Лев Клиот - Судьба и воля
Залесский взял одну пару, затем подумал и положил в коробку еще одну пару очков с полным набором линз, и перед тем, как закрыть дверь, посмотрел в зеркало.
Это была хорошая идея. Когда гости вышли из-за стола и перешли на лужайку к бассейну, он дал Джекки проявить свои способности в дефиле, и она, как застоявшаяся лошадка, показала класс. На ней был облегающий брючный костюм, и ее великолепная, словно облитая лиловым атласом фигурка пролетела в танце по центру лужайки под звуки «диско». Когда она остановилась в позе танцовщицы румбы, с этим жестом развернутой к небу ладони, этим пальчиком, которым балерина венчает свое вечное желание дотянуться до его синевы, все зааплодировали. Браво, Джекки! Макс пихнул локтем Залесского в бок, сделал большие глаза и, покосившись на свою добродушную, располневшую хозяйку, прошипел ему в ухо:
– Слушай, она у тебя конфетка!
Борис и сам залюбовался женой. Дождавшись тишины, Джекки провозгласила:
– Сюрприз! Мировая премьера! Презентация!
И один из молодых людей, обслуживающих праздник, подкатил в центр лужайки столик, на котором лежали две пары очков и в бархатном футляре – цветные восьмигранные линзы. Джекки подозвала к себе именинницу, примерила на нее одну пару, сама надела другую. Они встали спина к спине и медленно стали поворачиваться. После каждого полного круга они меняли линзы и продолжали движение. Несколько минут сохранялась тишина, как в цирке перед смертельным номером, а потом начался гвалт, все ринулись к артисткам. Джекки расцеловала Солли, исполнившую свою роль безупречно. Борис следил за Максом. Тот не стал демонстрировать свои тайные знаки и, взяв с предложенного официантом подноса себе и «тонкому психологу» бокалы с шампанским, сказал на простом бизнесменском языке:
– Охренеть, Борис! Очень круто!
Сэмюэль поставил перед Борисом тарелку, полную куриных крылышек, запеченных в меду. Залесский прицелился к самой коричневой и с удовольствием разгрыз первую косточку. Джефф и Роланд орудовали ножами на досках со стейками. Клифф уныло ковырял вилкой ризотто с креветками.
– Правильно, Клифф, не ешь этих червяков: во-первых, это не кошерно, а во-вторых, я видел по телевизору, как вьетнамцы выращивают креветок чуть ли не в дерьме.
Все посмотрели на Роланда, прошамкавшего все это с набитым ртом. Клифф бросил вилку.
– Черт тебя подери, Роланд, ты все-таки за столом!
Гарви судорожно проглотил кусок и поднял руки вверх:
– Все! Замолкаю, а что сегодня все такие мрачные?
Джефф, методично уничтожая стейк, не ответил. Бранновер попросил Сэмюэля принести ему кусок пиццы. Они сидели в столовой за большим круглым столом. И хорошее настроение было только у двоих: у Роланда – потому что он ничего не знал, и у Залесского – потому что он знал все.
– Мы покупаем очки у японцев.
Борис сообщил это, обсасывая очередное крылышко.
– Ну и что? Чем эти двое недовольны? Не могут простить япошкам Перл-Харбор?
– Он хочет много, – Клифф в упор посмотрел на Бориса.
– Правильно ли мы с Крупником поняли, что вы, мистер Залесский, собираетесь купить миллион этих восьмиугольников?
– Верно, – Борис вытер салфеткой рот.
Джефф перестал терзать говяжью вырезку и трагическим голосом нараспев произнес:
– Помните ли вы нашу эпопею с «brush»?
Борис рассмеялся:
– Это когда я предлагал тебе дать мне по морде, а Роланду послать меня подальше? Помню, очень хорошо помню, и это дело должно послужить моей реабилитацией. Так что экзекуция отменяется, и мы все идем ко мне в кабинет. Сэмюэль, будь добр, кофе пусть следует за нами!
Перед Залесским лежала папка, из которой он вытаскивал по одному листку с цифрами, диаграммами и картинками.
– Центральный офис и главные корпуса фабрики «Charmant Group» находятся в Сабаэ, префектура Фукуи. В двух шестиэтажных корпусах расположены шестнадцать агрегатов, изготавливающих оправы со скоростью четыре штуки в минуту каждый, 2500 в смену. В прошлом году они продали 5 640 000 пар очков. Это означает, что их производственные мощности задействованы на сорок процентов. Кроме того, их дочерние предприятия, расположенные в Швейцарии и Италии, также имеют производственные площадки. Как и положено японским передовикам технологий, все производство – от комплектующих, оправ и линз до покраски, у них в одном флаконе. Одно от другого по скорости изготовления не отстает. Так что нам просто надо помочь им задействовать их японские возможности на полную катушку!
Борис закончил, довольно улыбнулся и сам стал разливать молчаливой троице кофе.
Первым разморозило Клиффа:
– Борис, речь шла о миллионе, зачем нам, как ты говоришь, задействовать их на полную катушку? Если у меня все в порядке с арифметикой, так они только в Японии за год могут наклепать почти пятнадцать миллионов оправ. Джефф поддержал коллегу:
– Мистер Залесский, ведь вы именно об этой цифре сообщили нам, когда мы, не доев свои стейки, перенесли свои задницы из уютной столовой в ваш кабинет ужасов?
– Очень образно, Джефф, вы с Клиффом сегодня очень остры на язык. Но я отвечаю за свои слова, сказал миллион – значит миллион, – и так невнятно, прихлебывая кофе, добавил: – дюжин.
Залесский в перечне качеств своей сложной натуры имел одно весьма редкое. Он приобрел его по несчастью, по необходимости выживать в условиях лагерного барака, условиях, когда ты ни на минуту не можешь остаться в одиночестве. Он научился отключать слух, наблюдая происходящее вокруг себя, уходил в свои собственные мысли, превращая шумную речь, крики, стоны в фон, гул, не имеющий персонального звучания.
Борис пил кофе. Он думал, глядя на размахивающих руками Клиффа и Джеффа, на выпученные глаза Роланда, обращавшегося то к одному, то к другому крикуну, в надежде вставить хоть слово. Он думал о том, что практически никогда не ошибался в принятии решений в серьезных, важных для бизнеса делах. Но вот та история с расческой-заколкой «brush»… Как он мог не прислушаться к этому таинственному, тонкому прибору его души, внутреннему голосу, который не раз спасал его, не то что с какими-то побрякушками – жизнь спасал? И из самой глубины подсознания всплыло ощущение: «А я хотел совершить эту ошибку, хотел почувствовать, как это бывает».
Рефреном пробилось в проявившемся звуке, крике и стенаниях: «Нам столько не продать, нам не продать столько, как нам все это…»
Кричать они уже устали, и с облегчением дали шефу высказаться, как только он поднял руку.
– Борис, я тебя умоляю, только не стучи себя по носу, объясни научно, как и почему мы сможем продать 12 миллионов, япона мать, очков в нашей маленькой стране?
Джефф вытер платком вспотевший лоб и опустился в кресло с таким видом, словно у него в руках был судейский молоток, а не мокрый от пота батист. Залесский нахмурился:
– Передо мной суперклассные менеджеры или истеричные педики? Я с вами что, талонами на питание рассчитываюсь, или вы у меня по триста тысяч долларов зарабатываете? Придется приподнять ваши две белые и одну черную задницы и поработать. Да, мы продадим за текущий год 12 миллионов пар очков со сменными линзами. Сначала не научно, а обойдетесь моим чувствительным носом, – и он все-таки постучал по нему пальцем.
– Их будут покупать, как горячие пирожки, год, а потом, как теплые – еще год. Теперь по существу: при таком большом заказе, который лишит японцев возможности поставок нашим конкурентам, мы будем все это время одни на рынке. У нас, только в Штатах, берут товар 1800 универмагов, не считая мелких оптовиков, Канада, Мексика и Бразилия – всего 6000 стабильных точек продаж. Это, в среднем, 160 пар в месяц на каждую. Ваша задача – логистика, загрузка магазинов должна быть бесперебойной. Полмиллиарда населения! Им еще мало будет.
Клифф, насупившись, проявил озабоченность, но уже совсем другим тоном.
– Нам нужно будет сразу выложить двадцать четыре миллиона долларов?
– Я разговаривал с их директором. Баба, между прочим. – Борис заглянул в блокнот. – Акико Санада, – он наконец улыбнулся, – она была, скажем так, по– японски вежливо удивлена, а по-нашему – в шоке, покруче вашего. Созванивался раз десять. Они хотели три доллара девяносто центов за комплект. Когда я сказал – хочу пятьсот тысяч штук, цена опустилась до трех. Когда прозвучало: а за миллион? – она долго с кем-то совещалась и предложила два доллара пятьдесят центов. Тогда я сделал предложение: за два доллара мы разместим у них заказ на год по миллиону в месяц. Жаль, вы не знаете японского – что там творилось! – я, правда, тоже не знаю, – Борис усмехнулся. – Условия такие: отсрочка тридцать дней, заплатим за два месяца четыре миллиона, с третьего месяца – все вернем и начнем рассчитываться из прибыли. В сети будем отдавать комплект за двенадцать долларов.
Завтра вы втроем вылетаете в Токио, будете там сидеть, пока не решите все вопросы по контролю за качеством, по упаковке и по срокам поставок.
