Александр Старшинов - Завещание императора
— Что тебе угрожает?
— Это я выясню завтра.
— Я ничего не понял… Можешь объяснить подробнее?
— Опасаюсь, Адриан убьет меня… А потом всех, кого можно назвать моими родственниками или друзьями… Ты — среди них.
— Ты… серьезно… — Даже в свете масляного светильника было видно, как сильно побледнел Декстр. — Но почему?
— Тебе лучше не знать.
— По-моему — это глупость…
— Ну что ж… Возможно, я ошибаюсь, — сказал Приск. — Но такого варианта исключать не следует. Клянись, что исполнишь мой приказ.
— Все как ты сказал, клянусь Геркулесом! — пообещал Марк.
— Погоди… Нет, в Рим уже ехать и не нужно. Не успеешь. Кука писал, что император выступает в октябре из Рима. Езжай в Эфес. Там встретишь императора. И там непременно будет Кука… И твой отец — тоже. Справишься?
— Клянусь Геркулесом… — повторил Марк.
— Не клянись, лучше сделай как надо.
Глава V
РОЩА ДАФНЫ
Осень 866 года от основания Рима
Провинция Сирия
Адриан и его спутники углубились в Дафнийскую рощу на закате. Время, когда мир засыпает. Из Антиохии ехали верхом, но лошадей пришлось оставить у подножия холма — подъем к храму был слишком крут для конных. На нижней площадке расположились и телохранители наместника. Привязали коней, развели костерок, достали флягу с вином… ночь обещала быть довольно прохладной.
Поднимались на небольшую террасу втроем — Адриан, Приск и впереди — верный Зенон. Зенон нес фонарь — в тени деревьев было уже темно. Вот и храм Дианы. Круглая ротонда с нишами, в каждой из которых замерла фигура амазонки.
Колоннада окружала круглую целлу храма, еще восемь колонн из чудесного цветного мрамора поддерживали фронтон и крышу ротонды. Ее основание было вырезано фестонами — ничего подобного не мог позволить себе архитектор ни в Греции, ни в Риме. Восток же допускал вольность во всем, даже в архитектуре.
За храмом в тени кипарисов пряталась небольшая вилла — прибежище жриц и прислужниц. Именно сюда и направлялся Зенон — похоже, не в первый раз — дорогу среди деревьев он находил безошибочно. В просторном триклинии с окнами в сад для Адриана и его спутников наряженные амазонками девы приготовили стол, покрыли ложа дорогими тканями, принесли подушки и удалились.
— Они еще появятся? — Приск проводил глазами юную смугляночку. Одна ее грудь была обнажена, впрочем, разглядеть вторую под «стеклянной» тканью не составляло труда.
Пожалуй, эти девушки были еще красивее, чем те, что кружились пестрыми бабочками в доме Филона.
— Ты же был прежде верен своей Кориолле. Вроде бы… — фыркнул Адриан.
— Этот город кого угодно сделает развратником, — усмехнулся Приск.
— Но сюда я привел тебя не развлекаться, — заметил наместник. — У меня другая цель. Этот храм — в самом деле лупанарий с дорогими шлюхами-жрицами. И никто не подумает, что здесь может происходить что-то, кроме пирушек и соитий.
— Ты хочешь меня убить? — Вопрос в лоб, как и атака в лоб, — самое простое и одновременно — самое трудное.
— Да, — кивнул Адриан и сделал паузу.
Приск взял кусок запеченного мяса. Блюдо было сделано в виде храма Дианы — пестрый мрамор имитировал шафран, посыпанный тонкими прожилками корицы. Из мелкого и очень сладкого изюма выложен орнамент. Гранатовый соус обозначал черепицу.
— Вкуснотища! — Приск облизал пальцы.
— Почему ты не отвечаешь? — Кажется, Адриана такая реакция несколько удивила.
— А что отвечать? Оружия при нас нет — а в рукопашной у меня ни единого шанса против тебя, Адриан. К тому же рядом Зенон и внизу — твоя охрана. Так что предпочту насладиться своей последней трапезой. Ты позволишь?
— Нет, ну надо же… — прошептал обескураженно Адриан, а потом расхохотался. — И ты в самом деле поверил, что я тебя убью?
Трибун сделал большой глоток. Вино было сильно разбавлено горячей водой, но все равно голова слегка закружилась.
— А что, нет?
Приск ощутил, как ледяная закаменелость в груди переплавляется в легкий веселящий жар. Все-таки уже не мальчишка. Умеет держать удар.
— Это вполне предсказуемый шаг, — кивнул Адриан, в свою очередь пробуя запеченный окорок. — Убить всех, кто знал про завещание, уничтожить сам пергамент. Да, поступок предсказуемый. Но глупый. Поступок школяра. Решение испуганного тела, не изощренного разума.
— И что же говорит разум? — осторожно поинтересовался военный трибун.
