Илья Клаз - Навеки вместе
— Капрал!
Всадники, повернув коней, поскакали на косогор. Казаки отползли поглубже в лес и побежали к лошадям. В седла вскочили в одно мгновение.
Гаркуша разбил загон на два отряда. Первый поставил справа от брода, второй укрыл в лесу слева.
Смотрел с тревогой атаман на косогор, из-за которого длинной змеей выползали рейтары, драгуны, пехота. Сколько их, определить было трудно. Но в том, что их больше и что оружие у них крепче, — не сомневался. Одна надежда была у Гаркуши: на внезапность.
Чуя воду, кони шли к реке весело. Над островерхими шлемами колыхались знамена. Уже долетают до Гаркуши отчетливые слова команды.
Возле воды кони остановились. На вороном жеребце подъехал всадник в голубом мундире и шляпе. На боку его дорогой отделкой сверкала сабля. «Стражник Мирский», — определил Гаркуша и, сжав зубы, ухмыльнулся. Осадив на скаку коня, к Мирскому подъехал усатый. Отбросив плащ, он показал в сторону леса. У Гаркуши забилось сердце: значит, не заметили. Сейчас пойдут…
На берегу стало тесно. Стражник Мирский махнул плетью, и два драгуна пошли в воду. Они добрались до берега и повернули назад. Убедившись, что переправиться здесь можно, Мирский пустил первыми рейтар. Привстав на стременах и задрав полы камзолов до самых кирас, они торопили коней. За ними на правый берег вышли драгуны. Последними шли пикиньеры. Сбросив порты и капцы, они в исподнем входили в воду, приподнимая над головой привязанную к пикам одежду. На берегу стали выкручивать исподнее. «Теперь бы ударить! — сладостно прижмурился Гаркуша. — И порты одеть не успели б…» Да было рановато. Ждал атаман, когда войско отойдет от берега, чтоб было легче отсечь от воды.
Наконец рейтары медленно тронулись к лесу. Варивода нетерпеливо посмотрел на атамана. Взгляды их встретились, и сотник понял: пора! Он коротко свистнул.
Наметом рванули с места казацкие кони. И в одно мгновение рейтары были смяты и стали отходить. Гаркуша заметил, как бросился к драгунам Мирский, и те, построившись в каре, парировали казацкие удары.
«Через минуту будет поздно!» — подумал Гаркуша: войско приходит в себя. Выхватив из-за пояса платок, отчаянно замахал им над головой.
С правой стороны леса вместе с топотом коней к реке полетело громкое и раскатистое «Слава!..» Засаду, да еще в засаде, стражник Мирский не ждал. Острые глаза Гаркуши заметили, как на мгновение Мирский прикрыл лицо рукой в черной перчатке. Стражник понял, что сейчас отряд наверняка рассыплется и собрать войско будет невозможно. Черкасы будут его крошить по частям, отделив рейтар от пикиньеров. Кусая до крови губы, он с ужасом думал о ловушке, в которую заманили его казаки. Это тот поганый купец во всем виноват…
Гаркуша на мгновение потерял из виду стражника. Когда снова заметил его шляпу — было поздно. Подняв серебристые брызги, конь стражника влетел в воду и пошел к другому берегу.
— Убег! — вырвалось у Гаркуши. — Ах, нечисть!
Казаки все же зашли со стороны реки, отрезали дорогу к броду.
Драгуны покинули рейтар и стали отходить. Бросились вплавь, ища спасения на другом берегу…
В стороне леса сцепились казак с рейтаром. Сверкая саблями, они то сближались, то расходились в стороны, ловя момент для последнего, решительного удара.
— Алексашка! — узнал Варивода. — Не выдюжит хлопец!
Сотник ударил коня в бока.
Алексашка не ждал помощи и не просил бы ее, если б даже и пришлось туго. Вместе с сотней он мчался на рейтар. Дважды рубил по спинам и оба раза отскакивала сабля от кирасы. На скаку замахнулся на него рейтар. Алексашка подставил саблю. Выручила саморобка. Только концом чиркнул лях по кунтушу и разрубил полу. Алексашка побелел: беречься надо! И в тот же миг увидал капрала Жабицкого. Плащ на нем был изорван, под плащом виден рейтарский сюртук, поверх которого затянута короткая кираса.
— Свел бог! — крикнул Алексашка и, повернув коня, пошел на капрала.
Капрал не дал жеребцу уйти далеко и, оглядываясь, чтоб не налетели казаки сбоку, тоже пошел на Алексашку. Из-под козырька железного шлема капрал с лютой ненавистью смотрел на мужика и не мог понять, смеется над ним схизмат или впервые сидит в седле? Держит саблю перед собой, как свечу. Капрал размахнулся. В тот же миг поднял саблю и Алексашка. Сухо дзинькнула сталь, выбив искру, и конец сабли капрала, отвалившись, врезался острием в землю.
— Не смей!.. — согнутой левой рукой капрал прикрыл лицо.
Сжавшись в седле, капрал смотрел на Алексашку обезумевшими глазами. И сейчас, обезоруженный, он не хотел признавать преимущества смерда над ним.
— А ты смел?! — Алексашка занес саблю. — Сколько черни побил в Полоцке, помнишь?! Сколько погубил душ в Пиньске, помнишь?.. Сколько обид чинил люду простому? Долг платежом красен, пане капрал!..
И опустил саблю. Подъехал Варивода.
— Выручать хотел… — Взял обломок сабли из рук Алексашки, повертел и, рассматривая, прочел: «Ян-Казимир, король»…
Поручик Парнавский загнал коня. Не доехав до Озаричей семи верст, конь рухнул. Поручик пересел на коня рейтара и помчался дальше. Парнавский знал, что гетман Радзивилл вышел из Несвижа с войском и ведет его на Лоев, где бродит по лесам шайка здрайцы Кричевского. По слухам, Кричевский собрал пять сотен черни. Но гетман не очень торопился. «Устраивает охоты на зверя, когда горит земля…» — со злобой подумал Парнавский. Пан Мирский знал, что Януш Радзивилл был благосклонен к Парнавскому, именно потому и отправил его с дурной вестью.
Мчался Парнавский не долго. В полудень, миновав Озаричи, часа через три увидел войско. Оно тянулось медленно по старому Логишинскому шляху, обсаженному березами. Войско шло огромным обозом, в котором содержались все воинские припасы, необходимые в больших походах: ядра, бочонки с порохом, пули, ольстры, черенки для пик, алебарды и все остальное, что также надобно, — книги со священными писаниями, посуда для воевод, сундучки с лекарствами, кандалы для татей и прочее. Поручик, увидев крытый высокий дермез, направился к нему. Стража расступилась и, остановив покрытого испариной коня, поручик соскочил у самого дермеза. Нога не выскользнула из узкого стремени, и Парнавский упал. «Дурная примета!..» — мелькнула тревожная мысль. Быстро поднявшись, посмотрел на открытое оконце, за которым застыло бледное неподвижное лицо гетмана, Парнавскому показалось, что уста Януша Радзивилла скривились в презрительной усмешке. Но гетман ничего не сказал. Став на одно колено, Парнавский с тревогой посмотрел в лицо Радзивиллу.
— Говори! — приказал гетман.
— Стряслась беда, ясновельможный! — поднявшись с колен, застыл у окошечка.
Гетман раскрыл дверцу и поставил на подножку высокий лакированный сапог. Худые, длинные пальцы, на которых сверкали алмазами перстни, судорожно сжимали эфес сабли.
— Что?..
— Стражник литовский пан Мирский настиг Гаркушу по левую сторону Березы-реки. Но схизмат устроил в лесу засаду. Два часа смертельно рубились рейтары и драгуны на берегу… Полегли, но одолеть схизматов не привелось.
— Почему?.. — и, не дождавшись ответа, закричал: — Почему?!
— Засада была, ваша мость, — Парнавский побледнел. — Пан стражник отошел и увел войско к Речице…
Гетман Януш Радзивилл соскочил с дермеза. Все его планы, которые строил в Несвиже, рушились. Гетман рассчитывал, что, разгромив Гаркушу, он направит отряд стражника под Хлипень, где поднимается чернь. Усмирив ее, пан Мирский пойдет к Лоеву. Там они должны были встретиться. Теперь, минуя Хлипень, к Лоеву придется идти одному. Это половина беды. Хуже, что за спиной неспокойно. И посылать под Хлипень пока некого. Больше того, неизвестно, куда пойдет дальше Гаркуша. Если он окажется под Хлипенем, войско его увеличится чернью. Хлипень Гаркуша обложит и возьмет — укрепления в городе слабые, но немалые запасы пороха, пуль, ядер, провианта. Работные люди сами откроют ворота разбойникам и запросят в город.
— Мерзкий схизмат! — в ярости простонал Радзивилл. — Посажу на кол и мясом его буду кормить псов.
Дермез гетмана съехал с дороги, пропуская войско. Януш Радзивилл смотрел на сытых коней, на железные шлемы всадников и мучительно думал о том, что под Хлипень все же следует послать отряд. Пусть он не гоняется за схизматом, а пройдет по весям и заставит чернь стать на колени, приведет ее к послушанию и покорству. Но кого послать? Воеводу Константы Мазура? Стар он и глуп. Пан Винцет Ширинский? Этот молод и горяч. Схизмат Гаркуша затянет его в ловушку и порубит. Воевода пан Оскерко? Труслив уж больно. Сошлется на хворь, на мирские дела, а из маентка не тронется. О, святой Иезус! В этот час, трудный для Речи Посполитой, его окружают глупцы и жалкие трусы, которым судьба ойчины не гложет сердце… А если послать его, поручика?..
