Конн Иггульден - Война роз. Буревестник
Хайбери дал ему и его лучникам возможность оторваться от французов, и Томас вознес хвалу богу за то, что тот послал ему человека, который действовал именно так, как, по его мнению, должен действовать лорд. Томас прекрасно понимал, какими чувствами руководствовался бородатый аристократ. За какое бы преступление или зверство он ни мстил, Хайбери сражался с беспримерным мужеством, карая всякого, кто имел глупость или неосторожность оказаться в пределах досягаемости его длинного меча. Солдаты любили его за бесстрашие, а барон Стрэйндж ненавидел лютой ненавистью, причину которой Томасу никак не удавалось понять.
Поднимаясь вверх по тропе среди деревьев, отмеченных его людьми, Томас остановился, прикоснулся к куску ткани, привязанному к ветке дерева, и оглянулся назад. Он хорошо знал окрестные земли. Отсюда до его фермы было не больше десяти миль, и в свое время он часто бывал здесь вместе с женой и детьми. Это знание осложняло французам борьбу с мятежными англичанами, но тем не менее они проходили ежедневно по несколько миль, попадая в засады и убивая всех, кого только могли убить. На мгновение Томасом овладело отчаяние. Он и его люди орошали землю кровью французов на протяжении сорока миль, а им не было видно ни конца, ни края.
– А теперь беги, – произнес Томас, зная, что Хайбери не может его услышать.
Его люди удерживали свои позиции, но по мере того, как число французов возрастало, те все больше смелели и теперь пытались окружить маленький английский отряд. У них был единственный путь спасения – обратно вверх по склону холма, но Хайбери, казалось, не собирался отступать. В покрасневших от чужой и своей крови доспехах он не переставал размахивать мечом.
Многочисленные рыцари с трех сторон теснили англичан. Французские мечи все чаще опускались на их головы. Сражение разворачивалось в каких-нибудь трех сотнях ярдов от Томаса, и он отчетливо видел лицо Хайбери, с которого после сильного удара слетел шлем. Из носа у него текла кровь, а длинные волосы разметались в стороны отдельными, пропитанными потом прядями. Томас мог поклясться, что Хайбери рассмеялся, выплюнув кровь и бросившись на рыцаря, нанесшего ему удар.
– Черт возьми, беги! – завопил Томас.
Ему показалось, что Хайбери вздрогнул и повернулся в его сторону. Этот крик вывел барона из транса, и он огляделся. С десяток из его сорока солдат уже были на земле, и некоторые из них еще двигались, бросаясь на рыцарей, до которых они могли дотянуться.
Томас увидел серебристые блики между деревьями и тихо выругался. Французский король ввел в действие множество рыцарей. Это означало, что лучники, которых Томас оставил в засаде в ближайшем городе, встретят меньшее количество французов, но основные их силы окажутся в долине. Томас схватил лук и определил на ощупь количество оставшихся стрел. Он знал, что если опять спустится вниз, то погибнет.
Сзади послышались поспешные шаги. Он обернулся, испугавшись, что противник окружил его людей, и с облегчением вздохнул, увидев Рована. Еще с десяток лучников, бежавших за его сыном, остановились в ожидании, когда Томас поведет их вверх по склону холма на другую его сторону и дальше.
Рован заметил, с каким выражением отец наблюдает за Хайбери, который яростно размахивал мечом. В глазах Томаса светились безумные огоньки, а на губах играла зловещая улыбка.
– Ты не сможешь спасти его, – сказал Рован. – Если ты спустишься вниз, тебя убьют.
Томас взглянул на сына и покачал головой.
– Их слишком много, отец, – увещевал его Рован.
Он видел, как отец перебирает пальцами стрелы, сухо щелкавшие в колчане. Шесть с острыми наконечниками, одна с широким.
Томас выругался, произнеся слова, которые сын никогда прежде от него не слышал. Ему нравился Хайбери. Этот человек заслуживал лучшей участи.
– Оставь мне свои стрелы, Рован, и уводи ребят за холм. Слушайся Стрэйнджа, но и собственной головой тоже думай.
Не оборачиваясь, он протянул руку за стрелами.
– Нет, – сказал Рован. Он взял отца за руку, ощутив под одеждой твердые, как дерево, мышцы. – Пойдем с нами, отец. Ты не сможешь спасти его.
Томас бросился к Ровану и схватил его за грудки. Хотя они были примерно одинаковой комплекции, отец приподнял сына, и тот безвольно заболтал ногами в сырой траве.
– Ты будешь делать то, что я тебе говорю, – рявкнул он. – Отдавай стрелы и иди.
Лицо Рована налилось кровью. Он вцепился в руки отца, пытаясь освободиться. Несколько мгновений они соревновались в силе, в то время как остальные смотрели на них с разинутыми ртами, и потом одновременно отпустили друг друга, продолжая сжимать кулаки. Томас пристально смотрел на сына, и тот, в конце концов, почти швырнул свой колчан отцу.
– Можешь забрать, если они тебе так нужны.
Томас переложил оперенные стрелы в свой колчан.
– Я найду тебя на ферме, если смогу. Не беспокойся за меня.
Рован продолжал испепелять его взглядом.
– Дай мне слово, что не последуешь за мной вниз.
– Нет, – сказал Рован.
– Черт бы тебя подрал, парень. Дай мне слово! Я не хочу сегодня видеть, как ты умрешь.
Рован опустил голову, испытывая смешанное чувство гнева и страха перед отцом. Томас с облегчением кивнул головой.
– Ищи меня на ферме.
Глава 15
Томас Вудчерч ступил на зеленый склон, держа лук наготове, и двинулся в сторону рыцарей, увлеченных битвой. В его колчане оставалась дюжина стрел, и одна лежала на тетиве. С каждым шагом шум усиливался и звуки становились все более отчетливыми, пока он не стал различать лязг и скрежет металла. Это была привычная для него музыка, знакомая песня, что-то вроде колыбельной из воспоминаний детства. Усмехаясь своим мыслям, он спускался вниз по холму. Все-таки странная вещь память.
Французские рыцари упорно наседали на Хайбери и его изрядно потрепанное войско. Они прекрасно знали, как действовать против людей, имеющих понятие о чести. Выскочив из лесной чащи и увидев схватку, каждый из них издавал боевой клич и бросался на английских всадников. Они ломали копья о доспехи людей Хайбери, если им удавалось добраться до них, затем поднимали топоры или вынимали из ножен мечи с широкими лезвиями, чтобы нанести первый сокрушительный удар.
От них Томаса отделяло двести ярдов зеленой травы. Наблюдая за ожесточенным сражением, он воткнул в мягкую землю свои стрелы через определенные интервалы. Постояв еще несколько мгновений, он расправил плечи и ощутил усталость в мышцах.
– Ну, хорошо, – пробормотал он. – Сейчас увидите, что я приготовил для вас.
Люди Хайбери в забрызганных грязью и кровью доспехах смешались с французскими рыцарями, и было трудно разобрать, кто есть кто.
Сделав глубокий вдох, Томас медленно натянул тетиву, с удовольствием почувствовав силу своей руки, когда костяшки пальцев коснулись скулы. Некоторые отдавали предпочтение раздельной хватке, когда стрела располагается между двух пальцев. Томас же всегда находил более естественной низкую хватку, когда оперенное древко прижимается верхним пальцем. В этом случае, чтобы произвести выстрел, требовалось всего лишь разжать ладонь. Просто, как выдох. На расстоянии двух сотен шагов он мог стрелять без промаха.
Лук скрипнул, и он отпустил тетиву, послав стрелу в спину рыцаря, бросившегося на Хайбери. Спинные пластины не были столь же толстыми, как грудные. Томас знал, что это едва ли не вопрос чести. Если рыцарь поворачивался, чтобы бежать, он становился более уязвимым. Закаленный наконечник стрелы пробил пластину, и оторвавшиеся перья подняли маленькое белое облачко.
Рыцарь закричал и повалился на бок, в результате чего в кутерьме схватки возникла брешь, через которую Хайбери увидел Томаса. Бородатый лорд рассмеялся, и Томас отчетливо услышал его смех. Он опустил лук и вновь начал убийственную процедуру, которую проделывал всю свою жизнь.
У него имелось всего двенадцать тяжелых стрел, с учетом тех, что передал ему Рован. Усилием воли Томас заставил себя не спешить, чтобы стрелять наверняка. Первыми четырьмя стрелами он убил рыцарей, окруживших Хайбери, обеспечив ему пространство для маневра. До его слуха доносились яростные крики дергавшихся в седлах французов, которые пытались рассмотреть через прорези в забралах шлемов, откуда в них летят стрелы. У него пересохло во рту, и он, облизнув губы, послал еще две стрелы, поразившие еще двух рыцарей, которым так и не было суждено увидеть, кто принес им смерть.
Боковым зрением Томас заметил две надвигавшиеся на него фигуры в отливавших серебром доспехах, с копьями в руках. Расставив ноги и обретя тем самым устойчивое равновесие, он хладнокровно расстрелял их одного за другим. Упали еще несколько рыцарей, в то время как Хайбери отдавал громогласные приказы своим немногим оставшимся в живых воинам. Один француз поскакал галопом в направлении Хайбери, потрясая огромной булавой и намереваясь обрушить ее на незащищенную голову. Томас попал в него, почти не целясь. Стрела вошла прямо под поднятую руку рыцаря, и булава вывалилась из мгновенно обессилевших пальцев. Хайбери с ликующим видом нанес ему сокрушительный удар мечом по шее.
