Александр Антонов - Русская корлева. Анна Ярославна
Взяв у княжны таз и кувшин, Анастасия побежала на кладбище. Анна поняла, что на нее снизошло Провидение, и, не спрашивая больше ни о чем, поспешила следом. На кладбище Анастасия переступила через древние развалины, поставила таз глубоко под куст терновника, вылила из кувшина воду и, взяв Анну за руку, потянула ее под колючие ветви. Они царапали княжну, но она мужественно терпела. Опустившись на колени, Анастасия привлекла к себе Анну, склонилась над тазом, легким движением рук по воде «раскрыла окно» за тысячелетие. Она всматривалась в бездну долго, и Анна заметила, что лицо Анастасии с каждым мгновением становится все бледнее, а зеленые глаза испускают лучи. Анна знала такое состояние ясновидицы. И когда Анастасия взяла княжну за плечо, приблизила к себе, велела склониться над тазом, Анна увидела то, что они тщетно искали две недели.
— Настена, родимая, свершилось, — прошептала княжна.
— Тому воля Провидения, — ответила Анастасия.
Перед ними в воде разверзлась толща камней, и там, казалось, на недосягаемой глубине Анастасия и Анна увидели очертания распростертого тела и яркое пятно светящегося креста на груди.
— Чудо! Истинное чудо! — прошептала Анна.
В этот миг за спинами женщин послышались шаги. Анастасия в мгновение ока опрокинула таз с водой, выбралась из-под куста и поднялась навстречу идущему. Анна тоже встала. К ним приближался Бержерон.
— Ты зачем следил за нами, сочинитель? — гневно спросила Анна.
— Нет, нет, я не по своей воле, княжна Ярославна. Меня прислал Миндовг. Там что-то случилось, — скороговоркой выложил Бержерон.
— Но что там могло случиться?
— Не знаю. Но наместник гневен. Таким я его ни разу не видел.
Анна посмотрела на Анастасию, и та сказала:
— Иди, матушка-княжна. Да будь стойкой: правда за тобой.
— Спасибо, голубушка. — Анна благодарно кивнула и пошла следом за Бержероном.
Площадь была почти пустынна. Анна и Бержерон вышли на нее и увидели на крыльце дворца Миндовга, а перед ним крестьянку и крестьянина. Женщина плакала, а пожилой грек что-то требовал от наместника. Когда Анна и Бержерон подошли, Миндовг сказал крестьянину:
— Вот госпожа тех насильников. С нее и спросите.
— О каких насильниках ты говоришь, правитель Миндовг? — осведомилась Анна.
— Они тебе скажут, россиянка, — ответил Миндовг.
Пожилой грек, смуглолицый, худощавый, с черной бородой, смотрел на Анну с ненавистью, но молчал. И Анна спросила:
— Кто тебя обидел, византиец?
— Твои воины. — Грек вытянул сильную руку с заскорузлыми пальцами и чуть не ткнул Анну в грудь. — Они обесчестили моих дочерей!
— Я накажу их, — сказала Анна. — Ты только укажи мне этих воинов.
— Они заслужили смерти! — крикнул грек. — Вот моя жена, и она укажет тех насильников.
— Если заслужили, если они и впрямь насильники, то за честь ваших дочерей мы накажем их лишением живота, — приняла вызов Анна. — Но ты приведи сюда дочерей, и мы спросим их, в чем вина моих воинов. Не так ли я говорю, наместник императора Миндовг?
— Ты говоришь справедливо, княжна Анна. Но и я скажу справедливо: твои воины стали вольничать. Они разгуливают по селениям и смущают девиц и вдовых женщин. Потому вам пора уходить с нашей земли. И не позже как завтра вы должны покинуть Херсонес и Таврию, не то прольется кровь.
Это заявление наместника озадачило Анну. Она задумалась и поняла, что, доведись императорскому чиновнику узнать о том, что они нашли мощи, он запретит их добыть и увезти. Тому надо как угодно воспротивиться, и Анна миролюбиво произнесла:
— Не сердись на нас, славный Миндовг, наместник великого императора и властитель Тавриды. Мы не принесем больше ущерба твоим подданным и твоей земле. А если принесем, то оплатим сполна. Поверь моему слову. А день отъезда мы обговорим вечером.
— Хорошо, — согласился Миндовг и вновь обратился к крестьянину: — Скажу еще раз: требуй ответа с нее, веди сюда обиженных дочерей. — С тем и ушел во дворец.
В эти минуты Анна увидела, как через площадь бежал Анастас. Он остановился шагах в десяти и позвал Анну:
— Матушка-княжна, можно тебя?
— Что случилось? — спросила Анна, подойдя к Анастасу.
— Из дружины прибежали два воина. Просят защиты. Они ни в чем не виновны, слово воина.
— А они, — Анна кивнула на крестьян, — добиваются их смерти. Вот что: иди с крестьянами в селение и приведи вместе с ними их дочерей. Тогда и узнаем правду.
— Исполню, матушка-княжна, — ответил Анастас.
Анна вернулась к крестьянам, сказала им:
— Ваши обидчики в Корсуни. Мой воевода пойдет с вами, и вы вернетесь сюда с девицами. Да время не тратьте, нам некогда ждать. — И Анна с Бержероном тоже ушли во дворец.
Миндовг ждал Анну у окна большого зала. Он произнес:
— Княжна Анна, собери своих спутников сей же час. Я объявлю вам волю от имени императора.
— Славный наместник Миндовг, ныне император милосерден к русичам. Потому не спешите. Сегодня мы уладим мир с вашими подданными, и я вознагражу их за ущерб чести. Нам нужна еще одна неделя на поиски мощей. И тогда у нас не будет на тебя обид.
Анна смотрела на Миндовга пристально. Она не хотела, чтобы он запретил поиски. И она уже знала, что, когда мощи будут найдены, ей придется прибегнуть к силе, чтобы взять их. Может ли Миндовг помешать ей, ежели у нее в седлах две тысячи воинов против отряда воинов-земледельдев?
Миндовг тоже все взвешивал и, видя перед собой решительную, умную женщину, подумал, что если он поведет себя слишком недружелюбно, то многое потеряет. Кроме того, Миндовгу не хотелось обидеть прекрасную россиянку, от которой исходило некое благодатное тепло, и сделать своим недругом самого Ярослава Мудрого. Знал же он, что тому ничего не стоит привести в Тавриду пятнадцать-двадцать тысяч воинов и покорить ее. И наместник миролюбиво сказал:
— Хорошо, еще неделю я буду терпелив. Но спокойствие в Херсонесе теперь зависит только от тебя, княжна Анна. Потому своих воинов возьми в узду и не давай им вольничать.
— Никто из моих людей не принесет вам больше огорчений, славный Миндовг. И спасибо за доброту и отзывчивость.
Так все и было. На исходе дня Анастас вернулся в Корсунь, с ним пришли родители девиц и сами они, две очень милые семнадцатилетние сестры-близнецы. Их сопровождали два крепких молодых грека. Но они держались в стороне, и их вид показывал, что парни больше обижены на девиц, нежели на россов. Анастасия, присмотревшись к ним, сказала Анне:
— Ты, княжна-матушка, не слушай родительских оговоров. Виновны вон те женихи. — И Анастасия кивнула на молодых греков.
— Только справедливость положит конец распре, — ответила Анна.
На площади собралось много горожан, пришли священнослужители и сам экзарх Петр. Рядом с Анной, не отходя от нее ни на шаг, стояли Анастас и Анастасия. Вместе они подошли к юным гречанкам, и Анна спросила их, прикоснувшись к плечу каждой:
— Так ли, славные сестрицы, что вас обидели вон те русичи-воины?
Услышав родную речь от незнакомой принцессы, девицы Хриса и Фотина удивились, но под пристальным взглядом россиянки смущенно опустили головы и покраснели.
— Говорите, не бойтесь, — настаивала Анна.
И одна из сестер, которую звали Фотина, подняла голову и тихо ответила:
— Они нас не обижали. Тарас и Мирон ласковые. А обидели нас вон те, из наших. Они нам противны.
— И что же вы хотите? — продолжала расспрашивать Анна. — Чтобы я наказала воинов и отрубила им головы?
— Нет, нет, не наказывайте их! — в страхе закричали сестры. — Они ни в чем не виновны.
— А за себя вы не боитесь? Ведь родители желают вам блага.
— Не будет нам без Мирона и Тараса благой жизни. Съедят нас, — ответила с горечью Хриса.
— Что ж, сейчас Мирона и Тараса приведут на площадь, и вы скажете родителям свое желание. Знайте одно: ежели они вам любы, я зову вас на Русь. И там будет ваша свадьба.
Гречанки заулыбались, повеселели, на родителей посмотрели без страха, и бойкая Фотина ответила Анне:
— Мы пойдем за Мироном и Тарасом на Русь. То всем нам во благо.
Миндовг наблюдал за происходящим на площади из дворца, и, когда сестры улыбнулись, он понял, что Анна победила, и теперь уже окончательно сделал вывод, что придется позволить продолжать поиски мощей.
Вскоре на площади все мирно завершилось. Увидев Мирона и Тараса, которых вели под стражей, сестры ринулись к ним. Толпа уступила девицам дорогу, стражники — тоже, и Хриса и Фотина угодили в объятия молодых ратников. Анна подошла к родителям сестер.
— Нужно ли кого наказывать? — спросила она. Мать с отцом промолчали. — Хотите ли, чтобы мои воины обвенчались с вашими дочерями в храме Святого Василия? Выкуп — за мной, свадьба — тоже.
И тогда сказал свое слово отец:
