Наталья Павлищева - Лукреция Борджиа. Лолита Возрождения
Рядом хмыкнул Ферранте:
– Сестрица едет.
Лукреция чуть прищурила глаза; действительно, к берегу, видно, предупрежденная стражей, приближалась целая кавалькада всадников. Впереди женщина. Уверенная посадка в седле выдавала опытную наездницу. Адриана подтвердила:
– Маркиза Мантуи выехала встретить вас.
Что это значило – Изабелла решила почтить ее потому, что действительно хотела добра, или это попытка разглядеть невесту раньше всех и успеть сделать какую-то гадость? Оглянувшись на Елизавету, Лукреция поняла, что второе, уж слишком злорадной была улыбка Гонзага.
Изабелла постаралась вложить в свое приветствие и объятья столько надменности и презрения, что Лукреции показалось, будто она обнимается с огромной змеей. Один неверный шаг, и тебя проглотят. Теперь постоянная злость Елизаветы выглядела просто мелким недовольством. Не зря ли она вообще ввязалась в эту историю с замужеством в Ферраре?
Но Изабеллу сопровождал красивый молодой человек, взгляд которого был весьма дружелюбным.
– Мой брат, незаконнорожденный сын герцога Феррары Джулио, – представила его маркиза Мантуи, явно сделав ударение на слове «незаконнорожденный», мол, кому же, как не ему приветствовать незаконнорожденную дочь Папы.
Изабелла тут же сделала вид, что заметила Елизавету, и бросилась к ней с возгласом:
– Ах, дорогая, как я рада тебя видеть!
Герцогиня Урбино ответила тем же, казалось, две возлюбленные сестры заключили друг дружку в объятья, но Лукреция уже ничему не верила. А еще говорят, что в Риме нечестны, что Борджиа фальшивы! Посмотрели бы эти объятья двух змей, готовых объединиться против нее.
Это же подумал и Джулио, он усмехнулся и тихонько шепнул Лукреции, кивнув на прижимавшихся щекой к щеке женщин:
– Две змеи…
Ответом был лукавый взгляд. Джулио подмигнул, стараясь, чтобы никто не заметил.
Лукреция мысленно вздохнула с облегчением: не все в Ферраре такие, как Изабелла, братья относились к ней неплохо, да и Изабелла не станет жить в Ферраре постоянно, у нее есть Мантуя. Надо только продержаться несколько недель, пока маркиза не уедет восвояси, а потом все наладится.
Старый герцог Феррары встречал сноху, спокойно глядя на то, как она подходит, как опускается на колени. Так же спокойно поднял ее и поцеловал в щеку:
– Я рад видеть тебя, дитя мое, в Ферраре. Это мой сын Альфонсо, твой муж.
Лукреция с Альфонсо обменялись взглядами, ничего не сказавшими остальным, они не стали рассказывать, что уже знакомы, это ни к чему знать противной Изабелле.
Дело в том, что, не вытерпев из-за самых разных нелепых слухов, в основном распространяемых сестрой о его будущей жене, Альфонсо, как мальчишка, бросился ей навстречу и поздно ночью прибыл туда, где пока остановилась невеста со своей свитой. Не показываясь никому, Альфонсо успел познакомиться с Лукрецией и понять, что та вовсе не монстр, каким рисовала Борджиа Изабелла.
По тому, как разглядывал ее Альфонсо, Лукреция поняла и его опасения, и то, что самое трудное еще впереди, поскольку маркиза Мантуи не упустит ни единой возможности сделать ей гадости или ославить на всю Италию. Что ж, хорошо, что поняла это заранее, а не тогда, когда было бы уже поздно.
Но поняла Лукреция и еще одно: она понравилась Альфонсо, может, он и не был в таком восторге, как другие братья, но остался доволен.
То, что Альфонсо ничего не сказал о своей выходке отцу, пришлось Лукреции по душе, у них с мужем будет маленькая, но тайна, а это сближает. Ей очень хотелось быть душевно близкой с мужем, такими были их отношения с Альфонсо Арагонским… Но о погибшем муже она запрещала себе думать, чтобы не плакать.
Изабелла постаралась сделать все, чтобы поставить невестку в неловкое положение, она лично выбрала лошадь для ее парадного въезда в город. Великолепная кобыла была и украшена соответственно, однако никто не подумал, что только опытная всадница сможет справиться с норовистым и капризным животным среди возбужденной, радостной толпы с выкриками, гвалтом, яркими цветами праздничных нарядов. Лукреция была опытной всадницей, она справилась, но только она знала, чего это стоило.
К концу первого дня бедная женщина с трудом смогла вернуть губы в нормальное состояние, казалось, теперь улыбку не стереть с лица, но вовсе не из-за испытываемой радости – Лукреция улыбалась, стараясь быть приятной всем феррарцам, начиная со старого герцога Эрколе и до маленького поваренка, чья любопытная рожица выглядывала из двери кухни.
