Ильяс Есенберлин - Шестиглавый Айдахар
Улакши сел на каменную плиту у ног отца.
– Орел всегда охотится на то, что видел в детстве. Так было и со мной. Семь лет я прожил у деда Чингиз-хана. Однажды он посадил меня на луку своего седла и привез на место битвы. Вся степь, насколько хватал глаз, была устлана трупами врагов, павших под ударами дубин и сабель монгольских воинов. Чингиз-хан ничего не сказал. Он только посмотрел мне в глаза и увидел, что они блестят. А я мечтал стать таким же смелым и беспощадным, как наши багатуры, и научиться так же, как они, убивать врагов. Дед иногда давал мне советы. Три из них стали яркой звездой, которая освещала мой путь во тьме ночи, именуемой жизнью. Во время кровавых, сокрушительных походов советы Чингиз-хана грели мое сердце, давали уверенность и силу.
Однажды он сказал мне: «Если стаю собак возглавит тигр, то со временем собаки превратятся в стаю тигров. Если же во главе тигров окажется собака, то пройдет немного времени – и тигры превратятся в свору собак».
Я долго не придавал значения этим словам деда, пока под копытами монгольских коней не пала великая степь Дешт-и-Кипчак. Мы покорили ее народ, но я вдруг заметил, что с каждым годом мои воины все чаще стали брать себе в жены местных женщин и перенимать кипчакские обычаи.
Вот когда мне сделались понятны слова Чингиз-хана, и я захотел стать тигром, чтобы не превратиться в собаку. Нас, монголов, было мало, и, чтобы удержать в повиновении народ, я стал приближать к себе лучших из кипчаков. Им нельзя было отказать в смелости, но, для того чтобы побеждать, они должны были сделаться такими же жестокими, как мои монголы.
Недаром народ говорит, что, кроме перелома костей, все болезни заразны. Мне удалось сделать так, как я хотел. Теперь уже кипчаки помогали нам управлять их народом. Страх превратил кипчакских воинов в смельчаков, а тех, кто не хотел следовать по нашему пути, мы уничтожали. У меня появилось большое войско, устроенное по подобию войска Чингиз-хана, и с ним я смог пойти на булгар, карлуков, гузов, аланов и на другие народы…
– Но ведь собака, превращенная в тигра с помощью кнута, могла затаить злобу. Что помешает ей, почувствовав себя тигром, показать клыки?.. – задумчиво сказал Улакши.
Бату чуть заметно улыбнулся. Ему нравилось, что сын думает над услышанным. Кто знает, может быть, Улакши повезет и он станет когда-нибудь неплохим ханом.
– Ты прав. Такое может случиться… Но чтобы все оставалось так, как ты хочешь, есть еще одно средство. Вспомни слова, сказанные Чингиз-ханом служившему ему с юности верой и правдой Джалме-нойону:
– При моем рождении и ты родился,
При моем возмужании и ты мужал.
Благородного рода, в колыбели собачьей,
Счастливый, превосходный мой Джалме!
Кроме этих слов, он подарил своему нойону право совершить девять проступков и не быть за них наказанным.
А что сказал мой дед Торган-Шире человеку, который спас его в молодости от врагов? Он сказал: «Пусть земля меркитов вдоль реки Селенги станет твоим кочевьем. Отныне она будет принадлежать твоим потомкам и потомкам твоих потомков». Чингиз-хан умел не только покорять, но и находить путь к сердцам преданных ему людей. Он был для них щедр на доброе слово и не скупился, награждая.
Я поступал так же. Лучшие воины получали от меня самые большие куски шелка, и в их ладони я сыпал больше золота. Род или племя, отличившиеся перед Ордой, получали лучшие выпасы для своего скота и лучшие места кочевок. – Бату-хан задумался. – Человек бессилен не только перед насилием. Он будет лизать тебе пятки, если ты сумеешь держать его благополучие в своих руках…
Бату-хан умолк, перевел дыхание, вытер испарину со лба. Ему трудно было говорить.
– В другой раз дед сказал мне: «Простой народ уважает и восхваляет того, кого он боится. Если хочешь, чтобы имя твое знал весь мир, не жалей никого: уничтожай, режь. Чем больше погибнет людей по твоей воле, тем большей будет твоя слава».
Улакши опустил голову. Бату усмехнулся:
– Зачем прячешь глаза? Или ты вспомнил о том, что ответил на эту мудрость деда Букенжи-кази?
Мальчик кивнул.
В Золотой Орде все знали эту историю. В год, когда тумены монголов впервые пришли в Хорасан, к ним в плен попал кази[6] Бахиддин Букенжи. Чингиз-хан, пораженный широтой его знаний, даровал ему жизнь и оставил подле себя. Он любил слушать рассказы кази об обычаях и нравах в различных странах. Однажды Потрясатель вселенной сказал своим друзьям: «Я вырезал много народов, поэтому и прославился на весь мир. Слава моя возрастет еще больше, если я не оставлю в живых никого».
Кази, услышав эти слова, попросил: «Великий хан, если вы подарите мне жизнь, я посмею возразить вам».
У Чингиз-хана было хорошее настроение, и он пообещал не казнить Букенжи.
«Великий хан! – сказал кази. – Если вы и ваше войско уничтожат все народы, то кто же будет прославлять ваше имя?»
Чингиз-хан уставился на Букенжи неподвижными холодными глазами и вдруг засмеялся: «Я завоевал пока только полмира, и еще остались те, кто будет меня славить».
– Дед мой был мудр, – сказал Бату. – Он всегда хорошо знал то, о чем говорил. К завоеванным им землям я присоединил новые, но и я не смог истребить все народы. И на вашу долю хватит дальних походов и кровавых битв.
– Отец, но и ты не всегда и не все делал так, как завещал Чингиз-хан.
– Да. – сказал Бату. – Не все. Я не дарил никому из друзей своих жен. В этом Бату-хан не смог стать таким, каким был его великий дед…
В свое время Потрясатель вселенной покорил два рода – меркит и найман. Предводители этих родов были обезглавлены. Печальной участи избежали только кереи. Их властитель Жаха-Гамбу отдал Чингиз-хану в жены свою красавицу дочь Ибахан-бегим. Табуны лошадей, караваны с дорогими шелками, золотой и серебряной посудой и двести рабов прибыли вместе с ней в ставку Чингиз-хана. Казалось бы, заключен прочный и долгий мир. Но Жаха-Гамбу нужна была только передышка, и прошло совсем немного времени, как он выступил против монголов. Преданный Чингиз-хану нойон Журшатай обманом завлек его в ловушку и отрубил изменнику голову. Он же помог разгромить кереев и в битве с ними спас великому Чингиз-хану жизнь, прикрыв его собственным телом.
Чингиз-хан остался доволен поступком Журшатая и подарил ему свою жену Ибахан-бегим. При этом он сказал: «Если напал враг – встреть его, вырыв яму. Если рядом с тобой друг – не пожалей для него куска мяса из своего тела».
Именно об этом думали сейчас отец и сын.
Улакши упрямо тряхнул головой.
– Наш великий предок дарил жен не только тем, кому был обязан жизнью. Ведь Кактай-нойон не совершил того, что совершил Журшатай?
– Да. И такое случалось. Твой предок был властителем вселенной, и потому любой проступок украшал его. Я знаю об этом случае… Дело было так. Во время борьбы с родами керей и тайжигут Кактай-нойон перешел на сторону Чингиз-хана. Больше за ним не было никаких заслуг. Даже в битве с Ван-ханом, когда мой дед обратился к нему за советом, он промолчал, поглаживая гриву своего коня. Вот и все достоинства этого человека.
Но вскоре Чингиз-хану приснился страшный сон, будто тело его обвила огромная пятнистая змея. Змея сказала человеческим голосом: «Если не отдашь жену – проглочу».
Чингиз-хан верил шаманам и знахарям и умел толковать сны. Утром он увидел, что рядом с ним лежит прекрасная, как лебедь, Абике-бегим. Совсем недавно сделал он ее своей женой. Хан разбудил ее. «С тех пор как я взял тебя в жены, душа моя пребывала в покое и радости. Но ты не должна обижаться. Я увидел плохой сон и обязан тебя кому-нибудь отдать».
Абике-бегим знала – хан ничего не повторяет дважды. Опечаленная, она сказала: «Пусть будет так, как велишь ты. Пусть радость проведенных вместе дней останется с нами. Позволь мне взять с собой только золотую чашу, из которой я пью кумыс, и преданную мне служанку по имени Конатай».
Чингиз-хан согласился и позвал стражу.
«Кто сегодня несет караул?» – спросил он.
«Я», – ответил Кактай-нойон.
«Свою жену, Абике-бегим, я дарю тебе».
Нойона слова эти бросили в дрожь.
«Не бойся, – властно сказал Чингиз-хан. – Я говорю всего один раз, и всегда правду».
Повинуясь властному взгляду хана, Абике-бегим перебросила косы на грудь. Так уж было заведено у монголов, что, когда женщина выходила замуж, она делила свои волосы на две равные части. Это означало, что отныне половина ее жизни принадлежит мужу. Если же женщина поступала так, как это сделала сейчас Абике-бегим, она навсегда расставалась со своим любимым.
– Наш бесстрашный предок боялся плохих снов… Странно… Ни разу не дрогнув, он завоевал полмира.
Бату-хан печально покачал головой:
