Наталья Павлищева - Юрий Долгорукий. Мифический князь
Изяславу надоело слушать поучения дяди и он спросил в лоб:
– Станешь крест Всеволоду на Великое княжение целовать?
– Нет. Он и без моего целования Великий князь. К чему тебе-то за него стараться?
– Ты не боишься остаться один против всей Руси?
Наконец он выказал настоящую угрозу! Юрий даже коня остановил, пришлось встать и Изяславу.
– Всей Руси? Я никого не задеваю и впереди законных наследников не лезу. Всеволод рад бы со мной заратиться, да только повода нет и силу мою ведает. Я тебе не зря суздальские окрестности показал, ныне почти вся Земля такова, не пустынна она, уже богата и деньгами, и людьми. Думал, увидишь главное, но ты ничего не понял. Нет, я не боюсь остаться один, потому как не один, со мной вон они, – князь снова кивнул на деревеньку.
– Скажешь, тебе и до Киева дела нет?
– Есть. Но эту Землю никому не отдам, своим сыновьям и внукам оставлю. И несправедливости в Киеве тоже не потерплю, когда смогу – вмешаюсь, будь уверен. А пока я никого не задеваю, чего со мной воевать?
Он заметил, как у Изяслава даже кулаки сжались. Ясно, племянник приехал к дяде за поддержкой, а о том не подумал, что у самого дяди прав куда больше на Киев, чем у племянника. Э-эх… свернет тебе шею Всеволод и не поморщится!
Но все произошло немного не так…
Вечером Изяслав, трезво рассудив, что ссориться с сильным суздальским князем ему не резон, попробовал зайти с другой стороны.
– Ты вот о Мономашичах твердишь как о едином целом, а мы ведь врозь. Кабы объединились Мономашичи с Мстиславичами, так и сподручней против Ольговичей выступать.
Юрий вздохнул:
– Сам все время о том думаю. Да только как объединяться? Ты вон на Киевский стол стремишься, а очередь Вячеслава, потом моя…
Изяслав неожиданно вскочил из кресла, в котором сидел, почти забегал по горнице:
– То-то и оно, что сами с дядей не сидите и меня не пускаете! Одного под зад пнули, сбежал из Киева, точно вор от собак, второй очереди ждет, а Ольговичи тем временем всю Русь под себя взяли! Не моя очередь… Очереди ждешь? Ну, жди! Тогда мне не мешай!
Юрий только головой качал сокрушенно. Но кроме него в горнице были еще два слушателя – сыновья Юрия, Ростислав и Андрей. Смотрели они по-разному, Андрей – с легкой усмешкой, зато Ростислав так впился глазами в Изяслава, и только уважение к отцу заставляло его сидеть на лавке, а не бегать рядом. И все же не выдержал:
– И верно, отец, надо супротив Ольговичей всем вместе выступить и Киев отобрать у Всеволода! Дед же не в очередь правил. И Мстислав тоже.
– Не в очередь, говоришь? Для того надо быть Мономахом, чтоб самого позвали, или Мстиславом, чтоб одного имени боялись и уважали. А я в Залесье сижу, меня Киев и знать не знает, а Изяслав вон по всей Руси мотается, то там, то тут. Против Всеволода выступать не смогу, он вместо Вячеслава по лествице сел, он меня старше. И против Игоря, его брата, тоже не буду, а вот дальше моя очередь, тогда никого не пропущу. – Он вдруг поднял глаза на Изяслава, и племянник почти содрогнулся от твердости взгляда. – И тебя тоже. А дедину и отчину нарушать нельзя, стоит один раз нарушить, снова Русь кровью захлебнется. Станем меж собой биться, те же половцы снова придут. Киев должен передаваться по праву и безо всяких захватов.
Неожиданно из своего угла откликнулся Андрей, фыркнув:
– Дался вам этот Киев!
– Как это? – не понял его старший брат. – Там Великое княжение. Киевский князь Великий.
– Назови и себя Великим, кто тебе мешает?
Но Изяслава не интересовало то, что скажет сын Юрия, он гнул свое:
– Но и тебе, чтобы на великокняжеском столе усидеть, помощь сородичей будет нужна. Не боишься один остаться?
– Ты уж спрашивал. Не боюсь, у меня вон они есть, – кивнул в сторону сидевших сыновей. – А ежели все по правде делать буду, то кто меня укорить сможет? Кто против встанет?
– Я! Правды ищешь? Так вот, правда в том, что ныне Киев у сильнейшего, а не у старшего!
Суздальский князь остался спокоен:
– Вот я его и возьму, но только когда время придет.
Убедившись, что никакого сговора с дядей не получится, Изяслав только рукой махнул. Разговора и тем более уговора не получилось. Юрий желал все делать по лествице, а значит, сесть на великокняжеский стол после Всеволода и Игоря сам. Но Изяслав слишком хорошо знал Ольговичей, чтобы не понимать, что те будут держаться за Киев зубами, да и сам не собирался уступать дяде это княжение. Лествица… да этот дедов обычай – ровно железная чушка на ногах у утопленника, не дает воли никому!
Долго еще, до самого утра мысленно спорил с Юрием Изяслав, словно не ему, а себе доказывая собственное право сильного взять Киев после Всеволода Ольговича. Сидит себе медведем в Залесье, а руки тянет к Киеву! Земля ему тут нравится…
Изяслав не желал сам себе признаться, что его просто потрясло то, что сделал с Залесьем за прошедшие годы Юрий Владимирович, как встало княжество, как разбогатело. Ворчал: вот пусть бы и занимался своим княжеством, чего же в киевские дела мешаться? Утром попробовал снова сказать об этом Юрию, мол, неужто тебе Залесья мало, что на Киев метишь? Князь усмехнулся:
– Да ты к чему все разговоры ведешь? В Переяславле сел, меня не спрашивал, Всеволода Великим князем признал, тоже со мной не советовался. А теперь чего хочешь, чтобы я обещал тебя Великим князем в обход себя сделать?
И тут произошло неожиданное, Изяслав увидел перед собой здоровенный кукиш, скрученный Юрием:
– А вот это видел?! Как моя очередь до Киева дойдет, так и сяду, и никто, слышишь, никто, даже ты, не сможет меня не пустить! А Залесье… вон сыновьям оставлю, они у меня крепкие!
Изяслав, сначала обомлевший, после таких слов метнулся наружу, крикнул своим дружинникам, чтобы спешно собирались:
– Ноги моей здесь больше не будет!
Юрий произнес сквозь зубы:
– А я тебя и не звал…
Уже сев на коня, Изяслав вдруг обернулся к князю Юрию Владимировичу:
– Знаешь, как тебя в Киеве прозвали? Долгоруким! За то, что к южным землям тянешься из своего медвежьего угла.
Мстиславич тронул коня, не дожидаясь ответа, но все же услышал в ответ хохот Юрия:
– А я и южные к своему медвежьему углу присоединю! А тебе, так и быть, деревеньку поглуше выделю.
Изяслав стиснул зубы и изо всех сил врезал коню в бока, словно тот был виноват, что дядя не захотел уступить очередь племяннику и поддержать его против нынешнего Великого князя.
Глядя на облачко снега, взметнувшееся под копытами коней, уносивших Изяслава с его спутниками, Юрий вдруг заинтересованно спросил Андрея:
– Что ты там о Великом княжении говорил?
Андрей, не менее Ростислава похожий на деда Аепу, такой же скуластый, с узкими глазами под нависшими веками, большой верхней губой, чистый степняк, ростом удался в отца – высокий, крупный, был отменным воином, но держался всегда спокойно, вывести его из себя было трудно. Вот и сейчас едва ли ни лениво откликнулся:
– Это раньше Великого князя все слушались, а теперь? Давно уж каждый князь – сам себе хозяин, к чему и Великое княжение? А хочется зваться, так назови сам себя Великим.
– Великий оттого, что под ним другие князья есть.
Юрий сказал просто, чтобы что-то сказать, он понимал правоту сына, но принять ее не мог.
– Суздальская земля велика, посади по разным городам сыновей, вот тебе и будут князья, которые под тобой.
– Как тебе такое только в голову пришло? Русь развалить предлагаешь? Да мы и едины только потому, что под Киевом ходим, а ежели каждый сам себя Великим в своем княжестве назовет, так и станем все врозь.
– А ныне не так?
– Тьфу! – Юрий даже плюнул, повернулся и ушел к себе.
Андрей остался стоять на крыльце, все с той же спокойной усмешкой глядя вдаль.
Изяслав Мстиславич приезжал только ради одного: получить от отца обещание поддержки, когда станет Киев воевать. Отец правильно сделал, что не обещал, ни к чему. Но и самому отцу ни к чему Киев, как он этого не видит? Лучше бы вон, как дядька Шимонович предлагал, объединился с Новгородом, взял бы его под свою защиту, было бы богатейшее княжество, и никакой Южной Руси не надо.
Да и без Новгорода Залесье давным-давно живет своей жизнью, так и дальше нужно. Зачем отцу Киев?
Из задумчивости его вывел старший брат, тоже вышедший на крыльцо.
– Эх, зря отец с Изяславом поссорился! И к Великому князю тоже лучше бы ближе держаться.
– Зачем?
– Удел даст. Князем будешь.
– Бери вон Ростов или вообще Кучково, ставь град и зовись князем.
– Чего?! В этом углу? Нет, туда, на Русь надо…
– А здесь что?
– Не понимаю я тебя, Андрей. Сидишь в своем Владимире, точно медведь в берлоге, даже Суздаль для тебя не свой. И как может в Киев не тянуть?
– Я родился здесь, здесь вырос, здесь на коня сел.
– Да ведь Переяславль и Киев отчина и дедина.
– А отчина-то с чего?
– Ну, дедина.
– У нас с тобой дедина и степи половецкие, что, их тоже воевать? Нет, Ростислав, по мне так поставить еще грады по Залесью и лучше ничего не надо, а за Киев пусть глотки друг дружке дерут. А еще лучше – вообще сжечь этот Киев, чтоб раздором не был!