Но это горожанам могла нравиться милая, выглядевшая совсем юной супруга Альфонсо, а вот его сестрице Изабелле ни за что. Анджела даже отвлеклась от Джулио, которому откровенно строила глазки, чтобы посочувствовать Лукреции:
– Покоя не будет, пока эта змея в Ферраре.
Изабелла неприязненно разглядывала наряд невестки, довольно громко делая замечания по поводу выбора цветов и качества отделки. Про фасон вообще было заявлено, что такое можно было придумать только в Риме. Больше нигде так не носят! Лукреция, не выдержав, не осталась в долгу. Улучив момент, когда никого из мужчин не оказалось рядом (ни к чему сразу говорить гадости при герцоге или муже), так же громко заметила Анджеле:
– Посмотри, здесь еще не знают, что при французском дворе давным-давно в моде вот этот фасон. – Дав время осознать Изабелле с ее подпевалами суть сказанного, Лукреция почти сокрушенно вздохнула: – Неудивительно, Феррара так далеко от остальных… Сюда едва ли быстро приходят вести из Франции.
Больше Изабелла в тот день замечаний не делала, видно понимая, что может нарваться на достойный ответ. Но и сама Лукреция прикусила язычок; как бы ни хотелось щелкнуть по носу мантуанскую змею, делать этого не стоило, все же она д’Эсте, ссориться с членом семьи, да еще и таким, желая быть в этой семье признанной, опасно.
Лукреция постаралась выбросить из головы все неприятности, связанные с Изабеллой, потому что ей предстояла первая брачная ночь с Альфонсо д’Эсте, причем на сей раз Папа настаивал, чтобы консумацию брака засвидетельствовали достойные люди. Пришлось Альфонсо и Лукреции заниматься сексом под любопытными взглядами троих достопочтенных мужчин. Альфонсо был на высоте. Он исполнил свой долг трижды за ночь, но и Лукреция не подвела, показав себя достаточно горячей женщиной. Консумация брака состоялась, о чем немедленно было сообщено в Ватикан.
Лукреция Борджиа стала законной женой Альфонсо д’Эсте. Хотя каждый понимал, насколько это зыбко, ведь у Лукреции за плечами спорный развод, а Папа не вечен. Стоит с ним чему-то случиться, и развод с Джованни Сфорца можно признать недействительным, следовательно, таким же мог оказаться и брак с д’Эсте. Может, герцог на это и рассчитывал?
Лукреции было нужно как можно скорее родить д’Эсте наследника, лучше не одного, чтобы укрепить свое шаткое положение в Ферраре. В Феррару и семью д’Эсте мало попасть, нужно еще и удержаться, что значительно труднее. И Папа помочь в этом не мог ничем.
ВОЙНА ГЕРЦОГИНЬ
Утром Альфонсо, несмотря на то, что это была их первая брачная ночь, куда-то умчался, едва рассвело. Когда Лукреция открыла глаза, его уже не было в постели. Лукреции рассказывали о его всепоглощающей страсти – пушках. Альфонсо наверняка отправился в литейную мастерскую. Что ж, у мужчин могут быть свои занятия, как и у женщин. Тратит же она много времени на уход за своими роскошными волосами, пусть муж занимается пушками.
Сначала Лукреция улыбнулась, но потом ее губки с досадой сжались. Понятно, Альфонсо удрал, не желая слушать всякие скабрезности, которые сейчас явятся говорить все, кому не лень. Нечего сказать, прекрасный поступок молодого мужа – оставить ее под насмешками одну.
Не успела подумать, как служанка сообщила, что к ней идут донна Изабелла с целой толпой. О, нет! Выслушивать гадости от этой змеи…
– Быстро закройте двери и не открывайте ни за что!
– Почему?!
– Скажите, что я еще сплю. И спать буду долго.
– Но, донна, закрыть двери перед донной Изабеллой, донной Елизаветой и братьями вашего супруга?
– Вот именно перед доннами и закрыть.
Адриана со служанками была вынуждена подчиниться, но Лукреция, поманив ее пальчиком, что-то сказала на ухо. Та хихикнула, кивнув:
– Обязательно.
Оказавшись перед закрытой дверью, Изабелла с Елизаветой действительно взъярились:
– Что это?!
– Донна Лукреция еще спит и спать будет долго. – Адриана почти смущенно опустила глаза. – Ночь была слишком бурной…
Несколько мгновений в Изабелле боролись желания: фыркнув, отправиться прочь и сказать какую-нибудь гадость в ответ. Победило второе.
– Три раза за ночь – это бурно? Неужели в Риме считают так?
Адриана терпеливо выждала, пока компания перестанет хохотать, и все так же держа глаза опущенными, почти сокрушенно вздохнула:
– Это при свидетелях три, а что было, когда все ушли… О, дон Альфонсо очень сильный мужчина. – Она дала время осознать сказанное и добавила: – А донна Лукреция сильная женщина. Заснула только под утро, пусть поспит.
