Алексей Зубков - Плохая война
Оставшись без увлекшегося погоней командира, отряд Быка собрался в маленьком дворике, из которого выходит какой-то узкий темный переулок. Следующий по старшинству принял решение двигаться через переулок. Через несколько десятков шагов отряд выбежал на Ратхаусштрассе, ненамного обогнав основную колонну, наступающую по той же улице со всеми её изгибами и препятствиями. Но радоваться здесь нечему. Быстро прикинув, в какую сторону надо будет двигаться дальше и повернувшись, швейцарцы обнаружили недалеко от себя вражеский вагенбург.
Последнее укрепление было намного серьёзнее предыдущих. По краям пушки, а между пушками у проделанных в толстых дощатых щитах бойниц плечом к плечу столи четырнадцать аркебузиров и арбалетчиков. После выстрела они должны будут спрыгнуть с повозок перезаряжать оружие, а на их место заступят стрелки второй смены. За повозками ждали, пока враги подойдут достаточно близко, тридцать ландскнехтов с мечами и алебардами. Их очередь наступит, когда швейцарцы полезут через щиты. На крышах по обе стороны сидело наготове ещё по полтора десятка стрелков.
— Feuer! — скомандовал Маркус гарнизону вагенбурга.
Два фунта картечи и четыре десятка пуль и болтов нашли свои цели. Немногие уцелевшие отступили обратно в переулок. Молодой арбалетчик, сын Быка, упал у стены, зажимая кровоточащую рану в груди.
Двумя минутами позже, едва защитники вагенбурга успели перезарядить оружие, главная колонна швейцарцев, возглавляемая Патером, сметая все преграды на пути и оставляя убитых и раненых у стен или под ногами, добежала до последнего поворота улицы.
Артиллеристы сначала дали залп по появившемуся из-за поворота началу колонны, потом немного повернули пушки к центру и перезарядили. Когда швейцарцы, продираясь через завалы и натыкаясь на чесноки, добежали до точки пересечения траекторий прицелов пушек, оба орудия дали второй залп.
Арбалетчик с вагенбурга выстрелил через бойницу в установленном на повозке толстом щите, сразу же отошел от бойницы, уступил место своему коллеге с аркебузой, уже перезарядившему оружие, вставил ногу в стремя арбалета, установил немецкий ворот и закрутил ручку редуктора, натягивая тетиву.
Оглушительно громкий залп из всех стволов. Представьте себе участок улицы в виде вытянутого прямоугольника. Пушки стоят в углах короткой стороны, нацелены примерно на середину противоположной короткой стороны. Проведите диагонали, это зона поражения картечью. Одновременно с пушками дали залп аркебузиры на баррикаде, целясь не в передние ряды, которым и так достанется картечи, а дальше, благо стрелять приходится сверху вниз.
Бегущий первым по центру улицы Патер успел миновать точку пересечения диагоналей за мгновение до выстрела.
Залп! Картечь и пули почти полностью выбивают первые несколько рядов. Те, кому повезло стоять чуть дальше, вдруг оказались в первом ряду и обнаружили, что улица перед ними на десять шагов завалена убитыми и умирающими, а среди трупов в пороховом дыму стоит Патер, оглушенный, но живой и невредимый, посередине улицы в шести шагах от баррикады. Справа и слева от священника лежат раненые, сразу за его спиной несколько человек, попавшие под перекрестный огонь из пушек почти в упор, просто разорваны в клочья, а на нем ни царапины.
Патер оглянулся. За ним, насколько было видно в дыму, не было никого. Под ногами лежит мертвый знаменосец, знамя в луже крови.
— За мной, грешники!!! Первые трое — сразу в рай! — не может же священник обещать идущим на верную смерть прихожанам какие-то жалкие земные блага. Патер схватил знамя и бросил его за вагенбург. Не дожидаясь остальных, в одиночку при помощи крюка на алебарде легко перемахнул через борт повозки.
В пороховом дыму по ту сторону укрепления аркебузир отпрыгивает от бойницы, арбалетчик, перезарядив оружие, взлетает на его место. Вдруг вместо солдата, занявшего место у бойницы справа, откуда-то сверху появляется фигура в черном. Священник!? Откуда!? Подумать, откуда во время боя падают священники, стрелок не успел. В руках у божьего человека оказалась алебарда на коротком древке, острием которой патер ловко ударил арбалетчика в шею. Обратным движением преподобный с воинственным криком ткнул стрелка сзади подтоком в пах и тут же бросил алебарду в артиллеристов, готовящих к выстрелу левую пушку. Двое аркебузиров повернулись от своих бойниц и выстрелили в духовное лицо почти в упор. Но быстро двигающийся тощий патер в развевающейся сутане не ахти какая мишень, поэтому одна из пуль, пробив насквозь сутану под рукавом, попала в Маркуса, не дав ему поднести фитиль к запальному отверстию правой пушки, а вторую аркебузу священник успел перехватить за ложе и отвести в сторону.
