Жорж Бордонов - Кавалер дю Ландро
Такое братство царило среди вандейских офицеров, так старательно они скрывали свои разговоры, что император направил на запад дивизию Ламарка. Под его началом был и генерал Траво, специалист по шуанам. Вандейские вожди поспешили создать солидный штаб по организации сопротивления. Назначили генералов без дивизий, перемещали подразделения, которых не существовало и в помине. Священники, хотя и не отказывались объявить священную войну безбожникам, но не торопились и ожидали развития событий. Да и крестьяне не спешили брать в руки оружие, напрасно дворяне упрекали их и пугали бедами в случае возвращения узурпатора к власти. Шевалье дю Ландро тоже получил командирский пост за «признанные всеми заслуги и примерное мужество в деле возвращения короля на трон». Он ответил своим «ржанием». Его пригласили участвовать в военных советах. Эти советы ему быстро и сильно наскучили, и он, появившись на них всего лишь несколько раз, не стал больше утруждать себя. На выдвинутые упреки он решительно заявил:
— В конце концов, вы чиновники или солдаты? Довольно слов, пора переходить к действиям!
— Дорогой шевалье, мы все сгораем от нетерпения, — услышал он в ответ, — но следует тщательно подготовиться, изучить состояние наших сил. Ни одна мелочь не должна быть упущена.
— Я вижу, как вы сгораете, но не в дыму сражений, а в чаду бесплодных разговоров, господа. Весна действительно жаркая, а враг в это время вторгается в страну, захватывает стратегические пункты…
— Да, по вашим словам видно, что вы знаете свое дело. Недаром узурпатор сделал вас капитаном.
Когда он узнал, что Ла Рошжаклен был без голосования выбран главнокомандующим, а часть дивизионных генералов оспорила это решение, он взорвался:
— Вы не достойны того дела, за которое собираетесь сражаться, вы карикатура на ваших предков, Я отказываюсь от звания, которое вы мне дали.
— Ну что вы, Ландро!
— Я сам начну воевать. Буду делать только то, что захочу, и никому не давать отчета.
— А где вы возьмете оружие и снаряжение?
— У меня оно есть, и уже давно. Я, господа, не ждал подарков от англичан…
Со своими тридцатью «казаками» он начал боевые действия, и так успешно, что скоро получил прозвище «Ужас синих». По собственной инициативе он атаковал неприятельские отряды, совершал опустошительные набеги, «очищал» окрестные районы от предателей, порол трусов, разоружал тех, кого подозревал в симпатиях к бонапартистам. Рассказывают, — не знаю, правда, легенда это или так и было на самом деле, — что однажды он захватил врасплох отряд в полсотни солдат, половину расстрелял, а остальных, почти голыми, отпустил на все четыре стороны.
Даже Форестьер, который стал комиссаром-генералом, упрекнул его в жестокости.
— Вы сами ее взрастили во мне, дорогой воспитатель, — ответил шевалье. — Или вы забыли мельницы в Бурнье? Я только прилежный ученик!
Старик опустил голову.
— Но ты в своей ярости, — сказал он, — дошел до того, что даже вырвал усы у ветерана.
— Он обозвал меня мерзавцем!
— Разве он знал, кем ты был?
— Дорогой наставник, я вас люблю, но плохого же вы мнения о наших общих друзьях. Ведь этот ветеран посчитал, что я один из них. Браво!
— Эта жестокость вредит нашему делу.
— Гораздо меньше, чем мяуканью наших салонных стратегов. Я поступаю как вы когда-то. За неимением лучшего, я навожу ужас на синих, попавшихся мне в руки.
— Они уже не те, что в девяносто четвертом.
— Я навсегда отобью у них охоту стать ими, в том числе и оплеухами.
— Но это кровь людей, Юбер!
— Я в ней по локти, дорогой воспитатель, русской, австрийской, прусской…
— На этот раз ты льешь французскую кровь.
— Никакой разницы. Один и тот же и цвет, и запах.
— То, что ты говоришь, чудовищно!
— Я уже однажды это слышал, но меня это не трогает. Если не можешь стать философом, приходится выполнять грязную работу, в том числе и палача.
Однажды ночью был схвачен человек, расклеивавший листовки, призывавшие вандейских солдат стрелять в своих офицеров. Военный совет приговорил его к смерти, и для исполнения приговора несчастного передали дю Ландро. «Казаки» привезли его в Парк-Субиз. Шевалье протянул ему лопату.
— Рой себе могилу, мерзавец, и быстро!
Несчастный послушно стал копать, и, когда яма стала достаточно глубокой, Ландро его остановил:
— На колени, синяя сволочь! Даю тебе пять минут, чтобы попросить Бога принять твою грязную душонку.
И этот дьявол во плоти показал приговоренному циферблат своих часов, блестевший в лунном свете. Затем пистолет изрыгнул огненный язык и пуля разнесла склоненную голову. Предатель упал лицом на дно могилы.
— Заройте его. Ему повезло: вороны его не сожрут.
— И волки не тронут, наш командир.
— Это точно.
Через некоторое время он присоединился к отрядам под командой Сапино для участия в совместных действиях, подготовленных штабом. Они закончились полным разгромом. Луи де Ла Рошжаклен был убит в сражении под Матсом. Его место занял Сапино. Но очередное поражение у Рошзервьера заставило мятежников начать переговоры с Ламарком. Перемирие было подписано 21 июня 1815 года. Но вскоре, побежденный под Ватерлоо, Наполеон вынужден был во второй раз отречься от престола.
— Куча мерзавцев, — бесновался шевалье, — они поспешили убраться восвояси! Но, так как они со мной не посоветовались, синие сволочи, я остаюсь в состоянии войны с «синими»!
Со своими тридцатью «казаками» и верным Десландом!.. И он продолжал нападать на отдельные отряды противника, громить немногочисленные посты, грабить и раздевать бонапартистов. Сапино лично приехал к нему и передал приказ успокоиться и прекратить военные действия. Он также написал письмо командующему войсками в этом регионе генералу Делажу. «Я требую от вас, — писал он, — прекратить всякое преследование господина дю Ландро и других наших руководителей. Всякое посягательство на их свободу будет рассматриваться как неповиновение, о котором я вынужден буду доложить королю». Но генерал Делаж был решительно настроен уничтожить дю Ландро и его банду. Положение оставалось таким угрожающим и неясным, что могли произойти самые непредвиденные события.
Когда над кронами деревьев показались остроконечные крыши строений Ублоньер, шевалье вздохнул:
— Даже тем несчастным, что остались под Ватерлоо, повезло больше, чем нам.
— Но, мой командир, мы ведь не потеряли ни одного человека.
— Да, я привел домой всех своих людей, женщины меня будут благодарить. Но те, под Ватерлоо…
— И что?
— Они умирали с надеждой!
«Наш папаша из Ганда»
В Вандее прошла раздача большого количества наград: многие получили кресты Святого Людовика, другим были пожалованы чины и должности. Не будем повторять вслед за многими историками неверное утверждение, что Бурбоны были неблагодарны по отношению к своим верным защитникам. Самые известные из руководителей Вандеи, сыновья и племянники генералов девяносто третьего, получили чины в королевской армии и были приняты в королевскую гвардию. Но интриги плелись и в окружении короля, и в парижских кабинетах. Были и несправедливо обиженные, вольно или невольно забытые при раздаче наград. Устав от сидения на месте, Ландро просил эполеты полковника в счет своих заслуг перед троном. Но, к сожалению, он включил в свой послужной список и службу в Почетной гвардии и две кампании: в Германии и во Франции. Конечно, он написал и о своих действиях в 1814 и 1815 годах в Вандее. Его прошение было составлено в такой форме, что больше походило на ультиматум. Не дождавшись ответа, он послал еще одно письмо, по настоятельной просьбе Форестьера, немного смягченное, и опять шевалье «удивлялся», что король до сих пор не вспомнил о нем. Вместо ответа ему вскоре прислали «клопа» — так бонапартисты прозвали орден Лилии.
— Черт возьми! — горячился шевалье. — Ни креста Святого Людовика, ни письма с благодарностью, ни приветственного слова! Клопа! Они раздают его направо и налево, всем подряд, рядовым ветеранам девяносто третьего, перебежавшим на нашу сторону бонапартистам, мяснику из медвежьего угла, если он посыпал говядину лилиями вместо петрушки. И мне, мне, который воевал с Траво до самого последнего момента! Вот как они меня ценят!
Форестьер посоветовал ему снова отправиться в Париж.
— Прошли те времена, Юбер, когда король сам раздавал награды по заслугам своим верным соратникам. Сейчас этим занимаются в его канцелярии. Если ты сам приедешь в Париж, они тебя узнают. Немного ловкости, и ты получишь свой чин. Его величество нуждается в опытных офицерах. Что до креста Святого Людовика, он тебя не минует. Достаточно им тебя увидеть…
Десланд мягко уточнил:
