Роже дю Гар - Жан Баруа
Г-жа Баруа в смущении высвобождает руку.
Г-жа Баруа (резко). К тому же Жан пошел в нашу породу... Ведь он вылитый отец! Все это говорят! В нем нет ничего от матери...
Молчание.
Доктор (мрачно, как бы говоря с собой). Всю зиму я был так занят... (Вспоминает, что не ответил матери. С нежностью поворачивается к ней.) Профессия в этих случаях жестокая вещь, мама... В нескольких часах езды от Парижа живет мой больной сын... А я трачу все свое время, час за часом, чтобы лечить других... Каждый раз, когда я записываю вызов, я думаю о листке блокнота, который нельзя оставить незаполненным... Ах! Если б я мог все бросить, переехать сюда, жить рядом с ним, рядом с вами обоими!.. (Отрывисто.) Нет, не могу. Это невозможно. (Снимает пенсне, протирает стекла, задумывается, решительным жестом снова надевает его. Говорит резко, повелительно - теперь он только врач.) Нужно неусыпное наблюдение, днем и ночью надо упорно бороться с болезнью...
Г-жа Баруа недоверчиво качает головой.
Доктор разом замолкает; окидывает мать быстрым взглядом. Мгновенное замешательство, как во время операции, когда ему приходится внезапно менять план действий. Затем взгляд его опять становится острым, пристальным - он принял новое решение.
Долгое молчание.
II. Доктор пробуждает в Жане "волю к жизни"
Неделю спустя. Воскресное утро.
Доктор (входя в комнату Жана). Здравствуй, малыш! Ну, как мы себя чувствуем? Такое чудесное солнце, а у тебя закрыто окно! (Берет ребенка за руки, притягивает к себе и поворачивает лицом к свету.) Язык.. Так... Ты хорошо спал эту неделю? Не очень? Ворочаешься в постели? Ночью просыпаешься, оттого что тебе жарко? А? (Треплет его по щеке.) Разденься, я тебя выслушаю.
Жан - бледный мальчик лет двенадцати.
Черты лица тонкие, невыразительные. Только глаза - ласковые, задумчивые и печальные - обращают на себя внимание.
Худенькое тело; сквозь тонкую кожу проступают ребра.
Доктор. Хорошо... А теперь прислонись спиной к стене, как в прошлый раз, руки опусти... Голову выше, открой рот... Так, так. (Снимает пенсне.) Дыши глубоко и ровно... Еще...
Выслушивает мальчика. Лицо его напряжено, веки вздрагивают.
Отец встревожен, близорукий взгляд и сосредоточенность как бы отделяют его от окружающего мира. Ребенок беззаботно зевает, смотрит в потолок.
Доктор снова необыкновенно долго выслушивает его.
(Обычным голосом.) Хорошо, мой мальчик, можешь одеться... (Ласково улыбается ему.) А теперь я вот что тебе предложу: мы вместе пойдем в сад и там на солнышке поговорим, пока бабушка не возвратилась с обедни. Ладно?
Жан. Бабушка, наверное, еще не ушла. (Робко.) Сегодня троицын день... Папа... Я хотел бы...
Доктор (мягко). Нет, малыш, это было бы неосторожно. На улице жарко, а в церкви прохладно.
Жан. Это так близко...
Доктор. И потом, я должен уехать в три часа в Париж. Вечером мне надо быть у больного... А мне бы хотелось посидеть с тобой. (Меняя тон.) Нам надо серьезно, очень серьезно поговорить. Слышишь, Жан?.. (Молчание.) Пойдем.
Старый дом Баруа в верхней части города.
Задняя стена здания примыкает к колокольне, подпирая церковь; два низких флигеля, покрытые черепицей, тянутся по направлению к улице; их соединяет глухая стена с широкими воротами.
Во дворе разбит сад. Днем звон колоколов врывается в звонкий колодец двора, наполняет его, сотрясая стены дома.
Доктор ведет Жана в беседку, увитую диким виноградом.
Доктор (с наигранной беззаботностью). Садись же, садись... Здесь так хорошо...
Жан (готов заплакать, сам не зная почему) Да, папа.
Лицо доктора становится серьезным, словно он принимает больного: меж бровей залегает складка, он смотрит строго и испытующе.
Доктор (твердо). Вот что я хотел тебе сказать, Жан, в двух словах: ты болен...
Молчание. Жан не двигается.
Доктор. Ты болен, и серьезнее, чем думаешь. (Снова молчание. Доктор пристально смотрит на мальчика.) Я хотел, чтобы ты об этом знал, потому что, если ты сам не будешь постоянно заботиться о своем здоровье, твое состояние может ухудшиться... резко ухудшиться...
Жан (удерживая слезы). Значит... Мне не лучше?
Доктор качает головой.
Жан. Но мы ведь ездили в Лурд... (Немного подумав.) Может, это еще незаметно?..
Доктор. Помог тебе Лурд или нет, не знаю. Я вижу только одно: сейчас ты серьезно болен.
Жан (с робкой улыбкой), А что со мной?
Доктор (нахмурив брови). У тебя... (После долгого колебания.) Я тебе все объясню, выслушай меня внимательно и постарайся понять... Твоя мама... (Снимает пенсне, протирает стекла, смотрит на сына близорукими глазами.) Ты совсем не помнишь маму?
Жан смущен, он отрицательно качает головой.
Твоя мама в молодости жила здесь, в деревне; она ни на что не жаловалась, но была слабого здоровья. После свадьбы ей пришлось уехать со мной в Париж. Твое появление на свет подорвало ее силы. (Вздыхает.) И вот с тех пор она начала болеть... (Подчеркнуто). Сначала инфекционный бронхит... Знаешь, что это такое?
Жан. Как у меня?
Доктор. ...Она не оправилась после болезни: плохо спала, ворочалась, ее мучила лихорадка... (Ребенок вздрагивает.) У нее кололо в боку... (Доктор наклоняется.) Вот здесь.
Жан (с тоской). Как у меня?
Доктор. Когда обнаружилось, что мама больна, я стал настаивать, чтобы она лечилась. Я сказал ей приблизительно то, что скажу тебе сегодня. К несчастью, она не послушалась меня... (Молчание. Выбирая слова, но решительно.) Видишь ли, твоя мама была добрая женщина, нежная и преданная... я ее очень любил... Но она была намного моложе меня... и очень набожна... (Устало.) Я никогда не имел на нее никакого влияния... Она постоянно видела, как я лечил людей, ставил их на ноги, и все же не верила в меня... К тому же она не сознавала, что серьезно больна. Меня поглощала работа в больнице, я был крайне занят и не мог уделять ей должного внимания. Я хотел, чтобы она поселилась здесь, в деревне, но она отказывалась... Начался кашель... Мы обращались к различным врачам... Но было уже поздно... (Молчание.) Да... все произошло очень быстро... Лето... осень, зима... Весной ее уже не стало...
Жан заливается слезами.
Доктор, не двигаясь, смотрит на него внимательно и испытующе: так он ждет у изголовья больного, когда начнется действие укола.
Проходит несколько минут.
Я рассказываю обо всем этом не для того, чтобы огорчить тебя, малыш. Я говорю с тобой, как с мужчиной: так нужно... Ты унаследовал от мамы предрасположение к ее болезни. Понимаешь: только предрасположение, не больше. Если ты будешь находиться в неблагоприятных условиях, болезнь может обрушиться на тебя. И как раз сейчас ты в таком положении. С осени у тебя общая слабость, и необходимо, совершенно необходимо...
Жан в испуге соскальзывает со скамьи и бросается к отцу, который неловко прижимает его к себе.
Не бойся, малыш, не бойся: я с тобой.
Жан (сквозь слезы). О, я не боюсь... Мне однажды уже снилось... будто я на небе...
Доктор внезапно отстраняет мальчика и смотрит ему в лицо.
Доктор (с силой). Не о смерти ты должен думать, Жан, а о жизни. Ты можешь защитить себя, защищайся!
Мальчик озадачен; он перестает плакать. Смотрит на отца. Ему хочется, чтобы тот усадил его на колени, приласкал. Но холодный блеск стекол пенсне отпугивает ребенка.
Новое чувство наполняет душу Жана: чувство страха и обиды; но, под влиянием разума и силы отца, оно уступает место полному, безграничному доверию.
Ты этого еще не понимаешь... Человеческое тело кажется нам гармоничным, упорядоченным... На самом же деле, оно - обширное поле битвы. Мириады клеточек сталкиваются и пожирают друг друга... Я объясню тебе все... Миллионы маленьких вредоносных существ непрестанно нападают на нас, и среди них туберкулез, он подстерегает всех, кто предрасположен к этой болезни, как ты... Так что все очень просто: если организм сильный, он отражает нападение; если он ослаблен, то уступает болезни... (Сжимает руку Жана, отчетливо выговаривает слова.) Есть только одно средство, единственное: стать сильным, и как можно скорее, чтобы победить. Выздоровление вполне возможно, стоит только захотеть! Сделай это своей целью. Все зависит от твоей воли и настойчивости... Понимаешь?.. Все наше существование - борьба; жизнь - долгая цепь побед... Ах, как скоро ты в этом убедишься, если захочешь бороться по-настоящему!
Инстинктивно мальчик снова прижимается к отцу.
(Обнимая его.) Если б я мог бросить своих больных, клинику, операционную и заняться только тобой, я бы помог тебе, ручаюсь... (С силой.) Так вот, то, чего не могу, не имею права сделать я, можешь сделать ты, а я буду руководить тобой. (В упор.) Хочешь?
Жан (в порыве). Ах, папа, обещаю тебе... Я буду стараться!..
Молчание. Доктор улыбается.
(Задумчиво, вполголоса.) Аббат Жозье станет молиться за меня...
