Николай Костомаров - Кудеяр
— Все зло оттого, что баб возим. Вот оно и отозвалось. По-моему, виноват муж, только не так, чтоб его казнить смертью, для того что женка его раздразнила и он убил ее в запале. Накажите его палками под тем деревом, на котором повесят Серого.
— Праведно, праведно! — сказали атаманы.
Серого вздернули на дуб, и, когда он, высунувши язык и страшно выпучивши глаза, руками и ногами отбивался от смерти, которая скоро одолела его, под ним дали ударов двадцать ревнивому его сопернику. Вслед за тем сняли труп Серого с дерева и бросили в одну яму с его возлюбленною.
Окул с Урманом объяснили Кудеяру, что они с своею ватагою, убегая от новой против них высылки, распустили слух, будто идут к литовской границе, а на самом деле задумали вернуться из-за Жиздры и стать на другом месте, недалеко от Жиздры, в лесу, посреди оврагов, где есть хорошая ключевая вода, а из оврагов выход на луга с хорошими пастбищами.
— А мы, — говорили они, — таки подумываем улизнуть в Литву, только туда надобно с деньгами; прежде нажиться нужно.
— Нечего вам о Литве думать, — сказал Кудеяр и сообщил товарищам свои планы насчет свержения с престола Ивана Васильевича и возведения Владимира Андреевича; но при этом несколько солгал: он уверял их, что сам Владимир Андреевич знает о предприятии и земские бояре обещают тотчас провозгласить его царем, лишь бы удалые извели мучителя.
Окул и Урман с восторгом слушали рассказы Кудеяра.
— Нам, — сказал Окул, — теперь все равно; если не доведем такого великого дела до конца и пропадем, то беда не велика, — все равно пропадем когда-нибудь… А доведем, вестимо, всем будет хорошо.
— Что говорить о том, если не доведем до конца, — сказал Кудеяр, — надобно довести, коли беремся.
Созвали круг. Кудеяр объявил, что князь Владимир Андреевич приглашает их на службу и велит им раздать жалованье. Немедленно он всем дал при этом по двадцати рублей. Разбойникам деньги понравились. Как эти деньги, так и ватага, с которою явился Кудеяр, были для шаек Окула и Урмана поразительным доводом его силы и справедливости того, что он говорит. Удалым польстила мысль, что они теперь уже не разбойники, а служилые люди князя, который будет царем. Они разом возвысились в собственных глазах.
— Идем за весь мир христианский, — говорили они.
— Теперь надобно, — сказал Кудеяр, — нам хорошо изоружиться, а у нас почти нет огненного боя и зелья. Я думаю, братцы, поехать самому в Литву покупать ружья, а Урмана послать в Болхов. У меня есть татарские деньги; Урман их там променяет на русские; в Болхове татары приводят пленных на выкуп, там татарских денег нужно бывает. Да там же, говорят, можно и оружия прикупить.
— Можно, можно, — сказал Урман, — я Болхов знаю.
— А вам, — сказал Кудеяр, — усесться на то время в лесу, в укромном месте, и дождаться меня.
По указанию знавших местность разбойники свернули в лес и стали меж оврагов, в яру. Они прорубили маленькие извилистые тропинки в лесной заросли, такие, что ими проехать можно было только одному человеку; тропинки были прорублены так, что всякий другой, не знающий их пути, не мог пробраться по ним. Эти тропинки из оврагов, где был стан, вели к лугу. Разбойники водили на луг пасти лошадей. Кроме того, в лесу были поляны, где можно было найти траву.
Урман отправился в Болхов, а Кудеяр взял с собою братьев Юдинковых, знавших дороги, и поехал в другую сторону, к литовской границе.
Денег, награбленных в Добром монастыре, было так много, что хватило бы на вооружение войска вдвое более того, сколько было у Кудеяра.
Собираясь по направлению к литовской границе, Кудеяр с Юдинковыми остановился в одном селе и стал у крестьянина расспрашивать о порубежных делах. Он узнал, что царь, сильно боясь, чтоб его бояре и думные люди не убегали в Литву, велел устроить разъезды и ловить бегущих, если покажутся. Но крестьянин, сообщая эту новость, тут же засмеялся и сказал:
— Разве дурень будет, так тот к ним попадется. У нас только деньги посули — проведут тебя и выведут, хоть и с товаром будучи!
По просьбе Кудеяра, подкрепленной деньгами, хозяин нашел ему вожа, черномазого крестьянина. Он благополучно перевел его лесами за рубеж, а оттуда Кудеяр, вместе с Юдинковыми, ехал безопасно, останавливаясь в корчмах, и так приехали они в город Мстиславль. Тамошний воевода был тот самый пан, у которого жила девица, пленившая Самсона Костомарова.
Кудеяр застал там своего избавителя, Самсона, и это ему очень пригодилось. Без него воевода не слишком охотно дозволил бы ему накупить оружия, из боязни, что оно покупается для царских войск, которые этим оружием будут воевать против Литвы. Самсонка уверил воеводу, что Кудеяр опальный человек, едва спасшийся от голодной смерти, на которую осудил его мучитель, покупает оружие не для чего-нибудь иного, как только для того, чтобы поднять восстание против царя Ивана и вместо него посадить на престол Владимира Андреевича. Воевода ненавидел московского царя и с особенною заботливостью старался наделить Кудеяра хорошим оружием, притом как можно дешевле. Кудеяр накупил большой запас ружей, пороху, свинцу, копий и кос: последние оказывались нужными для кошения травы на зиму. Осталось перевезти все за рубеж. Воевода поручил Кудеяра двум ловким иудеям. Кудеяр купил двадцать вьючных лошадей и навязал на них свою покупку в рогожевых мешках; на каждой лошади висело по обе стороны по большому мешку, а сверху привязывался на спине лошади еще мешок. Таким образом Кудеяр с товарищами проехал через леса, удаляясь от селений, и, наконец, приблизился к тому месту, где покинул разбойничий стан.
Между тем в его отсутствие случилось такое происшествие.
Один из разбойников, друг казненного Кузьмы Серого, ушел из стана в Калугу и донес, где находится разбойничий стан. Калужский наместник тотчас позвал на совет губного старосту, и оба решили собрать всеуездных людей на ловлю разбойников, отправили отписки в Лихвин и Белев, чтоб и там делали то же. Крестьяне в таких делах были очень туги на подъем, а особенно когда было время жатвы{35}; притом неохотно они ссорились с разбойниками, опасаясь, что если их раздражат, да не переловят, то разбойники станут им, крестьянам, мстить. На этот раз губные старосты не собрали никого; отправились только служилые люди, калужане, да и то большею частью отставные, старые, потому что тогда молодые, дюжие, здоровые были в войске.
Белевцы и лихвинцы не поспели с ними соединиться, калужане одни подошли к указанному месту. На беду им, наместник не отправил с ними доносчика, но кинул его в тюрьму и подверг пытке, от которой тот и умер; служилые только по рассказу этого доносчика должны были отыскивать то место, где находилась шайка. Они не знали извилистых тропинок, которыми удалые выходили из своего стана. Подъехавши к месту, где, по их соображениям, следовало быть разбойничьему стану, калужане соскочили с лошадей, входили в лес, прислушивались, услыхали за деревьями лошадиный топот и гул человеческой речи. Проехать в лес казалось невозможным: в чаще леса они увидали овраги. Служилые оставили оседланных лошадей на дороге и поручили смотреть за ними своим слугам, а сами с ружьями пошли пешком в глубину леса. Тем временем разбойники, чрез своих расставленных сторожей, узнали о прибытии ратных людей, подступивших к лесу, забрали наскоро свои пожитки, сели на лошадей и своими извилистыми тропинками, едучи гуськом один за другим, выехали на большую дорогу. Когда преследовавшие их пешие служилые добрались до разбойничьего стана, там уже не было никого. Разбойники напали на слуг, оставленных служилыми на дороге, захватили у них лошадей, перебили слуг, когда те начали кричать, пошли вброд через Жиздру с отнятыми лошадьми, потом повернули в лес и исчезли из виду. Калужане, услышавши крик слуг, бросились из лесу назад и нашли только трупы их, а куда делись разбойники с лошадьми — они не видали. Дело окончилось тем, что калужане пошли домой пешие и, встретившись на дороге с лихвинцами и белевцами, рассказали им, что разбойников более нет. Тогда лихвинцы и белевцы ушли себе также назад, потому что не знали, где искать разбойников, и не надеялись, при своей малочисленности, справиться с ними, если б их отыскали.
Разбойники, прошедши семь верст, вошли в село, набрали себе там фуражу, заплатили за него как следовало, но запрещали продавцам говорить про себя, угрожая в противном случае пустить по селу красного петуха. Прошли потом удалые еще девять верст и нашли себе приют крепче прежнего: то было лесное ущелье; посреди его — озеро; в этом ущелье расположились разбойники станом и для выхода прорубили себе через лес извилистые тропинки, как и в прежнем своем притоне, а в некоторых местах, доступных для проходу, умышленно навалили деревьев, чтоб сделать места непроходимыми. Устанавливаясь на новоселье, они послали двух товарищей на прежнее место известить Кудеяра и Урмана, когда те прибудут из Болхова.