— Во-первых, ты не сможешь меня предать, потому что сам по себе проступок твой заслуживает смерти. Так что тебе волей-неволей придется молчать. Как и твоим друзьям. Уничтожение завещания не изменит ситуации — без него я не получу империю, а теперь ты сам видишь, что Траян не собирается объявлять меня наследником. Если он обнаружит, что завещание исчезло, то напишет новое, а меня постарается отстранить от всяческих дел.
— Так что делать? — спросил Приск. — Вернуть пергамент на место?
Его ум пока что не мог подсказать ни одного выхода. Но ясно было, что, не имея подробного плана, Адриан не стал бы устраивать эту встречу.
— Видишь ли… — Адриан хитро прищурился. — Теперь это вряд ли удастся. Я сжег завещание в печке, как только его получил.
Приск в растерянности едва не выронил кубок. Более всего его поразило то, что он именно так и подумал: Адриан отправился на кухню и бросил пергамент в печь. Что это — способность провидеть грядущее подобно Тиресию? Или проще… Приск слишком хорошо знает Адриана и потому угадал?
— Другого выхода не было… Во-первых, пергамент слишком уж истерт и покарябан, его невозможно предъявить, во-вторых, у меня нет никого под рукой, кто бы так ловко выскоблил текст и вписал заново, чтобы не было заметно подделки.
— Переписать заново…
— Можно, но не нужно. Подсунуть пергамент в храм Весты уже практически невозможно. Так что устроим все иначе. Если же пропажу заметят — пусть весталки выкручиваются сами. Несколько ударов плетей от великого понтифика — то есть от самого Траяна — пойдут пожилым девственницам на пользу. Говорят, многие из них испытывают наслаждение, когда их бичуют. Но Траян… — Адриан хмыкнул, — этим, кажется, еще никогда не занимался. В самом деле, кого может заинтересовать перезрелая плоть девственных жриц? Так что, полагаю, это дело Великой девы — выкрутиться, если Траян решит вытребовать завещание из храма Весты. Но не думаю, что до этого дойдет… Он написал завещание, готовясь к новой войне. В конце октября император выезжает из столицы. Если до этого времени он не обнаружит, что завещание исчезло, — ни нам, ни похитителям по этому поводу тревожиться не стоит. Ближайшие месяцы Траян будет думать лишь о формировании легионов.
— Что же делать?
— У нас есть одно преимущество. Мы знаем имя того, кто был назван в завещании.
— Его можно убить… — предложил Приск.
— Глупо. Тем самым мы сообщим Траяну, что нам известно, что он высказал свою волю.
— Мы можем как-то его принизить в глазах императора, чтобы Траян счел этого человека недостойным оказанной чести.
— О, ты мне нравишься, Гай, и всегда нравился, — ухмыльнулся Адриан и залпом осушил свой кубок. Глаза его светились, как у льва в зарослях кустарника.
— Я уже слишком стар для этого. В Антиохии полно милых мальчиков для подобных дел, — попробовал отшутиться Приск.
Сработало. Адриан рассмеялся.
— Мне нравится твой ум, Приск. Только ум. В остальном — ты не в моем вкусе. Но если мы начнем делать этому человеку пакости и в глазах императора всячески его хулить — опять же мы выдадим себя. Мои люди рядом с Траяном и следят за императором.
— Декстр… — начал было Приск, но Адриан его оборвал:
— Этого мало. Мне нужны дополнительные союзники. Пора собрать наш славный контуберний.
— Мы слишком далеки от императора и его двора. Что мы можем сделать? Вызнать дорогу до Ктесифона?
— О нет, это ни к чему! Нынешние земли — не дикая Дакия. Здесь полно караванных путей, города в пустыне богатеют за счет торговцев, что везут с Востока пряности и шелка, а назад — кровь Рима.
— Кровь Рима?
— Золото. Потому что ничего иного Рим Востоку взамен дать не может. Так что, друг мой, в одной Антиохии я найду сотню торговцев, что покажут мне дорогу до Ктесифона, лишь бы им хорошо заплатили.
— Так что же делать мне и моим друзьям? — недоуменно спросил Приск.
— То, что я прикажу. Вы — мои клиенты. Пока что первая задача — найти того, кто пронюхал про завещание и пытался его похитить. Того, кто приказал убить Паука и сделал попытку похитить Павсания.
— Но… — трибун замолчал.
Если честно, он понятия не имел, что могут сделать один преторианец, один писец, один центурион и один военный трибун… ах да, есть еще фабр… и палач — то есть Молчун. Правда, что в данном случае будет делать палач, он представил очень даже хорошо. Ну и фабр может сделать катапульту и зарядить ее… Так вот, отбросив в сторону шутки, — все они в принципе никто. Если не считать удивительных способностей Тиресия предсказывать будущее. Сила Малыша, изворотливость Куки и даже ум Приска в этом деле пригодиться не смогут. Однако, если Адриан сказал, что Приск и его друзья по славному контубернию зачем-то нужны, значит, дело найдется.
