Серж Арденн - Анжуйцы
Карета графа де Тревиля, вкатила через арочные ворота, на заполненную всадниками в голубых плащах, «аля казак»2 , площадь. Конные мушкетеры занимались выездкой, заставляя лошадей, делать плавные и ритмичные переходы из одного аллюра в другой, каприоль, пируэт, пиаффе и прочее. Пускали рысаков испанским шагом, осаживая и переходя в галоп. Словом выполняли все то, что делает всадника с конем одним целым и повышает боеспособность кавалерийского подразделения. Корнеты3, выполнявшие роль инструкторов, маялись без дела, так как каждый из мушкетеров был лихим наездником и не терпел, чьих бы то ни было вмешательств со стороны. Но армия есть армия, а артикул требует безукоризненного выполнения, поэтому четыре младших офицера, укрывшись в тени могучего платана, что раскинулся в углу манежа, развлекали друг друга грубыми, пошловатыми шутками, впрочем, не выходившими за рамки своеобразного армейского юмора. Узрев экипаж командира, они приосанились, отпустив поклоны персоне проезжавшей в карете. Экипаж остановился у невысокого квадратного крыльца, охраняемого несколькими пешими мушкетерами, вооруженными мушкетами и алебардами. Лакей, открыв дверцу, замер в поклоне. Прошло немногим меньше минуты как преисполненный собственной значимости граф де Тревиль, вальяжно покинул салон кареты, по-хозяйски озираясь, ступил на серый булыжник плаца. Роскошь его платья, свидетельствовала о близости капитана ко Двору. Его пышный наряд, не заставлял краснеть новоиспеченного аристократа среди пестрого дворцового убранства, в избытке наполненного придворными остротами утонченных вельмож, мертвой хваткой вцепившихся в ножки золоченого трона, желая извлечь из этого, хоть самую ничтожную личную выгоду и имея возможность первыми в королевстве узнавать все сплетни и слухи. Поднявшись на крыльцо, капитан обернулся, с удовлетворением, оглядев всадников, гарцующих в манеже. За его спиной раздался звук шагов, сопровождаемый звоном шпор. Послышался голос, в котором граф узнал лейтенанта де Франсака.
– Господин капитан, вам депеша.
Метнув на свиток встревоженный взгляд, де Тревиль помрачнел, очевидно, разглядев оттиск вензеля на сургучной печати. Выхватив из рук офицера письмо, он поднялся в свой кабинет.
Панорама Парижа. Новый мост.
Ознакомившись с содержанием послания, капитан бросил его в камин, задумчиво наблюдая, как огонь поглощает бумагу. Заложив руки за спину, граф медленно описал несколько кругов по кабинету, что являлось первым признаком его глубоких раздумий. Затем он подошел к столу, и зазвонил в маленький бронзовый колокольчик. Дверь распахнулась, вошел лакей. Отрешенно глядя в окно, капитан повелительно произнес:
– Я желаю безотлагательно видеть господ Атоса, Портоса, Арамиса и…, да именно их.
Он запнулся, чуть было не проронив имени убитого д’Альбека. Лакей уже направился к выходу, как де Тревиль окликнул его.
– Да! И ещё этого юного гасконца, что на днях зачислен к нам в роту кадетом. Д’Артаньяна!
Тревиль вспомнив о д’Артаньяне улыбнулся. Ему «нравился» этот юноша, а если быть более точным, то, после того как граф из военного всё больше превращался в царедворца и политика, правильней было бы употребить слово – «подходил».
Д’Артаньян являлся человеком, принимая в счет его сложный характер, который, если дожил бы до почтенного сорокалетнего возраста, то, несомненно, раскаивался, смеялся и порицал бы, многое из содеянного им самим, каких-нибудь двадцать лет тому назад. Шевалье был горяч, вспыльчив и прямолинеен как большинство молодых гасконцев, которые, порой чрезмерно, рьяно защищают своё доброе имя, частенько даже там, где повода для этого нет. Жители этой маленькой горной страны, довольно бедны, что так же откладывает на них определенный отпечаток. Они ревностно охраняют свою честь, намереваясь компенсировать собственную финансовую несостоятельность, отвагой и смелостью. Каждый молодой дворянин, прибывший из провинции в Париж, в скором времени начинал понимать, что обойтись без покровительства знатного сеньора весьма непросто. Поэтому если даже не имел рекомендательного письма, обращенного, к кому-либо из влиятельных вельмож, самостоятельно пытался найти и заслужить эту опеку. Д’Артаньяну же в этом отношении повезло больше чем многим другим, по крайней мере, он так полагал. Он не просто нашел себе сюзерена в лице графа де Тревиля, он еще и безгранично доверял, а значит, был предан этому человеку. Капитана вполне устраивала столь бескорыстная, слепая покорность юного земляка, поэтому он приложил все усилия, что бы пристроить его в свою роту, на первых порах, кадетом, осчастливив тем самым юного шевалье и снискав в его лице преданного подчиненного, не требующего лишних пояснений, получая, скажем так, требующие деликатности указания. Ради справедливости стоит отметить, что для карьеры юного гасконца, большего не смог бы сделать даже сам король. Все эти обстоятельства, которые со стороны могли показаться проявлением отеческой заботы о сыне боевого друга, являлись, на самом деле, холодным расчетом персоны, увязнувшей в политических интригах, где любой, даже мало-мальски верный человечек цениться на вес золота.
И вот, наконец, названные мушкетеры предстали пред капитаном, как обычно, выстроившись посреди просторного кабинета. И если для трех опытных воинов, коими являлись Атос, Портос и Арамис это был, лишь очередной вызов к командиру, от которого, к слову, не следует ожидать ничего хорошего. То для д’Артаньяна – прибывавшего на седьмом небе от счастья, когда он облачился в голубой мушкетерский плащ – это была огромная честь, стоять перед самым выдающимся офицером королевства, да ещё в одном ряду с самыми прославленными мушкетерами и лихими рубаками Парижа, а быть может и всей Франции.
Оглядев представших перед ним дворян, Тревиль разгневанно, произнес:
– Господа, только сейчас, меня настигла новость, которая вызвала во мне великое недовольство. Более того я пришел в ярость! И причиной этого негодования, является небезызвестный вам, господин де Ришелье!
Тревиль всё больше негодовал, лишая стройности свою речь и внося нервоз в рассуждения.
– Ни для кого не секрет, что каждый честный дворянин, считает своим долгом, служение короне Франции. Я настаиваю на слове «честный»! Но для кардинала это служение заключается лишь в личных интересах вызванных его непомерными амбициями и излишним политическим аппетитом!
Ему мало министерского поста! Он желает большего! Он полагает, что заплетая политические интриги за спиной короля, добьется своего! Нет, нет, и ещё раз нет! Мы не позволим ему этого сделать!
Граф достиг пика возбуждения, он несознательно схватил со стола колокольчик, но осознав его бесполезность, в данный момент, швырнул на пол. Послышался глухой звон. Дверь в кабинет отворилась, и вошел испуганный лакей, отозвавшись на сигнал хозяина.
– Подите прочь! Черт бы вас подрал!
Капитан уселся за стол, словно на горячую сковородку, пытаясь подавить в себе гнев. Он понимал, что сболтнул лишнего, но постепенно пришел к тому, что подобный водопад красноречия, лишь заставит с большим рвением, взяться за дело своих бравых мушкетеров. Придя в свое обычное, спокойное состояние, отец-командир поднялся и подошел к ожидавшим подчиненным.
– Господа, дело более чем секретное.
Произнес он проникновенно.
– Люди кардинала, вышли на след одной важной особы. Этот человек наш союзник и мы не можем оставить его в беде. Вы должны спасти его. Зловредный де Самойль, который доставил столько неприятностей Его Величеству и мне лично, который участвовал во многих схватках против мушкетеров, и который наконец смертельно ранил д’Ориньяка, скончавшегося намедни, в день Святого Панкратия, в данный момент, по приказу кардинала преследует упомянутую мною персону. Де Самойль, и с ним еще трое гвардейцев, хорошо знакомые вам господа де Сен-Мало, де Любертон и де Клюни направляются к Пиренеям, желая настичь нашего друга и сторонника. Ваша задача перехватить их до испанской границы, и любой ценой не позволить арестовать дворянина, которого желает заполучить Ришелье.
Тревиль прошелся вдоль строя, заглядывая в глаза каждому стоящему перед ним мушкетеру. Поравнявшись с гасконцем, он обнаружил, в блеске глаз молодого кадета, безудержное рвение перейти к скорейшему выполнению приказа. «Ну, в этом-то я не ошибся» – подумал капитан и произнес.
– Надеюсь, месье д’Артаньян, учитывая его подвиги в деле с людьми принца Конде, станет достойной заменой барону д’Альбеку?
Сердце юноши разрывалось от гордости. Тревиль кивнул, будто в подтверждение собственных слов, и уселся за стол. Капитан сморщился. Он умел в нужный момент скорчить из себя «солдафона», давая понять, что знает значительно меньше, чем хотел бы рассказать.
– В общем, всё это политика. Я многого не знаю. Могу сказать лишь, что люди кардинала, вчера вечером выехали из Лез-Узаж, это небольшой городок близ Орлеана. У вас есть все шансы добраться до них. Возьмите с собой ещё четверых, и если потребуется, преследуйте их, даже если придется пересечь испанскую границу. Всё, что для этого потребуется, получите у Марло. Отправляйтесь немедленно. Надеюсь, вы меня не разочаруете.
