Николай Задорнов - Цунами
Кавадзи слушал ученого с глубоким вниманием, вежливо кивая головой.
Ночью Кога спал плохо. Утром, выйдя во двор храма, ученый посмотрел на море. Изогнутое вдоль мыса и сужавшееся к горизонту, оно легло ровным розовым телом в форме свежезажаренной свиной ноги, которую давно хотелось бы попробовать. Но – единомышленник – здешний бугё, с которым Кога состоит в одной партии против Кавадзи, держал знатное посольство впроголодь.
Час Змеи, когда Кога вернулся под крышу. Горячий рис вкусно ударил в нос паром, едва сняли крышку. Кога взял палочку. Вдруг все затряслось от сильного толчка, затрещала балка над головой, и с крыши на террасу, как по желобу, скатилось несколько черепиц.
Кога и все его приближенные стремглав кинулись в сад, прыгая через окна и двери. Снова загудело под землей, как прокатился гром под ногами. Дома закачались, как корабли на волне. Жители города, неся на руках детей, молча поспешили вверх, на полянку под скалами возле храма, туда, где стоял побледневший Кога со своими приближенными. Он подумал, что еще никогда не приходилось показываться перед простым народом в таком затрапезном халатишке, в котором и ешь и сочиняешь стихи, иногда и пальцы вытрешь о него.
Кога, видя, что больше нет толчков, возвратился в храм. Самураи затаптывали угли из развалившейся печки.
Снова все задрожало еще сильней. Лопнула крыша храма и провисла, в пролом, как в воронку, прямо в комнату рухнул поток битой черепицы и осколков, дребезжа, как град по водосточной бамбуковой трубе, как скорлупа, разлетелась каменная стена храма, осела и повалилась, открывая вид на город. Камни падали вниз, в горный поток под укрепленный обрыв. Сверху прокатились огромные камни, отколовшиеся от скалы.
По городу стелился сплошной дым, сквозь него пробивались языки пламени. Доски и солома валились там на очаги, и вся эта осенняя сушь вспыхивала как порох.
В храм вбежал мальчик, поклонился и громко сказал:
– Идет цунами!
Люди по улицам бежали молча, сплошным потоком.
– Что случилось? Цунами? Идет цунами? – спрашивал Кога у какого-то старика, несшего на руках двух девочек.
Тот пробежал, не отвечая. Никто не отвечал. Внезапный ветер разгонял пламя пожаров, от города понесся дым, слышался треск сухого дерева. Каменные фонари развалились и лежали у храма, каменный мостик через пруд в саду лопнул и разломился надвое.
– Такого сильного землетрясения еще никогда не было, – дрожа, сказал священник, хозяин храма.
Кога попросил его сходить на берег посмотреть, действительно ли идет цунами.
– Вода на море, мне кажется, совершенно спокойна.
– Это толчки высокие, вертикальные, – отвечал хозяин храма, не двигаясь с места.
Наиболее удалые молодцы всматривались вниз в воду, стоя прямо на обложенном камнем берегу или на бортах своих лодок. Кога знал, что они смотрят, не пришла ли рыба нумазу; если идет цунами, то рыба нумазу сразу появляется у берегов, шумит и прыгает. Лодки на поверхности бухты спешили к выходу в океан.
– Никакого цунами нет, люди боятся пожара, – сказал один из самураев.
«Однако никакого признака цунами нет!» – подумал Кога.
Вдруг он увидел, как на соседний холм из храма выпрыгнул Кавадзи. Он очень сильный, привыкший к упражнениям с мечом. Один из его самураев зацепился за террасу и упал, но сразу поднялся, и все они быстро пошли в гору. Накамура Тамея со слугами вытаскивал из храма какие-то вещи. Кавадзи, как горный тигр, стал быстро прыгать со скалы на скалу. Лодки на поверхности бухты заплясали. В город ворвалась волна.
Кога подхватил халат, скинул туфли и босиком что было силы пустился прочь от города. Он бежал так быстро, как давно уже не бегал. Вся толпа его подчиненных мчалась за ним. У подножия горы Дайандзисан служащие подхватили его с боков и сзади и понесли. Он уже был между скал. Колючие кустарники изорвали в кровь его руки и лодыжки.
Кога, держась за сук сосны, с высокой скалы посмотрел вниз. По городу стлался черный дым. Как мертвые в огне, вставали и сами собой выдувались уложенные паруса от лодок и судов, занесенных почему-то на улицы. Мимо, почти по обрыву, читая молитвы, шли с коробками женщины и дети. Город стало засевать голубой пылью, как дождем. С горы Дайандзисан все было видно, как в театре. Сверху по горе прокатывались, громыхая, камни, и люди разбегались, видя их.
Вдруг среди города Кога увидел столб морской воды с пенистыми гребнями друг над другом, как пятиступенчатая башня Годзюно Ро в храме в Киото. Он видел, как на крыши домов бросило большое судно, по меньшей мере в тысячу коку водоизмещением, и сразу голова волны, как щитом, закрыла его.
«Моя душа не вернется больше в тело», – с ужасом подумал Кога. Он задыхался, но надо было залезать еще повыше. Вскарабкавшись на следующий уступ, он увидел на просторной поляне среди сосен своего единомышленника Исава с чиновниками. Исава-чин был бледен.
– Я убежал в домашней одежде, – стал оправдываться Кога.
На ладонях у Исава кровь. У Кога тоже в крови и руки и ноги. Исава внесли на руках его подчиненные. Они назначены сюда, в новый императорский город, из Эдо и по горам плохо лазают. Они жили в храме вместе с Исава и теперь вместе спасались.
Кога сел на землю, прислонясь спиной к сосне.
– Смотрите, смотрите! – раздались крики.
Внизу, среди бухты, черный корабль эбису крутился вокруг себя, как раненый дракон. Кога уперся пятками и вскочил, забывая усталость. Сжав зубы и кулаки, он побежал к обрыву.
– Гибели им. Гибели! – исступленно кричал князь Исава.
– Как можно губить потомков богов и щадить эбису, – подхватил Кога. Он стал молить богов, чтобы раненый дракон сдох, чтобы разверзлось море и поглотило всех шестьсот эбису. Тогда прекратились бы все эти страдания и унижения…
С чужого корабля люди кидались в воду, но потом по веревкам, оказывается, вылезали обратно. Кажется, вытаскивали кого-то.
– Грабители! – прошептал Кога.
В середине порта, где масса лодок, где река, взятая в камень, впадает в бухту, мачты стали ударяться о мачты, потом поднялся столб сплошной пены, как кипящая вода в трехногой посуде тэй.
– Как горячие источники с паром в аду! – сказал Кога.
Трехногая посуда, казалось, выплеснула всю эту кипящую пену прямо в город. Черный дым покрыл все небо. Горы зашевелились. Все закрутилось, как на празднике. Люди страшно кричали.
– Мое сердце разрывается! Невозможно слушать! – закричал и Кога.
Внизу опять несет крыши. На них черные точки. Это видны люди. Они спасались от воды. Крыши сталкиваются с крышами, и люди исчезают. Вон эбису кинулись с корабля на крышу. Дом на косогоре рассыпался, брусья и доски закружились. Волна дошла к храмам. Надо подыматься еще выше.
Корабль эбису вдруг стал ложиться на бок. Эбису теперь лезли через дыры и окна, лежали и держались прямо на полегшем борту и на сетках, но не падали. Теперь у них перебиты все бутылки с ликерами и залиты все их редкости! Скорей тряхнуть бы этот корабль, чтобы эбису посыпались с него в море или лучше прямо в трещины земли, в огонь. Кога скрипит зубами: «Почему небеса не уничтожают эбису…» А надо уходить еще выше. Исава и Кога двинулись дальше. В лесу было сыро и холодно, и всюду приходилось продираться через колючки.
Навстречу спешил самурай в высоких сапогах, как у лесного охотника. Он прибыл с письмом от Кавадзи. Оба высших чиновника находятся на соседней, более высокой горе, все видят и приглашают к себе Кога и Исава. Они там в более надежном положении.
«Кавадзи, как всегда, на самой высокой горе, но я не хочу его видеть! У нас храмы разные и пусть будут горы разные», – подумал Кога.
Кога хотел бы послать Кавадзи привет и уважение, но в таких искусно подобранных выражениях, чтобы можно было это понять и в другом, совершенно противоположном смысле, уважение как отвращение, благодарность за заботу как насмешку над жадностью и лицемерием, а за распорядительность – как за стремление к наградам и выгодам. Но чтобы смысл был очень веский и убедительный! Тогда оскорбление будет такой неожиданностью для Кавадзи, что он поначалу не поверит, а потом долго будет размышлять.
А внизу всюду и вода и горы опять движутся, и на них вспыхивают огни.
Первый удар застал Саэмона но джо на мыслях о том, что серебряные пластинки для дагерротипа можно делать самим, в этом нет ничего особенного. Европейцами угаданы свойства твердых тел, жидкостей и газов, они открыли их составные части и взаимодействия и узнали, как можно пользоваться силами природы. Он вспомнил, как Гончаров уверял его, что все стало возможным в Европе благодаря тому, что страны там сообщаются друг с другом и ученые, действуя сообща или порознь, часто решают одни и те же задачи, изобретения становятся известны в разных странах и повсюду разрабатываются и проверяются, но та страна отстает, которая подвергает себя изоляции.
Как раз тут-то и раздались подземные толчки, и Саэмон но джо, забрав нужные бумаги, покинул в сопровождении своих самураев храм и пошел, а потом и побежал в горы.
![Юрий Лощиц - Дмитрий Донской, князь благоверный[3-е изд дополн.]](/uploads/posts/books/40588/40588.jpg)