Александр Кравчук - Галерея византийских императоров
Во времена Империи также назначали консулов, иногда даже несколько пар ежегодно, поскольку получение консульства считалось самой высокой честью, к которой стремился каждый политик. Но по существу, важна была лишь первая пара действительных консулов, и только их именами обозначался текущий год. И именно к этому сводился весь почет консульской должности — никакой реальной власти в их руках не было. Время от времени эту должность занимали сами императоры.
Мы можем восстановить практически весь список консулов (или тех чиновников, чья должность в определенные исторические периоды соответствовала консульской, хотя и называли их иначе), начиная с 509 года до н. э. и как раз 541 годом заканчивая, когда эта честь по воле Юстиниана выпала сенатору Василию. Потом консулов уже никогда не назначали, хотя следующие византийские императоры в начале своего правления обычно добавляли ко всем иным своим титулам и этот. Итак, повторим еще раз: Василий был последним «частным» консулом — римским, хотя и в Константинополе.
Но как же тогда датировать документы и события? Была принята простая система, которая практиковалась и раньше, когда случались перерывы в назначении консулов: стали писать «год такой-то после консульства Василия». И так продолжалось в течение нескольких десятков лет. Можно сказать, что консульство формально пережило само себя.
Почему же перестали назначать консулов? Из-за чего прервалась эта более чем тысячелетняя традиция? Здесь все решила воля правителя, а у него могли быть самые разные соображения. И одним из них наверняка было то, что каждый консул по традиции должен был устроить игры, а это были огромные затраты, непосильные порой даже для очень богатых частных лиц, поэтому уже в 537 году сам Юстиниан (как, впрочем, и некоторые его предшественники) пытался ограничить пышность торжеств, связанных со вступлением в должность. Во-вторых, какую-то роль здесь могло сыграть и тщеславие Юстиниана, который не мог смириться с мыслью, что кто-то другой, хотя бы в течение всего лишь одного года, ничем ему не уступает — пусть даже только формально, и что датировка производится не его, императора, именем, а именем какого-то частного лица. Он, впрочем, дал указание производить датировку в соответствии с годами его правления и налоговыми периодами, которые именовались индикциями.
Современники, собственно, даже и не заметили смерти древнейшей должности. Они, видимо, полагали, что через несколько лет опять будут назначены новые консулы. Но для нас — тех, кто смотрит на Византию с перспективы прошедших с той поры лет, — этот вопрос имеет глубоко символическое значение, так же как и закрытие Платоновой академии: организационные формы и традиции античного мира вроде бы окончательно уходили в прошлое, а в сущности, они продолжали жить — ведь живы до сих пор академии и все мы ежегодно празднуем начало нового консульского года.
Впрочем, есть и еще одна причина, по которой уничтожение консульской должности имеет такое важное значение для европейской культуры. Дело в том, что именно консульство, по крайней мере косвенным образом, способствовало распространению — сначала в научных трудах, а затем и в частной жизни — обычая отсчитывать годы от какой-то начальной точки. Этой точкой могло быть и начало существования мира, и рождение Христа (хотя обе эти даты рассчитывались в Византии по-разному).
Год 542-й, то есть первый год после консульства Василия, был ознаменован двумя катастрофами. Во-первых, персидский правитель Хосров снова пересек границу, на сей раз в Месопотамии, а отправленный туда Велизарий не смог помешать ему взять город Калиникум и увести в неволю его жителей. Персы могли бы развить свое наступление и дальше, но они предпочли быстро покинуть пределы империи.
Причиной отступления стал страх перед эпидемией, занесенной осенью 542 года из Абиссинии в Египет, которая постепенно охватывала район за районом, провинцию за провинцией, сея страшные опустошения. Зараза распространялась с востока на запад, из Египта и азиатских провинций через Балканы и Италию, добравшись даже до Испании и Галлии. В самом Константинополе болезнь появилась в мае 543 года. Она волнами то приходила, то отступала на протяжении более чем десяти лет, но ее первая атака была самой страшной и унесла больше всего жертв. В столице умерло более трехсот тысяч жителей, непогребенные трупы неделями лежали на улицах. Заболел и сам император, в какой-то момент даже пошел слух о его смерти.
У нас есть детальный отчет о течении болезни и ее симптомах, принадлежащий перу Прокопия. Мы знаем, что для нее характерно опухание лимфатических узлов и длительное очень сильное повышение температуры. Однако вопрос, с какой из современных болезней можно идентифицировать эту древнюю эпидемию, видимо, так и останется открытым.
По своим последствиям эту заразу — одну из самых страшных, опустошавших в древности Средиземноморье — можно сравнить с той, которая прошла по провинциям Римской империи во II веке, во времена правления Марка Аврелия. Она жесточайшим образом уменьшила человеческий потенциал империи, создав нехватку рабочих рук и рук, способных ее оборонять. А это, в свою очередь, стало причиной серьезных проблем в экономике и ослабило военную мощь государства, вынужденного вести кровавые бои на все новых и новых фронтах — в Азии, в Италии, в Африке.
ПЕРСЫ, СЛАВЯНЕ, ОСТГОТЫ
Слухи о тяжелой болезни и смерти Юстиниана оказали фатальное влияние на судьбы Велизария и его коллеги по восточному фронту Вуза. Они якобы публично заявили, что не признают никакого нового императора, навязанного им столицей. Феодора сочла это заявление нелояльностью и даже попыткой мятежа. Оба полководца были отозваны в Константинополь и смещены со своих постов. Вуз, отсидев в темнице более двух лет, в конце концов вышел на свободу, но почти потерял зрение.
Велизария лишили его личной вооруженной охраны, значительная часть его имущества была конфискована. Подавленный, он жил без всякой уверенности в завтрашнем дне и никак не мог понять, не является ли все это лишь прелюдией к куда более страшным пыткам. На него было страшно смотреть, — пишет Прокопий, — когда он ходил по городу почти в одиночестве, как простой гражданин, мрачный, дрожащий от страха, в постоянном ожидании, что к нему подошлют убийц.
В начале 544 года Велизарий неожиданно вновь удостоился милости императора. Он получил звание комита императорских конюшен и был отправлен полководцем в Италию. Феодора заявила, что это она вступилась за него и сделала это только ради Антонины — его жены и ее подруги. И благодарный Велизарий целовал своей половине ноги и называл себя ее вечным рабом.
Однако действительные причины снятия опалы с Велизария были куда более глубокими. Империи пришлось снова вести войну в Италии, и в то же самое время не прекращались тяжелые бои с персами на Востоке.
Полководцы императора в 543 году вторглись в Армению, но, достигнув определенных успехов, начали терпеть поражения. Хосров, в свою очередь, на следующий год совершил нападение на Сирию. Он попытался взять Эдессу, но был отбит ее отважными защитниками, хотя и успел практически полностью разорить окрестности.
Наконец весной 545 года император решил заключить мир — но только частичный, который должен был действовать лишь на территории Месопотамии и Сирии, но не распространялся на земли лазов у подножия Кавказа. Персидскому правителю было сразу выплачено 2000 фунтов золота, а ко двору Хосрова был отправлен известнейший врач того времени Трибун — это было одним из условий перемирия. Тот, в соответствии с договором, спустя год вернулся на родину и привел с собой более трех тысяч пленных, захваченных Хосровом на землях империи во время предшествующих кампаний — это было единственное вознаграждение, о котором врач попросил персидского правителя.
Перемирие возобновлялось еще дважды, а настоящий мир между державами был заключен лишь в конце 561 года. Персы окончательно отказались от земель лазов, которые по преимуществу были христианами, а император обязался ежегодно выплачивать правителю персов 30 000 золотых монет, причем сумма за семь лет должна была быть выплачена сразу же. Граница Сирии и Месопотамии осталась неизменной, и обе стороны обязались не строить на этих территориях новых крепостей и укреплений. Договор устанавливал, в каких местах купцы из обеих стран должны были осуществлять торговые операции друг с другом. Стороны договорились о взаимной выдаче перебежчиков. Христианам в Персии разрешалось проводить богослужения, однако запрещалось вести миссионерскую деятельность.
Договор о мире заключался на пятьдесят лет, однако в действительности он уже через несколько лет был нарушен, но Юстиниана к тому времени уже не было в живых. В сущности, этот договор никому не принес никакой значительной выгоды, а потери, понесенные обоими государствами в войнах друг с другом, невозможно было даже подсчитать, они просто превосходили всякое воображение. И сколько же раз в истории повторялась подобная ситуация! Войны, которые велись без смысла, без цели, без всякой материальной необходимости! И до сих пор ничего не изменилось — даже в XX веке.
