Роберт Святополк-Мирский - Заговор князей
— Нет, еще одно, — сказал Богадур. — Если случится так, что я проиграю и верну заложницу, где гарантия, что вы не нападете на меня — вас теперь вдвое больше.
— Я сам — твоя гарантия, сынок, — сказал Леваш и опрокинул в рот кубок. — Если ты проиграешь, в чем я не сомневаюсь, я останусь с тобой и твоими воинами до тех пор, пока вы не покинете границы Синего Лога.
— Это меня устраивает, — улыбнулся Богадур, — Тогда начнем.
Саид протрубил в рог. Из-за дуба выбежали двое ханских слуг и подожгли факелы в руках соломенных человечков.
Богадур повернулся к Аннице.
— Ты понимаешь по-татарски?
Анница кивнула.
— До цели пятьдесят шагов, — продолжал Богадур. — У нас будет три состязания: на дальность, на скорость и на меткость. Каждое следующее труднее предыдущего. Промах или нарушение правил является проигрышем. Правила следующие. Перед началом каждого состязания барабанщики Леваша ударят в котлы десять раз. Можно стрелять только после десятого удара. Тот, чья стрела или стрелы попадут в цель раньше, побеждает. Разумеется, если кто-то выстрелил раньше, но промахнулся — он проигрывает, точно так же он проигрывает, если выстрелит, прежде чем прозвучит десятый удар. В случае одновременного попадания стрел противников в цель, судьи, — Леваш и Саид, — стоящие рядом с мишенями объявляют ничью. Все понятно?
Анница кивнула.
— Начинаем с соревнования на дальность. Левая цель твоя, — сказа Богадур Аннице, — правая — моя. Тот, кто первым потушит факел в руке своего соломенного чучела — побеждает. Отправляйтесь туда. — сказал он Саиду и Левашу и сказал Аннице, — Готовься.
Анница кивнула головой в сторону кибитки и поправила стрелы в колчане за спиной.
Богадур снял свой халат, взял протянутый ему слугой колчан со стрелами, надел его через плечо, и протянул руку за большим клееным татарским луком обтянутым сверху расписанным шелком и точно так же как Анница прикоснулся рукой к колчану за спиной, проверяя положение в нем стрел.
И тут он застыл от изумления.
Из кибитки Анницы вышли две тринадцатилетние девочки — Вера Коровина и Соня Неверова, одетые точно в такие же, как у Анницы черные костюмы и бережно подали своей госпоже большой боевой тисовый лук.
Анница привычным движением крепко взяла его и встала в позицию.
Она рассчитала правильно.
Богадур выглядел ошеломленным.
Но Анница не подумала о совершенно другом эффекте, который она произведет на татарского принца.
Анница в глазах Богадура стала постепенно превращаться из опасного врага, убившего девять его воинов, в женщину загадочную и таинственную, недосягаемую и желанную.
Пока Леваш и Саид преодолевали тридцать шагов расстояния до своих мест рядом с соломенными чучелами, Анница еще раз припомнила все, что ей сейчас необходимо было помнить — где именно находится та или иная из двух десятков разнообразных стрел различной толщины с разными наконечниками и оперениями, каждое из которых имело свой неповторимый осязательный признак, для того чтобы молниеносно и безошибочно выхватывать стрелу из колчана.
В ритме ударов сердца громко и четко начали бить в котлы казацкие барабанщики Леваша Копыто.
Точно с десятым ударом оба лучника одновременно выхватили из колчанов стрелы и одновременно натянули тетивы.
Стоящие возле соломенных чучел Леваш и Саид услышали короткий свист ощутили резкий порыв ветра, и оба факела в руках чучел одновременно погасли а позади в лесной чаще затрещали сломанные стрелами ветки да посыпался с кустов снег.
Леваш с Саидом переглянулись.
— Ничья! — Крикнул Саид.
— Ничья, — Крикнул Леваш.
Зрители с обеих сторон закричали и затрещали в трещотки.
Богадур повернулся и пристально поглядел на Анницу.
Она спокойно посмотрела ему в глаза и спросила:
— Что дальше?
— Второе состязание на скорость. После десятого удара мы стреляем три раза подряд и все стрелы должны попасть в соломенные чучела.
Анница кивнула, снова прикоснулась за спиной к стрелам в колчане и заняла выжидательную позицию.
В наступившей тишине барабаны били, казалось, громче и быстрее, чем прежде.
С десятым ударом оба лучника мгновенно выстрелили и Богадур, краем глаза видя Анницу был еще раз потрясен, тем, как мастерски она владеет этим тяжелым мужским оружием — эта никому не известная московитка, с той же легкостью и уверенностью что и он — лучший стрелок Сарай-Берке, выхватила из колчана одновременно три стрелы и выстрелила три раза подряд с такой же как и он скоростью!
Три пары стрел вонзились одновременно в соломенных человечков, и все попали в цель, хотя некоторая разница была: все три стрелы Богадура угодили точно в соломенный лоб правого человечка, а все три стрелы Анницы пронзили соломенное сердце левого.
Леваш и Саид снова переглянулись и хором крикнули:
— Ничья!
Зрители взорвались криками и визгом.
Богадур не сводил с Анницы глаз, и ему стало казаться, что вокруг ничего нет, кроме этой невероятной, необыкновенной, потрясающей женщины, и все остальное теперь не имеет никакого значения…
— Дальше! — жестко сказала Анница и вернула его в реальный мир.
— Я не думал, что до этого дойдет, — сказал он, — но раз дошло — так тому и быть.
Он сделал несколько шагов подошел к Аннице и снял со своей шеи белый круглый кусочек кожи на тонком шнурке.
— Этот амулет подарила мне одна степная шаманка — я никогда не снимал его, и он всегда приносил мне удачу. Я уверен, что принесет и сейчас. Ты видишь, как мал этот кружочек — если в него попадет одна стрела — для другой уже не останется места. После десятого удара барабана целиться можно как угодно долго, но победит тот, чья стрела попадет в амулет и останется там. Здесь уже ничьей быть не может. Только одна стрела должна вонзится в амулет и остаться в нем — ты поняла?
— Хорошо, — невозмутимо ответила Анница. — Я согласна.
— Повесьте это на ствол дуба, — протянул Богадур амулет своему слуге и тот побежал к далекой опушке.
Богадур вернулся на свое место, выбрал тонкую длинную стрелу с острым тонким наконечником и установил ее в нужное место в колчане.
И в третий раз еще громче и быстрее забили большие походные барабаны.
Маленький белый кружочек был едва виден на фоне черного ствола дуба и, казалось, что попасть в него просто невозможно.
После десятого удара оба одновременно выхватили стрелы.
Богадур выстрелил первым.
Его стрела со свистом вонзилась в самую середину белого кружочка, а тонкий острый наконечник, пробив мягкую кожу, глубоко увяз в стволе дуба.
Леваш глянул и побледнел — места для второй стрелы не было.
— Точно в центр! — крикнул Саид.
Глаза Богадура сверкнули, и он с улыбкой повернулся к Аннице.
— Кажется это конец, — произнес он.
— Ты сказал — целится можно сколько угодно. Я еще не прицелилась.
— Я вижу, что ты очень хороший стрелок, но если даже ты попадешь в оперенье моей стрелы и расколешь ее надвое, попав в середину, — ты все равно проиграешь — получится две стрелы в центре, но моя была первой!
— Я хорошо помню, ты сказал: только одна стрела должна вонзиться в амулет и остаться в нем. Так?
— Именно так, — подтвердил Богадур.
В полной тишине наступившей вокруг Анница тщательно прицелилась и вдруг медленно начала поднимать лук вверх.
Дойдя до определенной точки наклона, она выстрелила.
Все, задрав головы, следили за стрелой, которая поднялась так высоко, что стала почти невидимой, потом описала небольшую дугу и стала возвращаться обратно.
Падая сверху с огромной силой, стрела Анницы с острым, как лезвие хорошо заточенного ножа серповидным наконечником вонзилась точно в центр белого кружочка, срубив стрелу Богадура, которая упала на землю.
— Одна стрела в центре амулета! — заорал во весь голос Леваш, — Второй нету!
Анница посмотрела на Богадура и холодно сказала:
— Одна стрела в центре амулета — и другой нет — разве не так ты хотел?
Богадур не мог оторвать от нее глаз.
— Нет, — прошептал он. — Я хотел совсем иначе. Но я преклоняюсь перед твоим искусством и полностью признаю твою победу.
Он низко поклонился Аннице и крикнул:
— Передайте пленницу московитам!
Затем обратился к подбежавшему Левашу.
— Я полагаюсь на тебя, — сказал он.
— Я с тобой, сынок, ничего не бойся. — Я останусь и провожу вас до самой моей границы! Вот теперь-то, наконец, славно выпьем! Фома неси сюда все, что надо!
… Когда Богадур вошел в свой шатер его там ждал взволнованный Саид.
— Ты, в самом деле, собираешься покинуть Угру?
