Марина Александрова - Варяг
Лаура боролось с собой, но ничего не могла поделать – ей было приятно, что эта заносчивая, красивая и родовитая женщина просит ее заступничества и покровительства. У нее такого никто и никогда не просил – кто такая безродная рабыня, что она может? К тому же Мстислава, как и она, сирота.
Тем временем Мстислава приблизилась к ней и робко, просительно коснулась своей рукой ее руки. И это касание решило все – словно неведомым током передала Мстислава фряженке все свои вчерашние мысли о том, что не дает богатство и родовитость счастья. Сердце Лауры растаяло, словно восковая свечечка от огня.
– Что ж, будем подругами. Но ответь, вправду ли ты хочешь этого? Нет ли у тебя умысла злого?
– Что ты! – воскликнула Мстислава, сама в эту минуту веря в правдивость своих речей. – Да и посуди сама, что могу я причинить тебе? Я одна приехала в твой терем, за тобой стоит покровительство Эрика.
– И правда... – молвила Лаура раздумчиво. – Что ж, рада буду нашей дружбе. Угодно ли тебе будет разделить со мной трапезу?
– О, да! – вскричала Мстислава и страстно поцеловала руку Лауры, окропив ее слезами.
Женщина княжеского рода поцеловала десницу фряжской рабыне! Неслыханная злоба вспыхнула в душе Мстиславы, пока следовала она за хозяйкой в трапезную. Но простодушная Лаура не чуяла этого. Ее, как и корыстную Ирину, тронула искренность и кротость княжеской родственницы.
Преслава, недобро зыркая из-под кустистых бровей, подала на стол и наполнила кубки.
– Прости, Лаура, я не стану пить, – скромно сказала Мстислава, отодвигая кубок. – Я в тягости, берегу плод.
«Знаю», – хотела сказать Лаура, но хватило разума промолчать. Ведь коль знает она о беременности Мстиславы, значит, знает и о том, как это случилось.
– Прикажу подать взвару, – ответила Лаура и кликнула ключницу. Но та не показывалась. Нравная и своевольная старуха не пожелала прислуживать Эриковой жене и, подав на стол, сбежала в свою каморку, а стряпуха, видать, куда-то отлучилась. Пришлось Лауре самой встать и пойти за взваром.
Мстислава осталась одна, но все медлила. Что-то тревожило ее, страх разрывал грудь. Но вспомнила свое недавнее унижение, вспомнила равнодушного мужа, который, если сладится дело, будет принадлежать только ей, и решилась. В мановение ока вынула она флакончик, опростала его в кубок Лауры и села на место, словно и не вставала. И как раз вовремя: в дверях трапезной появилась улыбающаяся хозяйка с кувшином в руках.
Трапеза пошла своим чередом. Лаура, чуя стесненность гостьи, сама завела беседу. Рассказывала ей о дивном городе Константинополе, старательно избегая тех мест, что могли бы задеть стыдливость или самолюбие гостьи. Прихлебывала из кубка – освежить пересохшее от волнения горло, и не видела напряженного взгляда Мстиславы, а все говорила, говорила...
Мстислава, исполнив свое намерение, ждала только момента, когда можно будет поклониться и уйти. Но совестно было прерывать разговор хозяйки. Все же Лаура приметила, что гостья в волнении пребывает.
– Что-то гнетет тебя? – спросила она заботливо.
– Приятно мне гостить у тебя, но пора отправляться восвояси. Бремя мое тягостно, я нуждаюсь в покое. Благодарю за милость твою.
– Не благодари меня, Мстислава. Радостно мне было беседовать с тобой, и знать, что злобы нет между нами. Если надо, поезжай, и не забывай меня. Жду тебя в гости в любую пору. Просьбу же твою попытаюсь исполнить, как смогу.
Лаура встала, чтобы проводить гостью, но внезапное головокружение прижало ее к скамье. Она провела ладонью по глазам, пытаясь отогнать внезапную немочь, но, отведя руку, дико вскрикнула. Комната принимала причудливые очертания, из всех углов казали гнусные рожи неведомые чудовища, а посреди трапезной стоял словно огненный столб и кто-то манил оттуда рукой...
Тонкие пальцы рванули платно, голова запрокинулась. Мстислава, обернувшаяся на крик, увидела, как хозяйка валится на пол с пеной у посиневших губ.
ГЛАВА 30
Тяжкая тишина повисла в опочивальне, куда перенесли Лауру. Только слышно было ее хриплое дыхание, да время от времени доносились до ушей Мстиславы тихие стоны. Слуги, узнав о нездоровье своей хозяйки, притихли и разбрелись по своим делам. Но все у них валилось из рук, никакая работа не спорилась. Крепко полюбила челядь свою хозяйку.
Преслава и Нюта не отходили от постели Лауры. Старая ключница припомнила все свое лекарское искусство, но мало оно помогло. Не знала Преслава, отчего приключилась хозяйкина болезнь, а потому и лечить могла навскидку. Да и мешала ей растерянность – слишком внезапно нагрянула беда, слишком страшной выглянула. Преслава опытным взглядом видела смертную печать на высоком челе госпожи, и не единожды вспомнила того чудного лекаря, что уж раз спас Лауре жизнь. Только как его достать, того лекаря? Нюте первой пришло в голову, что Мстислава – племянница самого князя, если она о чем попросит – ей не откажут.
Преслава решилась пасть в ноги жене хозяйской, просить ее милости для Лауры. Она нашла ее в горнице, где Мстислава с отсутствующим видом сидела на скамье. Подле нее ползал на ковре маленький Владимир. Дитя училось самосильно вставать на ноги. Мал еще был княжеский тезка – то и дело шлепался на попку, но и упорен – не хныкал, а заливался смехом и повторял свои попытки.
Старуха робко подошла к Мстиславе.
– Прости, госпожа, что нарушаю твой покой, но нужда мне поговорить с тобою.
Мстислава, погруженная в раздумья, не заметила приближения Преславы и при звуках ее голоса вздрогнула, словно от пощечины.
– Чего тебе? – настороженно спросила она.
– Лауре плохо совсем. Лекарь нужен. Ты, госпожа, княжья племянница, могла бы в этом помочь.
– Чем? – удивилась Мстислава. – Лекарскому делу я не обучена, ничего в нем не понимаю...
– Зато ты, госпожа, можешь съездить в Киев и привезти лекаря.
Мстислава совсем уж было согласилась, вспомнив про старика-лекаря, который врачевал князя Владимира, но тут вдруг в голову к ней пришла мысль, заставившая Мстиславу похолодеть. Ведь коли приедет тот хитрый лекарь – в один миг разберется, что стало причиной тяжкой Лауриной болезни. А тогда ей, Мстиславе, несдобровать! Нет, не бывать этому. Не станет она сама своими руками могилу себе рыть. Да и не так уж больна Лаура. Авось сама потихоньку оклемается...
– Где найти лекаря я тебе скажу, – продолжала упорствовать Преслава в своем стремлении помочь любимой хозяйке. – Однажды Эрик привозил княжеского лекаря-араба. Если бы ты, госпожа, посетила княжий терем, нашла того лекаря, да сказала бы, кому он нужен, тот непременно вспомнил бы Лауру и приехал. Он ее пуще солнышка полюбил, неужто отказался бы?
Некоторое время Мстислава молчала, не зная, как отделаться ей от назойливой старухи. Господи, дай разума, подскажи, что придумать, чтоб она отвязалась!
– Да он же уехал! – вдруг воскликнула Мстислава.
– Как уехал? – удивилась старуха. – Куда?
– К себе на родину и уехал, уж месяц как.
– Не может быть, – не желая верить в неудачу, промолвила Преслава.
– Правду говорю, уехал он, – начала убеждать старуху Мстислава, – еще князь Владимир его отпускать не хотел, большие деньги предлагал, чтобы тот остался.
Старуха горестно вздохнула.
– Что ж теперь делать-то?!
Мстислава только пожала плечами. Потом поднялась и медленно и величественно, насколько это позволял ей огромный живот, двинулась к выходу.
Тем временем Ирина приехала к снохе в Киев и, не застав ее в тереме, подумала самое худшее. Узнала она, что уехала Мстислава уже три дня назад, а до сих пор ни слуху, ни духу. Куда ее понесло в ее-то положении? Только по неотложному делу, к Лаурке. А коль так долго не возвращается, непременно что-то случилось. Решив так, Ирина заехала в свои вотчины, отобрала полдюжины крепких мужиков и двинулась в терем к треклятой фряженке.
По пути многие дурные мысли одолевали Ирину. Самой страшной была мысль, что проведали люди об их намерении разлучить рабыню с Эриком, донесли про то фряженке, и теперь заточила она Мстиславу у себя в тереме. Сидит она, бедняжка, под замком, где-нибудь в пыльном чулане или в сыром погребе, ждет суда иль освобождения. А ведь за колдовство-то по нынешним временам что полагается! Даже если и попустят княжеской племяннице, все равно добра не жди.
Много еще чего передумала Ирина, а потому, подъезжая к терему, стоящему на высоком холме, она уже просто-таки кипела от гнева. Не помня себя, взлетела по ступеням на высокое крыльцо и стала что есть силы барабанить в дверь.
Долго никто ей не открывал. Но вот наконец показалась служанка. Лицо ее было печально.
– Где она? Где госпожа? – закричала Ирина.
– Не извольте так кричать, сударыня, больна госпожа, – нагло ответила девка и, дерзко повернувшись к гостье спиной, медленно пошла прочь.
– Постой, негодная! Как заболела, что с ней? Уморили? – вновь закричала Ирина, не разобравшись, решив, что это с ее любимой Мстиславой приключилась беда.
