Анатолий Аргунов - Студенты. Книга 2
— Работать, работать будешь, Егор. А поедешь ты не в деревню, а в Питер, в клинику профессора Кочубея Ивана Христофоровича. Я ему позвоню, он меня все звал, но куда мне теперь. А ты молодой, руки у тебя на месте, и сам ты что надо. Так что поедешь, он тебя примет. Зарплата там с выработки. Клиника частная, работы много, но и деньги хорошие будешь получать. Егор, ты подписку о невыезде не давал в милиции? — поинтересовался Савва Николаевич.
— Нет! — ответил Егор.
— Ну вот и отлично. Сейчас допьем, отужинаем, а завтра в Питер поедешь. Адрес никому не оставляй: ни жене, ни знакомым. Звонить, если что, я буду сам, пока идет следствие… Усвоил?
Егор Алексеевич откинулся на спинку стула, все еще не веря в случившееся, и в то, что завтра его жизнь должна круто измениться. Он никак не мог переварить всю полученную информацию, потому что в жизни умел заботиться только о других — о пациентах, жене, детях, и никогда не думал о себе, а тут надо принимать решение о своем будущем.
— Ладно, Егор, не давай сейчас окончательного ответа. Утро вечера мудренее. А сейчас давай поговорим о работе.
Ужин они закончили далеко за полночь. Савва Николаевич, не пивший много спиртного, все же опьянел, но не настолько, чтобы не дойти до дома. Он вызвал такси и отвез сперва охмелевшего напрочь Егора Алексеевича. А затем, вернувшись к своему дому, долго-долго стоял во дворе, запрокинув голову к небу, высматривал знакомые звезды и созвездия: вот Большая Медведица, а вот Полярная звезда… Увлекшись, он и не заметил, как зазвонил мобильник у него в кармане. Знакомый сосед, выгуливающий собачку, обратил на это внимание.
— Савва Николаевич, это у вас мобильник звонит? — вежливо сказал сосед.
— Кажется, у меня… Замечтался, глядя на звезды… Алло! Людмила, ты? Ничего не случилось, просто задержался по делам. Я сейчас уже около дома, стою, смотрю на звезды. Выходи, вместе посмотрим!
— Холодно?
— Да нет, вроде бы ничего. Погода прекрасная… Не придешь? Жаль! Ладно, не ругайся, сейчас иду, готовь чай с жасмином… Пока.
Савва Николаевич вздохнул и, взглянув на небо, пошел к дому, где его ждала жена.
На другой день он подписал заявление доцента Синичкина задним числом и передал в кадры для оформления увольнения по собственному желанию.
Через три дня секретарша доложила:
— Звонок из милиции, будете разговаривать?
— Кто спрашивает?
Секретарша уточнила:
— Следователь Таран.
— Как его?
— Илья Юрьевич…
Савва Николаевич взял трубку:
— Да, слушаю вас, Илья Юрьевич.
— Мне нужно уточнить, где находится сейчас ваш сотрудник Синичкин?
— Доцент Синичкин уволился по собственному желанию несколько дней назад, и где находится, мне неизвестно, — спокойно ответил следователю Савва Николаевич.
— Как уволился? Он же под следствием… Вы не могли его уволить, не уведомив меня… — все больше раздражаясь, произнес в трубку следователь Таран.
— Извините, но в таком тоне я с вами разговаривать не намерен. — И Савва Николаевич хотел было положить трубку телефона, но следователь, видимо, понял, что перегнул палку.
— Извините, профессор. Просто мне не понятно, почему вы его срочно уволили?
— Я его не увольнял, его уволила администрация института, а заявление он подал уже давно, с полмесяца назад. Я уговаривал остаться, но он не захотел… Больше мне ничего не известно о нем. Извините, но мне пора на лекцию. — И Савва Николаевич с удовлетворением отложил телефон, предупредив секретаршу: «Наталья Львовна, вы больше меня с господином Тараном или еще с кем из милиции не соединяйте. Найдите, что сказать. Впредь я буду разговаривать только с начальником. Уточните его фамилию, имя, отчество и телефон на всякий случай. И вот еще, позвоните в юридическую фирму „Защита“, пусть мне позвонит адвокат Надежда Николаевна Коношенкова. Скажите ей, что это моя просьба».
— Хорошо, Савва Николаевич, я все поняла.
— Ну вот и отлично. А теперь я пошел к студентам.
Войдя в аудиторию, Савва Николаевич первым делом сказал:
— Ребята, у меня плохая новость, уволился доцент Синичкин Егор Алексеевич. Теперь его лекции и практические занятия буду проводить я.
Симпатичная студентка из первого ряда взволнованно произнесла:
— Это из-за нее! — И девушка бросила короткий, гневный взгляд на высокую, хорошо и по моде одетую девицу в расстегнутом халате.
Ее ярко накрашенные губы, скривились в ухмылке:
— Беги, догоняй своего Егора Алексеевича.
Лицо симпатичной студентки покрылось яркими пятнами.
— Можно мне выйти? — и, не дожидаясь разрешения профессора, выбежала из аудитории.
— А что, собственно, происходит? — не сразу понял ситуацию Савва Николаевич. — Малахов, объясните мне, — обратился он к старосте цикла, молчаливому и уравновешенному парню.
— Студентка из 13-й группы Малика Радзанова пыталась за взятку сдать экзамен у Егора Алексеевича. Она сама об этом рассказала всем. Мол, доцент Синичкин вымогал деньги. Она же заявила об этом в милицию. Ну а дальше вам, наверное, известно больше, чем нам. Только у нас есть мнение… можно его озвучить сейчас в присутствии всех? — поднял глаза на профессора староста цикла.
— Конечно!
— Мы считаем Егора Алексеевича честным человеком, а Малика оговорила его, вернее, подставила… Она поспорила с одним из новых русских, что запросто любого преподавателя подкупит. Ну, за деньги сдаст экзамен…
— Ты говори, да не заговаривайся… — выскочила вперед студентка Радзанова. — Хватит вешать на меня всех собак. Ни с кем я не спорила… Если я с Кавказа и мусульманка, значит, меня можно обвинять во всем. Не получится, буду жаловаться! — И она выскочила из аудитории.
Все зашумели, как в пчелы в улье.
— Тихо, тихо, — поднял руку Савва Николаевич. — Спасибо, что просветили, по правде сказать, я всех этих подробностей не знал. Я не сомневаюсь в честности и порядочности доцента Синичкина Егора Алексеевича. Это во-первых. А во-вторых, кто затеял это грязное дело, нужно вывести на чистую воду. И сделать это нужно с вашей помощью. А сейчас давайте прекратим дискуссию и перейдем к лекции…
Аудитория, еще немного пошумев, успокоилась. Савва Николаевич, умудренный опытом человек, сам когда-то бывший студент, был благодарен этим мальчишкам и девчонкам за их смелый поступок — они заступились за преподавателя. И слезы невольно навернулись на глаза профессору. Он отвернулся к окну, достал платок, протер лицо и очки, постоял так несколько минут, а потом как ни в чем не бывало сказал:
— Студенты, как солдаты, не должны сдавать свои позиции и своих командиров. Иначе они уже не студенты, а стадо. Извините за вольность. — Он хотел еще что-то добавить, но его слова заглушили аплодисменты.
— Мы с вами, Савва Николаевич…
Через год дело на хирурга Синичкина закрыли из-за недоказанности самого получения взятки. Егор Алексеевич вернулся в свой любимый город на добротной иномарке, одетый в хороший костюм. Он первым делом бегом бросился на свою бывшую работу.
— Савва Николаевич, здравствуйте! — ворвался он в кабинет профессора.
— Ну вот, другое дело! — увидев улыбающегося и счастливого Егора Алексеевича, пробасил Савва Николаевич и крепко обнял его за плечи. — Так держать! Выход всегда напротив!
— Спасибо! Савва Николаевич, всегда буду помнить, я — ваш должник на всю жизнь.
— Нет, ты, Егорушка, мне ничего не должен. Лучше будет, если поможешь другому, когда кто-то будет нуждаться в твоей помощи. А еще благодари своих студентов. Это они вывели на чистую воду пошляков и мерзавцев, торговавших честью и достоинством преподавателей.
— Обязательно поблагодарю, Савва Николаевич. Сегодня уже все разошлись, а завтра с утра у вас же лекция, вот на ней, с вашего разрешения.
— Хорошо, договорились. А не пойти ли нам, Егор Алексеевич, в «Красную территорию».
— Не возражаю, только жену предупрежу и детей.
— Ну конечно, без этого нельзя. Кстати, и я позвоню Людмиле Сергеевне.
— Только, чур, я сегодня плачу.
— Хорошо. — И Савва Николаевич улыбнулся.
И оба, довольные, расстались, назначив встречу на восемь вечера.
Глава 13. Тщеславие Луны
Белое пятно луны то ярко вспыхивало, то вновь пряталось за облака, словно ныряло в бездонную глубину Вселенной. И только крыши домов изломанной линией снизу, а сверху оконная доска, как рамка, обрамляли небесную картину. Лежа на гостиничной кровати, Савва Николаевич загрустил. Совсем не так он представлял свою встречу с родным ему Питером. Мозглое утро встретило его при въезде в город мелким нудным дождем и холодным пронзительным ветром. Было такое впечатление, что силы природы протестовали против его приезда, пытаясь не то предупредить, не то остановить: мол, езжай к себе в N-ск, а тут тебя не ждут.