Через мгновение замершая было после последнего смертоносного залпа и нереального зрелища живого и невредимого Патера, стоящего в дыму среди убитых и раненых, волна швейцарцев с диким ревом сорвалась с места и, даже не пытаясь помочь раненым или хотя бы не наступить на них, мгновенно преодолела последние двадцать шагов, захлестнула вагенбург и обрушилась вниз. Стрелки на вагенбурге могли бы сделать ещё один залп в упор, если бы свалившийся с неба поп не смешал им карты, но из-за него никто не только не выстрелил, а даже не помешал швейцарцам перепрыгнуть через борта повозок.
На повозках завязалась рукопашная с предсказуемым исходом — швейцарцев всё-таки намного больше. Пара десятков нападающих преодолели высокие борта повозок, но несколько сотен человек, атаковавшие колонной, не собирались останавливаться и по очереди перелезать через препятствие. Тяжелые боевые возы, на которых стояли пушки и сражались люди в доспехах, за несколько секунд раздвинули в стороны, один из них при этом перевернулся.
По команде Маркуса, стоящие за вагенбургом ландскнехты выставили перед собой стену пик и атаковали, в несколько быстрых шагов преодолев расстояние до врагов. Стена пик — аргумент, которому надо противопоставить или такую же стену, или испанскую тактику.[50] Швейцарцев отбили обратно на повозки и вот-вот выбьют и оттуда, но тут из жестокой плотной рукопашной схватки на правой стороне вагенбурга, где ещё сопротивляются последние несколько стрелков во главе с раненым Маркусом, вывалился Патер, который всего-то получил в тощее брюшко прикладом аркебузы.
— Патера убили! — заорали сразу несколько глоток.
Винкельрид[51] мог бы гордиться такими потомками. Весть о смерти Патера придала швейцарцам второе дыхание. Сразу несколько молодых солдат повисли на вражеских пиках, давая возможность остальным атаковать с алебардами. Лишившись основного преимущества, ландскнехты проигрывают в ближнем бою со значительно превосходящими силами противника.
Фон Хансберг с башни увидел прорыв по центру и дал приказ флангам к отступлению. Резерв во главе с Максом выступает в контратаку, чтобы задержать прорвавшихся швейцарцев, пока они не вышли в тыл к защитникам на других улицах. Тем временем, Йорг на южном склоне вел перестрелку, потеряв всего пятерых, а успех итальянцев в плотной северной застройке можно было заметить по медленному продвижению швейцарских знамен. Но прорыв по центру означал, что фланги будут окружены и уничтожены по отдельности.
Резерв столкнулся с противником. Улица и так неширокая, а по краям, чтобы замедлить продвижение швейцарцев, расставлены бочки и старые телеги. В ширину осталось чуть больше места, чем достаточно, чтобы, стоя посередине улицы, свободно махать мечом.
Макс рубил и колол, не останавливаясь и не тратя лишних движений на защиту. Это был его день. Враги падали под ноги, с лезвия тяжелыми каплями слетала кровь. Сложно было сделать первые двадцать ударов, потом врагам пришлось шагать по своим убитым и раненым, поскальзываясь в лужах крови. За спиной одобрительно ревели ландскнехты, не упускавшие случая поразить пикой или алебардой зазевавшегося швейцарца и ни разу не оставившие швейцарским алебардам возможности коснуться шлема или кирасы Максимилиана.
Что толку в нескольких сотнях солдат, столпившихся в узкой улице, если всего два десятка из них могут участвовать в сражении? Резерв обороняющихся вопреки всем прогнозам сумел остановить основные силы наступающих. Надолго ли? Всему есть предел, когда-нибудь рыцарь, возглавляющий оборону на этом участке или устанет или сделает неисправимую ошибку.
Маркус случайно остался жив, когда швейцарцы после краткого отступления перешли с еще более яростную атаку. И он сам, и последние трое его солдат были ранены, потом повозку с его пушкой отодвинули в сторону, со стороны возницы, где не было высокого борта запрыгнули с десяток швейцарцев с алебардами и добили всех, кого посчитали живым. Профосу повезло, он упал в лужу крови, берет у него слетел, открыв левую, обожженную сторону лица, после чего никому и в голову не пришло его добить.
