Александр Майборода - Гостомысл
В Кореле Буревой, по договоренности с карельским князем Вяйне, держал двор, на котором собирал дань с северных народов, признававших старшинство словенского вождя: суми, карелов, чуди, и других окрестных народов.
Медвежья лапа должен был проверить списки хранящихся на княжеских складах товаров и привезти часть собранной дани в город.
Каждое лето словенские купцы увозили на юг к грекам северные товары: мед, пушнину, воск, драгоценный желтый камень — янтарь, лен, изделия из золота, серебра и стали.
Обратно везли золото, серебро, шелк, дорогие одежды, фрукты и другие ценные вещи.
Торговые пути, пролегавшие по землям племен, признававших верховенство словенского князя, были вполне безопасны. Редко кто из иноземцев решался вторгнуться в земли отважных словен.
Опасным был участок между землями полян и границей имперской Византии, где по степи бродили кочевники хазары, жадные до чужого добра. Поэтому князь Буревой приставлял для охраны к купеческим караванам небольшие дружины. Этой небольшой силы хватало, чтобы отбить нападение шайки разбойников. А чтобы хазары не слишком баловали, князь Буревой иногда ходил в степи большим войском. После таких походов хазары затихали на несколько лет.
В это лето ильменские купцы- со л ев ары, которых все кличут варягами, собрались сходить к грекам со своей дружиной. А чтобы добиться от главы словенского племени согласия и расположения, варяжские купцы предложили князю Буревому отправить с ними скопившиеся на княжеских складах товары.
Буревой с удовольствием принял предложение. Это был и знак уважения, и выгоду сулил немалую. На княжеских складах к концу лета чересчур много скапливалось добра.
Если оружие, изделия из металла, из кожи могли полежать на складах, то пушнина, мед и воск — товар быстро портящийся; прямая выгода как можно скорее продать их.
В Кореле Медвежья лапа немного задержался.
Как все большие люди, он был добродушен и не любил подобных поручений, — считать товары на складах и мусолить амбарные книги. Его дело — лихой налет; крушить булавой и мечом врагов.
Однако в порученном князем деле проявил редкую дотошность. Оно и понятно, ведь ответ придется держать не только перед самим князем, но и перед своими товарищами, потому что из дани выплачивалась дружине награда за службу князю.
Но к вчерашнему вечеру Медвежья лапа убедился, что складские книги аккуратно ведутся ключником Сбыней и что все, что внесено в книги, лежит на складах, и ничего не испорчено, и ничего не украдено.
Пока Медвежья лапа возился в амбарной пыли, необходимый князю товар был погружен в ладьи; поэтому, как только боярин закончил проверку, все вздохнули облегченно: и Сбыня, и городской посадник Возгарь. За обоими водились мелкие грешки, но к счастью этих пройдох, боярин не заметил их.
Вздохнули облегченно и мечники, охранявшие ладьи. И даже гребцы, которые, казалось бы, только и мечтают завалиться спать где-либо в укромном месте, обрадовались. Всем наскучило торчать в Кореле и ждать отправления в обратный путь.
Но больше всех обрадовался сам боярин.
Рано утром караван двинулся в путь. К вечеру они должны быть в городе.
Кормчий Сом поторапливался. Известно, что в темноте плавать по Нево-озеру не стоит. Озеро известно своей переменчивостью: внезапные страшные бури в мгновение ока топят зазевавшихся путешественников.
Поэтому, уловив в парус попутный ветер, кормчий для ускорения хода посадил гребцов на весла.
Но, как только солнце поднялось повыше, поднялся сильный ветер, и он так раздул парус, что начал валить ладьи с боку на бок, опасно черпая бортами воду.
Весла стали мешать, и Сом приказал гребцам убрать весла. Под одним парусом ладья пошла ровнее.
Ладья размером была шагов в двадцать—двадцать пять в длину и восемь в ширину. Сверху судно прикрыто настилом-палубой. В палубе люки ведут внутрь корабля. Там располагались гребцы, и лежал груз. Места хватало, можно было даже поставить несколько коней.
Гребцы располагались под палубой. Сидели на лавках. Весла выставляли через окна в бортах. Когда их надо было убрать, их складывали поперек корабля.
Посредине судна — высокая мачта с прямым парусом. А на некоторых и две мачты.
Сзади мачты на всю ширину палубы устроен помост для кормчего и рулевого, которые с этого помоста правили судном очень длинным и тяжелым веслом, опущенным в воду сзади острой кормы. Ладьи легко ходили и вперед и назад. Чтобы идти кормой вперед, надо было только перебросить рулевое весло.
На носу ладьи сооружена из досок небольшая каморка для воеводы. На крыше этого помещения постоянно находятся дозорный и сигнальщик с трубой и сигнальными флагами.
Гребцы обрадовались отдыху, и тут же, по своей обычной привычке, завалились под лавки спать. Вскоре жаркий день сморил и остальных людей.
Дружинники, скинув доспехи, дремали в тенечке под бортами ладьей. Из открытого трюма доносился густой храп гребцов.
Даже сам боярин Медвежья лапа, огромный и широколицый, словно матерый медведь, подложив беличью шапку под голову, завалился на мягкие шкуры в тени под пухлым парусом, и по его ковыльной от седины бороде из уголка приоткрытого рта сбегала прозрачная капелька слюны.
Но после обеда ветер внезапно стих, и загустевшая вода, точно зеркало отразила багровый язык, протянувшийся от горизонта. Казалось, что сам бог солнца Ярило смеялся над парой ладей, завязнувших в тягучей медовой воде.
Почувствовав, что ладья замедлила ход, Медвежья лапа, зашевелился, приоткрыл сонный глаз, окидывая взглядом окрестности, и, ничего не обнаружив опасного, подал недовольный голос:
— Сом, а чего стоим?
Вслед за ним зашевелились и остальные.
Дружинники, утирая рукавами заспанные лица, стали проверять оружие и поправлять сбившиеся кольчуги.
А гребцы заняли свои места около весел и приготовились выставить весла наружу, — когда нет попутного ветра, самая для них работа, — и застыли в недоумении — кормчий Сом приказа спускать весла на воду не давал.
Сам же Сом, пристроившийся около рулевого весла на корме, навалился на борт и точно окаменел, глядя куда-то вдаль, и его лицо, узкое и с большим ртом, по-щучьи ощерилось.
Боярину казалось непонятно промедление кормчего. Он сел и, мазнув широкой ладонью по бороде, сказал:
— Сом, давай весла на воду. Потом думать будешь.
Сом, пробужденный грубым голосом боярина, поманил его заскорузлой ладонью:
— Медвежья лапа, подь-ка сюда.
Медвежья лапа догадался, что Сома что-то насторожило. Необычное поведение кормчего удивило его, но боярин рассудил, что Сом был одним из самых опытных кормчих в княжеской дружине, и он не стал бы тревожиться по пустякам.
Поэтому боярин, натянув шапку на голову, со стариковским кряхтением встал и поднялся на помост кормщика.
— Ты чего, Сом? Нельзя же нам стоять! Так до темноты домой не успеем, — с напускной сердитостью напустился боярин на кормчего.
Сом кивнул головой, буркнул, — ага! — но все равно не пошевелился.
Боярин обозлился и спросил:
— Сом, тебе по уху дать, чтобы проснулся?
Сом не испугался и огрызнулся:
— Боярин, а сам по уху не хочешь?
Боярин многообещающе закатил рукав и показал пудовый кулак. Сом опасливо мазнул быстрым взглядом по кулаку и нетерпеливо мотнул головой куда-то в сторону.
— Да погоди ты, лучше глянь туда.
Боярин бросил взгляд в указанную Сомом сторону, однако ничего не увидел.
— Да нет там ничего — одна вода, — проговорил с недоумением Медвежья лапа.
— Эй, на носу — что видишь? — крикнул Сом.
Дозорным на носу стоял молодой отрок. Однако, как он ни вглядывался в сторону, куда показывал рукой Сом, все равно ничего не видел, кроме разве нависшей над водой небольшой тучки.
— Нет, ничего! — ответил отрок после минутного промедления.
— Эх, слепота! — буркнул Сом, презрительно сощурив глаза, и крикнул: — Дозорный... протри глаза!
Медвежья лапа сказал:
— Зря суетишься, Сом, нет там ничего.
— Да ты внимательнее смотри! — начал злиться Сом.
Медвежья лапа прислонил большую ладонь ко лбу, — угасающее солнце слепило глаза, — стал внимательно вглядываться в горизонт еще раз, толком снова ничего не рассмотрел, — у боярина с возрастом упало дальнее зрение, и он не хотел в этом признаваться, — но через минуту неуверенно проговорил:
— Вроде как тучка легла на воду?
— Ха — вроде... — усмехнулся Сом, показав мелкие острые зубы, и сказал. — Туман это катится по воде!
Боярин опустил руку.
— Ну и что, что туман?
— А то, что не к добру это, — сказал Сом.
— Думаешь — буря будет? — спросил Медвежья лапа, и, опустив на глаза мохнатые брови, снова провел взглядом по солнцу. Вон как сегодня парит, не иначе, как к грозе.
