексей Пишенин - Сага о Хельги
Поначалу Одд надеялся, что скоро она его позабудет, потому как после ночного поединка с сыном Торвинда Хельги отправился служить в дружине ярла Хакона, а потом был изгнан на пять лет из их земли. Однако Ингрид ни на кого смотреть не хотела и говорила, что богаче жениха, чем Хельги, когда он вернется, отцу для нее не сыскать.
На это Одд отвечал, что хорошо разглядел он Хельги на пиру в доме Харальда Тордсона и непохоже, что много усилий придется приложить какому-нибудь воину из вендов или из дружины конунга Олафа, чтобы обрезать ему его острый язык. И сколько бы ни вспоминали тот нид, что сказал он на пиру, не хватит этого, чтобы какой-нибудь малоизвестный ярл или конунг подарил ему хотя бы серебряное колечко. И даже если через пять лет он вернется, то не окажется ли у него тогда жены и двоих-троих детей.
На это Ингрид отвечала, что хорошего скальда видать по одной висе, а сложить такой нид в одно мгновение не всякий хороший скальд сможет. Что же до ловкости в бою, то приходит она со временем, и в дружине ярла Эйрика есть кому его поучить обращению с мечом и копьем.
На эти слова Одд только усмехался и говорил, что ловкость в бою, конечно, придет со временем, главное, чтобы это самое время было. И сколько он ни видел битв, Хельги не выстоял бы в них даже в третьем ряду строя.
И так они спорили день за днем, пока Одд не сказал:
— Если до осенней ярмарки не придет вестей от твоего Хельги о том, что ждут его богатство и слава, будешь выбирать между Эйнаром Харальдсоном и Акселем Сигурдсоном. И готов побиться об заклад, любой из них будет лучше чем тот, кого хочешь ты.
Ингид ничего не ответила, потому как поняла, что в этот раз отец не уступит, и только каждого путника, кто останавливался у них, вперед Бьёрна расспрашивала, не слыхал ли тот об Хельги Торбрандсоне. Однако никаких вестей об Хельги не было, и по мере того как приближалась осень, Ингрид грустнела, и стало не слышно больше ее заливистого смеха, так что поначалу Сигрун подумала, уж не заболела ли она.
Наконец пришло время отправляться на ярмарку, а об Хельги так ничего не было слышно. Ингрид заупрямилась было, говоря, что никуда не поедет, но Одд пригрозил, что выгонит ее из дома, и ей пришлось подчиниться. На ярмарку поехали все вместе: Одд, Бьёрн, Сигрун, которая, хотя и была на сносях, не хотела пропустить такое редкое развлечение, и Ингрид. И в первый же день Одд встретился и с Акселем, и с Харальдом, отцом Эйнара. Вечером он позвал к себе Ингрид и сказал:
— Дал я тебе время потешиться надеждой о свадьбе с твоим Хельги, да только теперь это время вышло. Теперь выбирать тебе между Эйнаром и Акселем. И хотя Эйнар для молодой девушки может быть привлекательнее, но скажу я, что с Акселем тебе будет лучше. Эйнар — младший сын в семье, у него есть еще два старших брата, так что в будущем не видать ему усадьбы отца, а получит он надел недалеко отсюда, да так, что его еще распахивать придется. А Аксель — муж в самом расцвете сил, и только недавно ему минуло тридцать пять зим. Бывал он в далеких краях и знает, как ублажить женщину. Богатств у него много, и в залог своих намерений дал он мне эти серьги.
Одд раскрыл тряпицу и показал серьги дивной работы: были они сделаны в виде двух золотых змеек, и у каждой вместо глаза был вставлен изумруд.
— Если ты выберешь Акселя, то завтра утром на торг выходи уже в этих серьгах, чтобы все видели, каковы его богатство и удача.
Ничего не ответила Ингрид, а только села на скамью и заплакала. Но Одд не стал на это смотреть, а развернулся и ушел. Тут к Ингрид подошли Сигрун и Бьёрн и стали ее утешать. И Бьёрн сказал, что поговорит еще с Оддом, чтобы тот дал ей больше времени. И еще он сказал, что не верит, что Хельги сгинул где-то, и уже скоро должны они от него получить весточку, потому как время уже ярлу Эйрику вернуться из далеких походов, куда, по слухам, он отправился.
Но Ингрид сказала, что все это бесполезно, и что отец ее прав. Не стоит ждать новых вестей, потому что вряд ли будут эти вести хорошими. И потом она плакала всю ночь, а наутро взяла в руки серьги, которые ей передал Аксель.
Сигрун спросила:
— Так тебя прельстило золото, что вместо молодого Эйнара ты выберешь старого Акселя?
На это Ингрид ответила:
— Раз Акселю уже перевалило за тридцать, знать не много лет ему осталось. Лучше выйти за него и раньше овдоветь, потому что оба они не по нраву мне.
После этого она стала примерять серьги, а потом Сигрун тоже попросила их померить и долго рассматривала себя в медном зеркале. Затем она со вздохом вернула серьги Ингрид, и они приготовились выйти. Одд уже ждал их на торгу.
Тут в их дверь постучали, Бьёрн открыл и впустил мальчика-раба, что жил в поместье у Харальда Тордсона. Мальчик посмотрел на них и спросил:
— Ты — Бьёрн Торбрандсон?
— Да, это я, а какое у тебя ко мне дело?
— Зовут меня Хёгни, и принадлежу я Харальду Тордсону, — сказал мальчик. — И послал меня хозяин к тебе передать, что на торгу явился купец. И принес тот купец вести от твоего брата Хельги. И если ты одет, то могу я тебя к нему проводить.
Бьёрн схватил Хёгни за плечо и сказал:
— Веди меня к купцу!
А Ингрид схватила Бьёрна за руку и сказала, что пойдет с ними. Так втроем они и пришли на торг. И пока шли они, все дивились на сверкающие серьги Ингрид, и видно было, что и Одд с Акселем, которые беседовали в сторонке, тоже их заметили. Одд хлопнул Акселя по плечу и сказал:
— Раз она надела твои серьги, быть на этот Йоль вашей свадьбе.
На это Аксель ответил:
— Не молод уже я и не хочу ждать до Йоля. Давай устроим свадьбу через десять дней после конца тинга? Будет у тебя время подготовиться, да и мне хватит, чтобы в усадьбе все ждало новую хозяйку.
Подумал Одд, да и ударили они по рукам.
В это время Хёгни привел Бьёрна и Ингрид на торг в палатку купца Эйлига. Тот вышел их встретить и спросил:
— Видать, ты — Бьёрн, раз похож ты лицом на своего брата Хельги? А это кто с тобой, жена твоя?
На это Бьёрн ответил:
— Да, я — Бьёрн. Где ты видел моего брата?
А Ингрид нетерпеливо добавила:
— Я Ингрид, дочь Одда, Бьёрн — зять мне, муж моей сестры Сигрун. Что передавал Хельги?
Эйлиг усмехнулся:
— Тебе, Бьёрн, Хельги велел передать только на словах. А для тебя, раз ты — Ингрид, есть у меня и кое-что потяжелее…
Он порылся в кошеле и вынул две серебряных серьги, сделанных в форме толстых колец, покрытых узором.
— Конечно, с такими серьгами, как у тебя, им не сравниться, да все равно серьги эти хорошей готландской работы.
Тут Ингрид схватилась за уши и поняла, что вышла из амбара, где они жили в серьгах Акселя. Она торопливо вынула их из ушей и сунула в платок. А на место золотых вставила серебряные, что ей дал Эйлиг.
— Неважно, из чего они сделаны, — сказала Ингрид, — важно, кто их шлет. Говори, какие у тебя вести от Хельги.
И купец рассказал, что встретил Хельги в добром здравии на острове Бирка, что на озере Меларен. Что выглядел он, как заправский воин, и в поясе его было серебро, и слышал купец разговоры и о золоте. Сам Хельги сказал, что служит ярлу Эйрику сыну Хакона на корабле Гудбранда Белого. И прошлым летом был в набеге на землю вендов и пруссов, где взял много серебра. И передает он поклон брату своему и родителям своим, а отдельный поклон и подарок — Ингрид, дочери Одда Одноногого.
Бьёрн, когда услышал эти слова, широко улыбнулся, а Ингрид улыбнулась еще шире. Но Эйлиг продолжил:
— Еще Хельги сказал, что дали они клятву конунгу Олафу сыну Трюггви не ступать на норвежскую землю пять лет. И один год уже прошел. Так что остается еще долгих четыре года. Но что верит он в свое возвращение и что будет у него тогда достаточно серебра, чтобы купить себе усадьбу и корабль. Так что просит ждать его.
Улыбки у Бьёрна и Ингрид пропали, но Ингрид сказала:
— Передай Хельги, что буду ждать его и пять, и десять лет. И не нужна мне усадьба, лишь бы сам он скорее воротился.
И с этим словами она убежала к отцу и Акселю. А Бьёрн протянул Хёгни маленькую серебряную монету и сказал, что благодарны они ему за добрую весть и готовы отплатить добром в случае чего.
Одд и Аксель обрадовались, когда увидели, что Ингрид бежит к ним, но тут же лица у обоих вытянулись, потому как заметили они, что вместо золотых змеек в ушах у Ингрид — толстые серебряные кольца.
И когда Ингрид подошла, она протянула золотые серьги Акселю в ладони и сказала:
— Большая честь для меня, Аксель Сигурдсон, что готов ты был взять меня в жены. И готова я была выйти за тебя, но был у нас с отцом уговор о том, что если получу до конца ярмарки вести от своего суженого, то не выйду ни за кого другого. Так что прости меня, если обманула твои надежды.
И она поклонилась Акселю, но видно было, что лицо ее смеется. Одд от ярости не мог вздохнуть, но потом справился с собой и крикнул:
