Николай Переяслов - Тень «Курска» или Правды не узнает никто
С учетом того, что при скорости до 5 — 8 узлов мы становились фактически непрослушиваемыми для акустических систем НАТО, нам пришлось уменьшить свой ход до этих пределов.
Сразу же за основным рубежом слежения, стараясь не потерять акустический контакт с «Толедо», Лячин рискнул отойти от тактики прямого преследования и, пытаясь достичь максимальной скрытности, уклонился немного в сторону, направив курс на юг — между подводными горами Билл-Бейлис и Аутер-Бейлис в сторону Ирландской котловины, где нас на какое-то время прикрыли собой скалы Роколл. Чем сложнее подводный рельеф дна, тем легче запутать след, к тому же, наши гидроакустики засекли движущееся там в одном с нами направлении канадское грузовое судно, спрятавшись за звуковым фоном которого можно было незаметно проскочить через заградительные «частоколы» натовских гидрофонов.
Пользуясь открывшейся мне возможностью передвижения по лодке, я уже почти не оставался в своем «медсанбате», а целыми днями гулял по лодочным ярусам, удивляясь комфортности этой гигантской субмарины. Если в прежних конструкциях наших лодок матросы, как я читал, спали прямо в отсеках, на торпедных аппаратах, то здесь были одно-, двух — и трехместные каюты, а кроме того имелись сауна и даже бассейн, в который набирали чистейшую воду с глубины 200 метров. В комнате отдыха были видеомагнитофон, слайды, небольшая, но любопытная библиотека. Имелись здесь даже аквариум с рыбками, канарейки в клетке и цветы в горшках, для которых, как мне рассказали, выдавали на заводе в Северодвинске специальную, обогащенную кислородом землю, потому как в обычной земле цветы под водой не растут.
В один из последующих дней — мы к тому времени уже благополучно миновали все акустические ловушки Фареро-Исландского порога и снова вышли на след уходящей «Толедо» — я заглянул в рубку к угощавшему меня когда-то яблоками инженеру гидроакустической группы старшему лейтенанту Алексею Коробкову (я уж называю их так, как они мне сами представились) и попросил дать мне возможность послушать подводную жизнь океана. Услышанное — оказалось воистину необычным: в наушниках раздавались звуки, похожие на треск, стук, писк и даже на шипение масла на горячей сковородке! Океан скрипел, как старый дощатый сарай на ветру или расшатанная деревянная кровать под молодоженами, слагая из этих скрипов подобие причудливого хорала.
Наиболее привлекательными в этой подводной какофонии показались мне брачный щебет креветок и любовные песни китов-горбачей. Что касается последних, то эти удивительные животные, как рассказал мне Алексей, обитают в Тихом и Атлантическом океанах и достигают 15 метров в длину. Один раз в год они собираются неподалеку от берега для спаривания, и именно в этот период гигантские самцы оглашают окрестности набором чередующихся мелодичных звуков. Даже ученые признали, что, если считать песнями «ритмичные произнесения звуков», то песни китов-горбачей «сочинены» по всем канонам музыкальной науки. И что особенно интересно, на протяжении сезона некоторые «музыкальные темы» неожиданно обновляются и, как утверждают ученые, новые «шлягеры» распространяются из конца в конец океана с не меньшей скоростью, чем эстрадные новинки среди людей. Потом самцы поют эти новые песни уже до самого конца сезона (если, конечно, какой-нибудь новый подводный Макаревич не сочинит ещё более забойный «хит», который вытеснит собой предыдущий «шлягер»). И вообще, сказал Алексей, киты в свое время оказали немалые услуги в деле совершения великих открытий. Это они, увлекая за собой басков, а затем астурийцев, англичан и голландцев, приучили их пренебрегать опасностями дальних плаваний и смело бороздить океаны во всех направлениях. Старинные западные легенды полны описаниями подвигов этих китообразных, которые заводили китобоев чуть ли не до Северного полюса!
— А разве их нет в наших русских сказках? «Чудо-юдо, рыба-кит, по-людскому говорит.»
— Во-во, точно…
Дольше же всего я задерживался на командном пункте у Лячина или в 7-м отсеке у Колесникова. Командир лодки обладал массой удивительных знаний, и беседовать с ним было одно удовольствие.
В один из таких моих визитов мы опять затронули тему убегающей натовской субмарины, которая в компании «Мемфис» и двух кораблей сопровождения торопилась в сторону северных берегов США.
— …В Нью-Лондон направляется, — догадался каперанг. — Там у них база.
— Ну и как же мы? Если она вдруг в порту укроется?
— Ничего, век там сидеть не будет. Как говорит наш Президент: поймаем в сортире — значит, «замочим» и в сортире. Так что не уйдет.
Однако, как показала практика, подобраться к «Толедо» оказалось далеко не так просто, как предполагалось. Лодка все время держалась в приповерхностном слое, подступы к ней прощупывались, во-первых, её собственной аппаратурой, а во-вторых, сонарами и локаторами следующих рядом с нею «Мемфис» и двух сопровождающих их надводных кораблей, так что подкрасться к ней незамеченными было практически невозможно. Достижением было уже и то, что мы следовали все это время поблизости и не были до сих пор обнаруженными…
В другой раз разговор как-то сам собой коснулся темы «женщина и подводный флот».
— …У нас, насколько я знаю, баб на подводных лодках нет и пока не предвидится; наши моряки вообще говорят: «Лучше пробоина в борту, чем женщина на палубе», — рассуждал Лячин. — А вот дизель-электрической торпедной лодкой «S-318» «Коббен» военно-морских сил Норвегии командует, как я слыхал, женщина. Коммандер (по-нашему — капитан 3-го ранга) Сольвейг Крей. Ей тридцать три года, и подводницей она стала в тот самый год, когда затонул наш атомоход «Комсомолец». Надо ведь признать, что для норвежцев эта катастрофа была особенно близка — причем близка как в символическом, так и в самом буквальном смысле слова, так как наша подводная лодка затонула всего в двухстах милях от побережья их страны!..
Потом как-то он сам зашел ко мне в каюту и принес журнал «Мир Севера» со статьей о последнем плавании Баренца, в которой меня сразу же полосонула по глазам роковая для К-141 дата — 12 августа. Однако оказалось, что в истории экспедиции Виллема Баренца она явилась как раз спасительной, так как, возвращаясь в 1595 году на лодках из своего третьего плавания, во время которого их корабль был затерт льдами, почти умирающие от голода участники экспедиции встретили в этот день у Канина полуострова русскую ладью и приобрели у поморов достаточное для своего спасения количество рыбы.
«Слава Богу, — подумал я, — что хоть нам не надо торговаться ни с какими поморами. На лодке имеется солидный запас продовольствия, обеспечивающий её полугодовое автономное плавание».
…А между тем на борту нашей лодки начали вдруг происходить какие-то явно непредусмотренные события. По отсекам раскатились озвученные громкой связью команды Лячина: «Все стоят к погружению!», «Глубина — триста метров!», «Старпом! Уменьшить ход до минимального! Ввести режим „Тишина“. Акустики слушают внимательно!» — а некоторое время спустя их сменили прямо противоположные по смыслу: «Двигатели правого борта — обратный ход!», «Выровнять дифферент!», «Реакторы обоих бортов на полную мощность! Скорость — 18 узлов!» — и тому подобные.
А через несколько часов хода опять: «Старпом! Ход до минимального!», «Глубина сорок пять метров!», «Совершить маневр разворота на сто восемьдесят градусов!..»
— У нас что-нибудь случилось? — спросил я, тихонько открыв дверь к Алексею в его акустическую.
— Что?.. Нет. У нас — все в порядке. Но вот наши беглянки почему-то вдруг повернули сначала на север, в сторону Исландии, а потом на юг, к Англии. Чуть было на нас не наехали. Зачем им понадобилось возвращаться, кто знает?
— А корабли сопровождения?
— Да вся группа. Мы еле успели уйти от них на глубину и затаиться. Теперь вот развернулись следом и догоняем…
Эта наша погоня, сопровождаемая, насколько я мог судить по раздающимся командам, беспрерывным маневрированием вокруг преследуемой группы, длилась ещё почти двое суток. Зайдя на другой день на командный пункт лодки, я попросил каперанга Лячина рассказать о том, что происходит за пределами моей видимости.
Оказалось, что обе натовские субмарины вместе с кораблями сопровождения, повернув сначала резко на север, направились было в сторону военно-морской базы НАТО в Хвальфьордере, что в Исландии, но через некоторое время пути вдруг совершили разворот в совершенно противоположную сторону и двинулись на юг и затем, немного даже возвратившись назад на восток, зашли на английскую базу Холи-Лох — как можно было предположить, для ремонта недостаточно подлатанной в Хоконсверне подлодки «Мемфис».
— Последние четыреста миль она плюнула на всякую скрытность и, всплыв на поверхность, шла в надводном положении. По-видимому, то повреждение, которое ей нанес своей экспериментальной ракето-торпедой «Петр Великий», оказалось далеко не таким пустяшным, если уж она вынуждена была всплыть в надводное положение. А в Хвальфьордере, куда они сначала направились, скорее всего, не оказалось необходимых для ремонта материалов или оборудования, поэтому им и пришлось совершать эти пируэты на пороге Атлантики. Ну да они ведь считают все это своими владениями — чего им бояться?..
