Жюльетта Бенцони - Проделки королев. Роман о замках
Она была одинока и весьма обеспокоена состоянием своего здоровья, которое к тому времени оставляло желать лучшего. И что станет с Жюли, если ее заботливая мать умрет? Она даже не могла перевести ее в разряд законных из-за шума, который поднял Гаспар де Виши, обеспокоенный судьбой части наследства своей жены. И что тогда? Монастырь? Но Жюли, какой бы юной она ни была, разумно отказалась от пострига. В ней было слишком много жизни, любви и свободы, чтобы согласиться на добровольное заточение в монастыре. Все, что могла ей дать ее мать, которая в то время была особенно нежной со своей дочерью, – это назначить ей скромную ренту. Кроме того, она вручила ей ключ от маленького бюро, в котором хранилась некоторая сумма, предназначенная для ее собственных нужд. Но гордая и великодушная Жюли, когда пробил последний час Жюли-Клод, передала этот ключ своему брату Камилю.
Смерть наступила 6 апреля 1748 года. Жюли тогда было почти шестнадцать лет. Ее горе было безмерным и безутешным и не могло не тронуть ее сводных брата и сестру. Настолько, что Диана предложила ей переехать в замок Шампрон, что на границе Маконне и Лионне. Говорят, что Жюли «с большой радостью приняла это предложение», но могла ли она действительно ликовать в час, когда навсегда покидала милый сердцу дом ее детства? К тому же в Шампроне Жюли была счастлива не долго…
Супруги Виши сразу же заметили ее культуру, образованность и обаяние, которые наверняка в перспективе должны были привлечь к ней знатных покровителей. Но господа Виши решили, что из талантов Жюли можно извлечь собственную выгоду. Они сделали из Жюли учительницу для своих детей, причем нещадно эксплуатировали ее, не выплачивая жалованье. В одночасье жизнь девушки стала настолько невыносимой, что Жюли была вынуждена вспомнить совет покойной матери и задумалась: а не уйти ли ей в монастырь? Она даже написала письмо Камилю д’Альбону, в котором просила его сделать за нее религиозный взнос, но тут в один миг все изменилось. И лишь потому, что в парк замка Шампрон в один прекрасный день въехала покрытая пылью карета… В этой карете ехала маркиза дю Деффан[7], младшая сестра Гаспара де Виши.
Каждый знает, что среди светлых умов XVIII столетия едва ли найдется более знаменитое имя, чем имя мадам дю Деффан, подруги Вальполя и Шуазелей. Ей не было равных! Женщине, разумные слова которой повторяли повсюду, а сочинения были нарасхват. Той самой, которая лучше всех умела собрать вокруг своего глубокого кресла весь просвещенный Париж. Кстати, именно у нее Вольтер встретился с мадам дю Шатле.
Что же касается любовников, то их мадам дю Деффан имела предостаточно: от регента до президента Эно, с которым они составляли нечто вроде старой свободной четы, связанной исключительно чувством глубокой нежности и игрой ума.
Милая Жюли понравилась маркизе с первого взгляда, более того – девушка, обладавшая острым и гибким умом, помимо других завидных качеств и добродетелей, заинтересовала ее. А так как зрение мадам стремительно ослабевало, она нуждалась в том, чтобы у нее появилась лектриса. Таким образом, она решила присмотреться к Жюли пристальней. Подолгу беседуя с девушкой, а покинув Шампрон, неоднократно посылая ей письма, она решилась пригласить ее к себе. Жюли долго не могла решиться на переезд в Париж, боясь оказаться там не на своем месте. Но жизнь, которую она вела у Виши, была столь малопривлекательной, что она все же решилась… уехать в Лион, где собиралась некоторое время пожить в монастыре. Мадам дю Деффан приезжала туда, чтобы образумить ее и убедить остаться жить с ней, несмотря на мощное сопротивление Виши, которые стали опасаться появления дополнительного наследника. И вот, во второй половине апреля 1754 года, лионский дилижанс доставил в Париж двадцатидвухлетнюю девушку, «одетую немного провинциально, чуть взволнованную и робкую…». Так Жюли оказалась в доме мадам дю Деффан, которая на самом деле приходилась ей родной тетушкой, ведь она была родной сестрой ее отца.
За несколько месяцев Жюли преобразилась совершенно! С первого дня их совместного проживания маркиза находила удовольствие в том, чтобы делать из своей лектрисы настоящую парижанку и развивать ее артистические и литературные таланты. Мадам дю Деффан посещал весь цвет тогдашней интеллигенции: Дидро, д’Аламбер, который с первого же взгляда и навсегда был очарован обаянием Жюли, президент Эно, мадам-маршальша де Люксембург и многие другие. Все интересовались Жюли, ценили возможность побеседовать с ней… и у гостей вошло в привычку видеться с ней тайком, так как слепота госпожи дю Деффан порой делала общение с ней достаточно трудным. На какое-то время все собирались в комнате Жюли, а уже потом шли в салон…
Тайные посиделки продолжались до тех пор, пока однажды в апреле 1764 года мадам дю Деффан, случайно зайдя к своей племяннице, не попала на них. Охваченная гневом, она выгнала Жюли из особняка, не желая выслушать ни малейших объяснений. Молодая женщина в одночасье оказалась на улице!
Правда, ненадолго. Дело в том, что ей удалось обзавестись таким количеством друзей, что ее судьбой готовы были активно заняться очень многие. Мадам-маршальша де Люксембург обставила для нее квартиру на улице Сан-Доминик, что в двух шагах от дома мадам дю Деффан. Мадам Жоффрен назначила ей пенсию, а д’Аламбер стал ее наставником. Именно он заботился о ней и выхаживал, когда она заболела оспой – болезнью, которая, к сожалению, оставила свои следы. В свою очередь, Жюли стала сиделкой, когда несчастье постигло ее друга. Более того, она перевезла его к себе, в две небольшие комнатки на верхнем этаже, которыми она владела, чтобы он смог чувствовать тепло домашнего очага. Но, несмотря на то, что думал весь Париж, они не были любовниками, ибо сердце мадемуазель де Леспинас было занято совсем другим человеком.
Ее избранником оказался один испанский гранд, молодой маркиз де Мора, сын посла Фуэнтеса. Он был намного моложе Жюли, и в течение шести лет влюбленные предавались горячей страсти, которая, впрочем, не препятствовала частым отъездам молодого человека в Испанию. Во время этих поездок он не оставлял надежду убедить свою семью дать ему согласие на брак с Жюли. Обманутые надежды: высокородное семейство Фуэнтес-Пиньятелли и слушать не желало о его женитьбе на незаконнорожденной, будь она даже самой умной и добродетельной женщиной во всей Европе и королевой энциклопедистов. Впрочем, Жюли, хоть и любила маркиза, не стремилась к замужеству:
– Природа проложила между нами пропасть. И было бы ни хорошо, ни мудро идти против нее.
Но Мора ничего не хотел слушать и губил себя в постоянных поездках. В конце концов его здоровье, подорванное острыми приступами геморроя, рухнуло… начались кровопускания. Например, однажды, перед очередной поездкой в Испанию, его подвергли кровопусканию девять раз подряд.
В Испании в разлуке он испытал океан страданий, чувствуя, как жизнь покидает его. В конце концов, он захотел возвратиться к Жюли и отправился в дорогу, написав ей последнюю душераздирающую записку: «Я хотел бы Вас увидеть, но нужно умереть. Какое жестокое предназначение! Но Вы так любили меня, и Вы все еще заставляете меня испытывать самое нежное чувство. Я умираю ради Вас…» И он действительно умер 27 мая 1774 года…
В тот же день в небольшом салоне при ложе в Опере Жюли стала любовницей графа де Гибера, которого она встретила за шесть месяцев до того в Безонсе, в прекрасном доме финансиста Ватле, и в которого она сразу же без памяти влюбилась, променяв старую любовь на бесхитростную, почти братскую нежность.
Франсуа де Гибер был молодым военным двадцати девяти лет, писательский талант которого восхвалял свет. После выхода в свет «Основ военной тактики», книги, про которую в Париже все говорили, что она гениальна…
Новость о смерти де Мора поразила Жюли как удар молнии, заставив ее одновременно испытать боль и угрызения совести. Первое, что пришло ей в голову, – она убила мужчину, который ее любил, и ничто теперь не сможет избавить ее от этой ужасной мысли и чувства вины. Проведя несколько ночей без сна и несколько дней в рыданиях, она даже пыталась отравиться. И хотя д’Аламбер ее спас, сожаления остались.
– Я чувствую, что рядом со мной не было человека добродетельного и чувственного. Знаю также, что мне не хватало чистоты и добродетели; одним словом, мне недоставало самой себя, ибо я потеряла уважение к самой себе. Судите сами, имею ли я право претендовать на ваше уважение, – откровенно сказала она Гиберу.
Но, возможно, Жюли не так сильно страдала бы из-за кончины де Мора, если бы любовь Гибера была похожа на любовь молодого испанца: взволнованный столь бурным проявлением чувств женщины, которая была намного старше его, этот красавец-полковник посчитал чрезмерными сожаления, адресованные кому-то другому… и быстро нашел себе утешение на стороне. Бедная Жюли испытала тогда невероятные муки.
