KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Историческая проза » Александр Дюма - Кровопролития на Юге

Александр Дюма - Кровопролития на Юге

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Александр Дюма, "Кровопролития на Юге" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

В этот миг со стороны крепости грянули три выстрела и со всех сторон послышались крики: «Измена! Измена!» Католические вожди вернулись в башню. Протестанты, вообразив, будто их комиссаров убивают, возобновляют орудийный огонь, но башня все не поддается; тогда протестанты приносят лестницы и берут крепость приступом, и вот все башни захвачены, часть католиков перерезана, часть бросается в дом Фромана, где под его началом пытается выдержать осаду. Но нападающие, несмотря на сгустившуюся темноту, обрушиваются на них с такой яростью, что через минуту все окна и двери уже переломаны. Франсуа и Пьер Фроманы удирают по лесенке, ведущей на крышу. Но не успевают они забраться туда, как их догоняют выстрелы. Пьер Фроман, раненный в бедро, падает на лестницу. Франсуа Фроман выбирается на террасу, оттуда на соседний дом и так, перепрыгивая с крыши на крышу, добегает до коллежа, проникает через чердачное окно в здание и прячется в большой комнате для занятий, пустующей по ночам.

Там Фроман отсиживается до одиннадцати часов. В одиннадцать, когда делается совершенно темно, он вылезает через окно, пересекает город, выходит в поле, идет всю ночь, с наступлением дня прячется в доме у одного католика, вечером вновь пускается в путь, выходит на берег моря, находит лодку, доплывает до берегов Италии и является к тем, кто его послал, с докладом о плачевном исходе своего предприятия.

Избиение длилось три дня. Протестанты, доведенные до крайности, в свой черед убивали, не ведая жалости, с ухищрениями свирепой жестокости. В эти три дня расстались с жизнью более пятисот католиков, и только семнадцатого числа воцарился мир.

Долго еще католики и протестанты обвиняли друг друга в нападении, повлекшем за собой эти роковые дни. Но затем Франсуа Фроман сам позаботился о том, чтобы развеять всевозможные сомнения на этот счет, выпустив в свет книгу, в которой изложена часть подробностей, предложенных нами читателю, а также описано вознаграждение, каковое он получил, вернувшись в Турин. Вознаграждение было таково: решение французской знати, пребывающей в эмиграции, касательно г-на Пьера Фромана и его детей, проживающих в городе Ниме. Воспроизводим здесь в точности сей исторический документ.

«Мы, нижеподписавшиеся французские дворяне, убежденные в том, что дворянство лишь затем было учреждено, дабы стать наградой за отвагу и поощрением доблести, объявляем, что шевалье де Гир представил нам доказательства отваги, преданности королю и любви к родине, кои проявили г-н Пьер Фроман-отец, казначей духовенства, и его сыновья Матье Фроман, буржуа, Жак Фроман, каноник, и Франсуа Фроман, адвокат, жители Нима; отныне мы будем числить их, а также их потомков, дворянами, законно пользующимися всеми отличиями, свойственными людям воистину благородным. Поскольку добрые граждане, кои совершают выдающиеся деяния в борьбе за восстановление монархии, должны приравниваться к французскому рыцарству, чьи предки способствовали возведению королей на трон, объявляем к тому же, что в тот самый миг, когда обстоятельства позволят нам, мы все вместе будем просить его величество даровать этому семейству, прославленному своей доблестью, все почести и преимущества, принадлежащие воистину знатным людям, и предоставить в их распоряжение с первого же дня все привилегии, какими во Франции пользуется знать. Мы поручаем депутации, в каковую входят маркиз де Миран, граф д'Эпеншаль, маркиз д'Экар, виконт де Понс, шевалье де Гер, маркиз де ла Фероньер, обратиться к монсеньеру графу д'Артуа, монсеньеру герцогу Ангулемскому, монсеньеру герцогу Беррийскому, монсеньеру принцу де Конде, монсеньеру герцогу де Бурбону и монсеньеру герцогу Энгиенскому и умолять их возглавить нас, когда мы будем просить его величество предоставить семейству Фроманов все отличия, принадлежащие истинной знати.

Турин, 12 сентября 1790 года[13]».

В свою очередь лангедокские дворяне с радостью узнали о том, каких почестей был удостоен их соотечественник г-н Фроман; и вот они обратились к нему с нижеследующим письмом:

«Лорш, 7 июля 1792 года.

Лангедокское дворянство спешит подтвердить решение, принятое в Вашу пользу, сударь, знатными людьми, собравшимися в Турине. Оно воздает должное усердию и отваге, коими были отмечены, сударь, деяния Ваши и вашей семьи; а посему оно поручило нам заверить Вам, что с радостью увидит Вас в числе знатных людей, объединенных под началом г-на маршала де Кастри и что Вы можете явиться в Лорш, в расположение войск, и занять принадлежащее Вам место в одной из рот.

Имеем честь, сударь, пребывать Вашими преданнейшими и смиреннейшими слугами:

Граф де Тулуз-Лотрек, маркиз дю Лак, маркиз де ла Жонкьер, маркиз де Пано, шевалье де Бедо».

Протестанты, как мы уже сказали, с восторгом приветствовали первые прекрасные дни революции, но вскоре наступил террор, ударивший по всем без различия вероисповеданиям. Сто тридцать восемь голов скатились на эшафот, осужденные революционным трибуналом Гара; девяносто один католик и сорок семь протестантов. Можно подумать, что для пущей беспристрастности палачи произвели перепись населения.

В свой черед было учинено консульское правление; протестанты, коммерсанты и промышленники, которые, как правило, были богаче католиков, которым, соответственно, грозили большие потери, а консульское правление представлялось более надежным и, главное, более разумным, чем предшествовавшие ему правительства, искренне и с доверием его поддержали. Затем пришла Империя с ее идеей абсолютной власти, с континентальной блокадой, с удвоившимися поборами; тут протестанты отшатнулись от власти, потому что против них, так уповавших на эту власть, было совершено клятвопреступление: Наполеон не выполнил обещаний, данных Бонапартом.

Поэтому Ним приветствовал первую реставрацию всеобщим ликованием, и поверхностному наблюдателю могло показаться, что все следы старой протестантской закваски бесследно исчезли. И впрямь, в течение семнадцати лет обе религии как будто мирно уживаются бок о бок в обоюдной дружбе; в течение семнадцати лет люди встречаются в обществе и ведут общие дела, не спрашивая друг у друга, к какому вероисповеданию они принадлежат, и Ним, если окинуть его беглым взглядом, кажется примером сплоченности и братства.

Вскоре в Ним прибыл Месье; национальная гвардия города исполняла при нем роль почетного караула; она была организована все так же, как в 1812 году, то есть состояла из граждан обоих вероисповеданий. Последовало шесть награждений; три награды были даны католикам, три — протестантам. Того же отличия одновременно удостоились г. г. Донан, Оливье Демон и де Сен; первый из них был мэром, второй — президентом консистории, а последний — членом префектуры; все трое исповедовали протестантизм.

Такое беспристрастие со стороны Месье граничило с предпочтением, и это предпочтение уязвило католиков. Они припомнили, что в свое время отцы тех, кто получил награды из рук принца, боролись против тех, кто хранил ему верность. Итак, не успел Месье уехать, как стало очевидно, что гармония нарушилась. У католиков было любимое кафе, в котором они всю эпоху Империи собирались вместе с протестантами, причем на этих сборищах никогда не бывало ни одной религиозной стычки. Но с этого дня католики начали косо посматривать на протестантов; это не осталось незамеченным; однако, решившись во что бы то ни стало сохранить мир, протестанты мало-помалу уступили кафе католикам и облюбовали для себя другое, незадолго до того открывшееся под вывеской «Остров Эльба». Этого было достаточно, чтобы им навесили ярлык бонапартистов; а коли так, рассудили католики, им должен досаждать клич «Да здравствует король!», поэтому их то и дело приветствовали таким кличем, причем с интонацией, которая день ото дня становилась все более вызывающей. Поначалу протестанты откликались теми же словами, но тогда их объявили трусами: на устах-де у них одно, а в сердце другое. Те, задетые этим обвинением, смолкли, но тут их стали уличать в отвращении к королевскому дому. В конце концов, клич «Да здравствует король!», который поначалу все так охотно подхватили в единодушном порыве, превратился в угрозу, потому что означал не более чем ненависть одной партии к другой, и вот 21 февраля 1815 года мэр, г-н Донан, издал постановление, которым запрещалось кричать «Да здравствует король!», поскольку этому кличу кое-кто ухитрился придать мятежный смысл.

Это само по себе уже достаточно возбудило умы, как вдруг 4 марта в Ниме узнали о высадке Наполеона.

Несмотря на все впечатление, произведенное этой новостью, город хранил угрюмое спокойствие; впрочем, никто не имел точных сведений. Наполеон, знавший о симпатии, которую питали к нему жители гор, углубился в Альпы, и его орел не воспарил еще на такую высоту, чтобы его заметили над Женевской горой.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*