Агустин Яньес - Перед грозой
Воскресение доброго пастыря — двадцать пятого апреля, праздник святого Марка; «вовсю сейчас празднуют на ярмарке (грехов) в Агуаскальентес», — и ни к чему не привели протесты Марты, Марии, падре Рейеса, падре Исласа. Дон Дионисио все-таки поднялся с постели и отслужил мессу, но не смог выполнить свое желание — причастить всех больных прихожан: к концу богослужения он едва не лишился чувств, пришлось помочь ему освободиться от облачения, а затем чуть не на руках отнести его в спальню, — и, однако, это не помешало ему в тот же самый день встретиться с политическим начальником, и эта встреча дала пищу многим толкам.
Нет, он явился всего лишь за необходимыми разъяснениями; сказал, что вынужден выполнять предписанное, однако хотел бы при этом избежать нежелательных последствий. У него — категорические приказы, но, видимо, он намеревается действовать осмотрительно.
Как, он капитулировал уже с самого начала? А ведь говорили, что он якобинец, пожиратель священников?
Нашлись и такие, кто доказывал, что политический начальник уже влюбился в Марту и хотел ублажить ее дядю; другие уверяли, что он просил у падре Дионисио денег; третьи же полагали, что он решил припугнуть падре Дионисио, заставить его покинуть селение, для чего потребовал у него разъяснений по поводу постоянного нарушения «Законов о реформе» и пригрозил, чтобы тот не смел возбуждать народ сейчас, когда дон Капистран и падре Рейес должны быть арестованы.
2
Пока медленно катятся эти разноцветные шарики прихода, бурно спешит жизнь страны. Уже прошло два года, но еще не угасло эхо расстрелов рабочих Кананеа и Рио-Бланко[80]; стало известно, что люди под водительством братьев Флорес-Магонов[81] атаковали разные населенные пункты вдоль границы с США, а второго числа этого же месяца генерал Диас и дон Рамон Корраль были провозглашены кандидатами на посты, соответственно, президента и вице-президента республики.
— А разве не говорили, что не так давно дон Порфирио заявил одному репортеришке-гринго, что, хотят этого или не хотят его друзья, он оставит пост президента? Ох, уж эта политика, да благословен будь господь! Куда подтолкнешь шар, туда и покатится!
— Шары! Шарики!
3
Здесь бы шарик-горошина должен был бы столкнуться с другим, а тот окончательно удалился и поджидает того, который никак не перестанет катиться. Третий шарик, ретиво начавший свой путь, спешит догнать агатовую горошину, задержавшуюся в проволочной лунке, ту самую агатовую, которую все остальные хотели бы настичь.
Дамиан клюнул на приманку, брошенную ему Микаэлой. Хулиан теперь думает только о Мерседес, которая наконец подала ему надежду. Руперто остался между Микаэлой и Дамианом.
(«Я уже по горло сыт ее пренебрежением. И силой ее похищу. Мне уже надоело разыгрывать из себя вечного печальника. Украду се — и пусть будет что будет».) Дамиан здорово на крючке у кокетки.
— А кто агатовая?
— Виктория!
Мечты о Виктории, тень Виктории укоренились в помыслах и стариков, и зрелых мужчин, и молодых парней, и укоренились так глубоко, что на исповеди, где все выходит наружу, от се привораживающего присутствия не удается избавить даже женатых. Эта эпидемия, по-разному проявляющаяся, хоть и скрытая, даже падре Росаса, обычно столь беспечного, заставила встревожиться. В женщинах эта эпидемия отзывается печалью, ревностью, ненавистью, завистью, гневом. Но нет ни одного мужчины, который смог бы не поддаться, пусть слегка, мысли о Виктории; и немало пожилых, женатых и подростков лелеют в своем воображении ее зловещую тень, находя в этом глубочайшее наслаждение.
«Никогда так быстро не забывали про недавний пост, про духовные наставления на страстной неделе», — в этом священнослужители прихода были единодушны. «Мы не смогли овладеть мыслями и чувствами прихожан, столь легко поддавшихся дурному влиянию; сеньор приходский священник даже слег и, быть может, не поднимется; но, возможно, недуг избавил его от еще более тяжких потрясений».
Всеобщее смятение, нарушившее покой жителей, не могла не разделять донья Кармен Эспарса-и-Гарагарса де Перес, ведь Виктория для нее — причина помешательства Луиса Гонсаги: «Не знаю, что и делать. Пригласила ее на месяц. Но сейчас не могу ее видеть. И не нахожу предлога, чтобы ее выпроводить. Предлагала ей поехать на ярмарку в Агуаскальентес, провести несколько дней на ранчо. Всячески подчеркиваю неудобства жизни в нашем доме и в селении: ей должно недоставать электрического света, трамваев, спектаклей. Опаздываю с обедом, с чистым бельем, с уборкой ее комнаты. Все бесполезно. Не могу же я указать ей на дверь. Я не так воспитана, а кроме того, я обязана отплатить ей гостеприимством за все то, что она делает для меня, когда я приезжаю к ней в Гуадалахару. Луис и так уж ей наговорил бог знает что. А она жалеет его, но и не думает тревожиться. Все уже на меня косятся. Уважаемые люди деликатно намекают, что, мол, всему есть предел. Не знаю, как и поступить, с кем посоветоваться, не мужу же рассказывать. И терпеть дальше невозможно. А приходится терпеть. Молчать и ждать. Надеяться на божественное провидение. Невыносимо. Где у меня была голова, когда я ее приглашала? И кто мог бы подумать, к чему это приведет. Не знаю, что и делать».
А если и дон Альфредо поддался ее чарам!
«Кокетство Микаэлы, — говорил себе падре Видриалес, — кокетство Микаэлы — просто десерт в сравнении с тем злом, которое принесла та женщина. И думаю, на этом она не остановится».
— Кто же будет новой горошиной, которая покатится за агатовой?
— Темный шарик — Габриэль, звонарь местной церкви и родственник приходского священника.
Люди возвращаются с ярмарки из Агуаскальентеса:
— Представляете, в Сан-Луис-Потоси прошли автомобильные гонки, и должен был состояться матч по боксу, как в Соединенных Штатах, но в последнюю минуту его запретили.
Те, кто был на ярмарке, тащат дрова на костер сельского любопытства.
И наконец, сенсационная новость: сгорел театр «Дегольядо» в Гуадалахаре.
4
— Видите ли, сеньор, прежде всего я хочу сказать, что очень признателен вам за вашу любезность, за то, что вы пришли приветствовать меня. Я всецело в вашем распоряжении. Если бы не мои недуги, то я, как самый старый обитатель сего селения, поспешил бы сказать вам: «Добро пожаловать»; у пас обоих — одна миссия, в выполнении которой мы дополняем друг друга, никоим образом не вмешиваясь в дела друг друга, хотя некоторые вольнодумцы обвиняют нас именно в этом. Вот с позиций этого невмешательства я и хотел бы высказаться о том, что вы затронули в нашей беседе. Политика остается вне пределов моих церковных отправлений, и ничто и никто не подвигнет меня превратиться в какого-то пропагандиста и еще менее того — в участника избирательной кампании — все это нанесло бы непоправимый ущерб моему авторитету в делах, находящихся в моей компетенции, о рамках которой церковь так ревностно следит. Столь же неприемлемым было бы отправление таинств гражданским правительством или вторжение духовного наставника в те сферы светской жизни, кои не связаны ни с верой, ни с обычаями. Представьте себе, вдруг бы возникла еще какая-нибудь партия и я принял бы участие в ее деятельности, как бы вы к этому отнеслись? Или, напротив, подумайте, как бы отнеслись к этому мои прихожане, которые, будучи несогласны с теми идеями, что предполагается распространять, увидели бы меня в рядах этой партии? Католики предпочитают иметь руки свободными всегда, когда политическая программа, которую они поддерживают, гарантирует уважение прав нашей церкви. Мне приятно высказать это со всей откровенностью и с самого начала. Вам следует знать, с другой стороны, что отдаленность селения, трудности сообщения и другие обстоятельства, о которых вы еще узнаете и которые оказали свое влияние на здешних обитателей, сделало их апатичными и полностью равнодушными к такого рода делам, — обо всем этом я и хотел предупредить вас заранее, чтобы избежать превратного толкования. И болен всего я хотел бы, чтобы вы знали, насколько ошибочно предположение, что мы, мол, охлаждаем энтузиазм, который просыпается в народе, когда ему говорят об избирательной кампании и о тому подобных вещах. К тому же я никогда не понимал и, по правде говоря, не понимаю подобных сделок. Вы можете быть уверены и том, что ни я, ни другие священнослужители прихода, не будут выступать ни на чьей стороне. Но коль скоро речь идет о партии порядка, национального прогресса, религиозной терпимости и так далее, то это, несомненно, привлечет внимание наших вышестоящих церковных властей, от которых мы получаем предписания, касающиеся нашей деятельности…
Клуб по переизбранию президента и сторонников Корраля был основан — однако обитатели селения отнеслись к нему с подчеркнутым безразличием.
