Вячеслав Звягинцев - Трибунал для Иисуса. Особое мнение российского судьи
В эти годы громадная и могущественная римская империя, оккупировавшая маленькую Иудею, столкнулась в ее лице с мощнейшим сопротивлением – не только вооруженным, но и духовным. Оказалось, что иудеи подвержены непонятному римлянам религиозному фанатизму. Они с нетерпением ожидали пришествия Мессии (Машиаха), который, по их представлениям, должен был освободить землю от врага и воздвигнуть новое Израильское царство. Рим, считавший себя центром мира, неожиданно обнаружил, что неистовое религиозное упорство иудеев связано с тем, что они тоже ощущают себя центром вселенной.
Вместе с тем, к этому времени произошли серьезные трансформации внутри иудейского общества. Проникновение эллинизма в бурлящий палестинский котел привело к его расколу, способствовало вызреванию кардинальных перемен в иудейском мировоззрении. Еще более усиливали бремя римского гнета продажность и произвол со стороны высшего иудейского священничества. По этим причинам, несмотря на лояльность Рима к местным обычаям и верованиям, в Палестине постоянно вспыхивали восстания и мятежи, которые жестоко подавлялись.
Это было время известных государственных деятелей и философов – Лукреция и Цицерона (I век до н. э.), Сенеки, Филона и Плутарха (I век н. э.). Но не им предстояло определить дальнейший ход мировой истории и магистральный путь развития человечества.
Это сделал Иисус. И, похоже, суд над Ним явился в цепи событий, изменивших мир, ключевым звеном. Но пока затруднительно сказать, какое из Его деяний обернулось выдвижением против Него обвинения. Он мог предстать перед судом: как учитель и проповедник; как маг и целитель; как человек, необоснованно претендующий, по мнению судей, на роль Пророка и Мессии; как мятежник, призывавший к сопротивлению римской власти и т. д.
Поэтому важно выяснить: кем воспринимали Иисуса на скамье подсудимых древнееврейские судьи? и за что именно они решили подвергнуть Его судебному преследованию?
Пытаясь понять это, надо, прежде всего, посмотреть под соответствующим углом зрения на учение Иисуса, так как есть основания полагать, что Он мог оказаться под судом как Учитель, проповедовавший опасные для иудаизма взгляды.
2. Было ли у Иисуса учение?
Марк, первый из евангелистов, прямо связал учение Иисуса с судом над Ним. Он писал, что первосвященники хотели «погубить Иисуса; ибо боялись Его, потому что весь народ удивлялся учению Его» (Мк. 11:18). Думается не случайно и единственный вопрос, заданный Иисусу первосвященником Анной (Ананом) после ареста, тоже являлся вопросом «об учении Его» (Ин. 18:19).
Между тем, многие и сегодня продолжают задаваться вопросами: а было ли у Иисуса учение? если было, то в чем его новизна? и не она ли вызвала столь негативную реакцию у иудейских иерархов?
Не ответив на эти вопросы, проблематично разобраться в предъявленных Иисусу обвинениях и причинах состоявшегося над Ним суда.
Кажется очевидным, говоря словами протестантского теолога Р. Бультмана, что главным орудием Иисуса «было Слово»24. На самом деле ясность эта обманчива. Все намного сложнее. В сочинениях некоторых православных писателей и богословов можно прочесть, что учения, как такового, у Иисуса вообще не было. А. Кураев, например, писал: «По правде говоря, с точки зрения светской истории, нет никакого «учения Христа»25. А вот отрывок из другой его книги: «Христос пришел основать Царство, а не школу. Вся доктрина – это общение с Ним… Он проповедует не Свои убеждения, а Себя Самого…»26. И, соответственно, судили Его, согласно Кураеву, «не за то, чему Он «учил», а за то, Кем Он был»27. Другие ученые-библеисты, возражая против такого прочтения Евангелий, напротив считают, что с течением времени в христианстве возобладало направление, построенное на откровениях апостола Павла, а не на учении Иисуса и поэтому «послание, которое проповедовал Иисус, превратилось в самого Иисуса как послание»28.
В рамках настоящей работы автор не имеет возможности углубляться в дискуссию о том, что же все-таки было главным – Слово Иисуса, Его Дело или Он Сам? – и предлагает исходить из единства этих понятий, поскольку их искусственное разделение представляется неоправданным.
Проповеди Иисуса и Его деяния – неразрывно связаны. Трудно «отделить в человеке, и тем более таком человеке, как Иисус, то, что Он говорит, от того, что Он делает»29. Й. Ратцингер, полагая, что слово Божие «есть слово и дело в одном», и, увязывая эти неразрывные понятия с тем новым, что Иисус дал людям, называет это новое «сугубо Иисусовым»30.
Выделению искомой новизны посвящены сотни научных и богословских трудов. Поэтому ограничимся лишь конспективным изложением двух наиболее значимых и взаимосвязанных вопросов. Не ответив на них, на мой взгляд, трудно понять причины и основания осуждения Иисуса:
1. В чем суть Его учения?
2. Что нового содержится в этом учении в сравнении с ветхозаветными заповедями?
В чем суть учения Иисуса?
Если говорить о содержательной стороне учения, то практически все исследователи сходятся во мнении, что его фундамент составляют идеи любви и единения, покаяния и спасения. А. Швейцер называл христианство религией любви; Р. Бультман – религией спасения. И они оба правы.
Иисус отказался от исчерпавшего себя ветхозаветного принципа талиона «Око за око – зуб за зуб» (от лат. talio – возмездие, равное по силе преступлению) и придал важнейшей библейской заповеди о любви к ближнему универсальный характер, распространил ее даже на врагов (Мф. 5:44).
Этот постулат, называемый «золотым правилом», был известен и до Иисуса. Например, похожие высказывания можно найти у китайского философа Конфуция и иудейского мудреца Гиллеля. Но лишь у Иисуса любовь – единственный цементирующий материал в предложенной Им шкале нравственных и моральных ценностей, единственный защитный слой, которым пропитана вся ткань Его учения. Евангелист Иоанн совсем не случайно назвал эту заповедь новой (Ин. 13:34). «Золотое правило» и ветхозаветная заповедь призывали любить ближнего «как самого себя» (Лев. 19:18). Иисус же призывал любить друг друга «как я возлюбил Baс» (Ин. 13:34; 15:12), поскольку есть немало людей, не любящих самих себя и, следовательно, могущих плохо относиться к другим.
Не меньшее значение занимает в учении Иисуса и идея спасения, которое видится в достижении людьми Царства Божиего. Главная преграда на этом пути – грех. Иисус взял его на Себя. Тем самым Он помог людям оправдаться от грехов и дал понять, что Царство можно обрести уже сейчас, с Его приходом на землю. Во всяком случае, Матфей писал, что люди должны не ждать его, а искать (Мф. 6:33), то есть оно уже достижимо. В этом одна из замечательных новелл Иисусова учения. А потому следует признать правоту Д. Флуссера, утверждавшего, что Иисус – единственный из иудеев, проповедовавших не только конец времен, но и начало новой эры спасения.
Итак, учение Иисуса – это учение о Царстве Божием. Но что это за Царство?
Попытаться уяснить смысл Иисусовой вести очень важно, поскольку обвинение Его было, вероятно, каким-то образом связано с проблемой понимания провозглашенного Им Царства. Х. Маккоби, например, утверждал, что Царство Божие являлось для Иисуса не «духовным», а земным царством и называл в этой связи выдвинутое против Него обвинение верным описанием деятельности Иисуса, «как опасного вождя Сопротивления».
Проблема в том, что в Евангелиях Царство Божие детально не описано. Поэтому обосновывается множество вариантов его понимания. Назовем лишь некоторые:
– Это реальное земное Царство, которое люди, живущие на земле, увидят своими глазами (идея, близкая к иудаистской, в том числе высказанной Х. Маккоби).
– Это Царство духовное, то есть некое виртуальное царство, которое с приходом Иисуса уже «внутрь вас есть» (Лк. 17:21).
– Это Царство Небесное, то есть Царство Бога за пределами земли.
Перечитывая Евангелия, можно заметить, что такие понятия как Царь и Царство действительно каким-то образом были связаны с делом Иисуса. При этом, версии, подобные той, которая высказана Х. Маккоби, являются, по мнению автора, надуманными. Они противоречат ясно выраженной в Евангелиях мысли, что Царство Иисуса – это Царство иного бытия. На вопрос Пилата Он прямо ответил: «Царство Мое не от мира сего…, Царство Мое не отсюда» (Ин. 18:36). То есть это Царство не может локализироваться в пределах отдельно взятой территории. А его приход будет неприметным.
Если же вести речь о реальности Царства, то она, прежде всего, в реальности присутствия Бога на земле, который, однако, не намерен брать в Свои руки реальные рычаги политической власти. Иустин (Юстин) Мученик31 еще во II веке писал: «Когда вы слышите, что мы ожидаем царства, то напрасно полагаете, что мы говорим о каком-либо царстве человеческом, между тем как мы говорим о царствовании с Богом»32.
