Алексей Шишов - Четырех царей слуга
7 августа Фёдор Леонтьевич Шакловитый, начальник Стрелецкого приказа, собрал в Кремле по сотне надёжных стрельцов из ^четырёх полков с оружием. Явно просматривалось намерение напасть на село Преображенское и «побить» в нём потешных. Но два преданных Петру стрельца из царского Стремянного полка — Мельгунов и Ладыгин — поскакали ночью в Преображенское, чтобы предостеречь юного государя.
Бежавший из села Преображенского в Троице-Сергиев монастырь Пётр Алексеевич действовал решительно. Среди прочего он потребовал от командиров стрелецких и солдатских полков московского гарнизона явиться к нему 18 августа в Троицу. Генералу Гордону запретил это сделать князь Василий Васильевич Голицын, и тот послушался его, хотя все симпатии командира были уже давно на стороне Петра.
Однако уже 4 сентября царевна Софья лишилась опоры в лице служилых иностранцев и солдатского Бутырского полка. Они ушли к её брату, Петру, в Троицу во главе с генералом Патриком Гордоном. Писатель Алексей Толстой в романе «Пётр Первый» так описывает это событие:
«...Неподкупный и суровый воин, Гордон пришёл к Василию Васильевичу (князю Голицыну. — А. Ш.) и показал указ Петра явиться к Троице.
— Голова моя седа и тело покрыто ранами, — сказал Гордон и глядел, насупясь, собрав морщинами бритые щёки, — я клялся на Библии, и я верно служил Алексею Михайловичу, и Фёдору Алексеевичу, и Софье Алексеевне. Теперь ухожу к Петру Алексеевичу. — Держа руки в кожаных перчатках на рукояти длинной шпаги, он ударил ею в пол перед собой. — Не хочу, чтоб голова моя отлетела на плахе.
Василий Васильевич не противоречил — бесполезно: Гордон понял, что в споре между Петром и Софьей Софья проспорила. И он ушёл в тот же день с развёрнутыми знамёнами и барабанным боем... Это был последний и сильнейший удар...»
Писатель Алексей Толстой не преувеличивал. Открытый уход Бутырского полка из Москвы лишил Софью Алексеевну последней военной силы, на которую она могла реально опереться в попытках удержать за собой столицу. На стрельцов у неё надежды больше не было.
Генерала Петра Ивановича Гордона в Троице сразу же допустили к царской руке. Пётр I его обнял и целовал многократно со слезами, и Гордон клялся служить ему до смерти. Генерал привёл к новому государю, помимо солдат-бутырцев, служилых на Москве иноземцев — офицеров, рядовых драгун и рейтар.
Бутырский полк за участие в Троицком походе получил царскую награду — прибавку жалованья, сравнявшись по нему со стрелецкими московскими полками. Генерал Патрик Гордон был назначен начальником обоих выборных полков столичного гарнизона — Бутырского и Первомосковского. Ему тоже прибавили жалованье. По сему поводу «шпанский немец» заметил:
— Наконец-то в Московии к ландскнехтам стали относиться по-европейски. Смена монарха должна заканчиваться достойной оплатой трудов тех, кто этой смене помогал своим присутствием...
Царевна Софья Алексеевна была заточена в Новодевичий монастырь. Её сподвижники в борьбе за шапку Мономаха оказались кто после жестоких пыток на плахе, как Шакловитый, кто в далёкой ссылке, как князь-воевода Василий Голицын. Во главе Русского царства оказалось два соправителя — Пётр и Иван Алексеевичи. Последний прожил совсем немного и, будучи человеком очень набожным, больше занимался церковными службами, оставив дела государственные на усмотрение младшего брата Петра, фактически ставшего полноправным государем.
Тот чтил старшего Ивана, и все важнейшие указы в государстве видели свет только за двумя подписями. И никому, даже самым близким людям, коим доверял во всём, не позволял произносить плохого слова о таком двоевластии в царстве.
Наставник Патрик Гордон нашёл редкую минуту уединения со своим любимым и желанным учеником. Сказал сразу о сокровенном, словно читая мысли полновластного государя:
— Ваше царское величество, царевны Софьи больше нет на сцене власти. Осмелюсь посоветовать — Московское государство должно войти в Европу, а не укрываться и далее за лесами.
— О том я давно думаю, Пётр Иванович. И думаю с великим трудом. С чего, как ты видишь, надо начинать на царстве?
— С войска нового строя. Европа должна видеть силу Московии, а не только её соболиную казну да корабельный лес из Архангелгорода.
— Войско, устроенное по-новому, будет. Но не сразу. В един день от поместной конницы не откажешься, как и от стрелецких полков. Нет у меня веры в них. Но что делать — отцовское наследство. В прошлые годы ратовались, и с победами.
— То было в прошлом. Сегодня и шведы, и поляки, и турки в военной науке шагнули вслед за королевской армией Британии. Только ханские воины из Крыма всё ещё предпочитают лук мушкету.
— То ты зря про лук, Пётр Иванович. Пока твой бутырец вновь зарядит фузею, татарин с коня дюжину стрел пустит в него.
— Верно, ваше величество. Только пушечная картечь из конного полка за один-два залпа решето может сделать.
— Не сердись, ваша милость. Про лук тугой да стрелы я так сказал. Для красного словца. С первых потешных учений, с первых бесед на Кукуе у тебя дома вижу, что России нужна новая военная сила. Иначе быть ей ещё долго за лесами. И ещё дальше от морей и большой торговли. А торговать есть чем, да нет порта. Наш Архангелгород на Белом море боле чем на полгода замерзает.
— К морям тёплым, незамерзающим, пробиться можно. Были б полки для таких походов.
— Ещё раз скажу тебе, Пётр Иванович, про заветное. Такие полки нового строя будут. Зри моих преображенцев да семёновцев. С них регулярство начнётся в войске Русского царства.
Правая рука юного царя московитов
Одержав победу над правительницей Софьей, царь Пётр Алексеевич продолжил усиленно заниматься военными делами, готовясь к созданию русской регулярной армии, обученной по европейским меркам. Теперь генерал Патрик Гордон, официально не занимавший никаких должностей при государевом дворе и остававшийся по-прежнему командиром Бутырского выборного полка, фактически стал одним из ближайших помощников самодержца в вопросах устройства и обучения войск.
С реальным воцарением Петра Алексеевича началось возвышение Патрика Гордона. Он сразу же вошёл в ближайшее окружение победителя за российский трон наряду с Б. А. Голицыным, Л. К. Нарышкиным, Н. М. Зотовым, Т. Н. Стрешневым, Б. П. Шереметевым, Францем Лефортом и только начинавшим набирать силу А. Д. Меншиковым.
17-летний самодержавный государь крепко привязался к 54-летнему генералу-шотландцу. Знание военного искусства и организации армий различных стран, боевой опыт и пунктуальная исполнительность, храбрость и хладнокровие послужили превращению Патрика Гордона в царского наставника в военном деле. Его и Петра I постоянно видели вместе: на манёврах потешных, на парадах, испытаниях новых пушек и организации фейерверков. Без генерала Гордона не обходилось ни одно из многочисленных празднеств и развлечений молодого царя.
Было и ещё одно немаловажное обстоятельство привязанности государя к иноземному генералу. Пётр I никогда не забывал того, что сделал для него командир Бутырского полка в дни открытого противостояния с правительницей Софьей Алексеевной. Это событие Патрик Гордон так расценил в своём «Дневнике»:
«Прибытие наше в Троицын монастырь стало решающим переломом, после чего все начали высказываться в пользу младшего царя...»
Став военным наставником царя, генерал Гордон продолжал заботиться о его полководческом образовании. Специально для него «служилый иноземец» выписывал из-за границы новейшие исследования по военному искусству, труды прославленных европейских полководцев Монтеккуколи и Тюренна, книги по фортификации и артиллерийскому делу. Шотландец составлял различного рода проекты реорганизации русской армии на основе использования лучшего зарубежного опыта.
Из Англии в Немецкую слободу на имя Патрика Леопольда Гордона постоянно приходили посылки с книгами, географическими картами, различными инструментами, оружием последних моделей. На всё это не жалелось никаких денег.
Гордон, что удивительно для служилого на далёкой европейской окраине иноземца, постоянно следил через своих многочисленных корреспондентов на Британских островах за деятельностью английской Академии наук. Некоторые его письма начинались после традиционного приветствия такими словами:
«А что тебе известно, любимый мой родственник Гордон, о новых открытиях, сделанных королевской Академией наук? Любому твоему слову о том я буду весьма признателен...»
Пётр I сумел по достоинству оценить способности Патрика Гордона как воспитателя войск. Ему сразу же было поручено обучение Преображенского и Семёновского полков, пока ещё потешных, ставших вскоре гвардейскими и кузницей офицерских кадров для сухопутной армии. Именно петровские пехотные полки стали ядром создаваемой русской регулярной армии. Генерал не переставал с известной деликатностью говорить венценосному ученику:
