Иван Фирсов - Адмирал Сенявин
Сенявин молча кивнул.
— Тот, пожалуй, с пониманием истолкует сию экзерцицию, однако сам строптив больно, — неожиданно проговорил Мордвинов. Прошелся по комнате, изредка поглядывая на Сенявина. — А что, адмирал Наум Акимович, царство ему небесное, не твой ли родич?
— Как сказать, — проговорил Сенявин, — мой дядя Алексей Наумович приходится ему сыном…
— Вот как, — вскинул руки Мордвинов, — стало быть, мы с тобой знакомцы поневоле. Батюшка мой Семен Иванович, царство ему небесное, накоротке был с Наумом Акимовичем, а с Алексеем Наумовичем давние товарищи, на Балтике под Кольбергом в деле бывал. Жив ли Алексей Наумович?
— Слава Богу, здравствует, в Петербурге живет близ Фонтанки.
Мордвинов подошел к Сенявину, взял за плечи.
— Ну вот, братец Дмитрий Николаевич, и мы авось по примеру родителей дружбу водить станем. Нынче не всякому поверять сокровенное возможно. Зови меня впредь в обиходе Николай Семенович. Понял?
— Разумею, — ухмыльнулся Сенявин.
— В субботу жду тебя к обеду, не опоздай, брат.
На флоте офицеры знали, что его отец, адмирал, начинал службу еще при Петре I. По повелению Екатерины Мордвинов воспитывался вместе с цесаревичем Павлом. Потому был всю службу на виду. Потемкин разгадал в нем офицера «отличнейших познаний» и пригласил на флот императрицы. Четыре года сооружал верфи в Херсоне, обустраивал Севастополь. Дело это у него спорилось. По части руководства эволюциями на море ему не везло. Сказывалась его педантичность и приверженность линейной тактике. Турки упредили планы Мордвинова под Кинбурном, провалился замысел повторить Чесму, сжечь турецкие корабли батареей Веревкина… А тут еще разгорелись распри с светлейшим князем при штурме Очакова по поводу роли флота. Дело дошло до того, что «две горячие головы не уступали друг другу, и если бы не разняли их, то дело до кулаков дошло бы».
Однако Сенявин, присмотревшись, проникся симпатией к Мордвинову, и надолго…
Экипаж «Иосифа», пока корабль достраивали, жил в казармах на берегу, офицеры снимали квартиры. Сенявин поселился у одной пожилой вдовы.
Жизнь в Херсоне отличалась от серых корабельных будней в Севастополе. Город переполняли коммерсанты, торговцы, ремесленники. Бойко торговали магазины и лавки, шумел с раннего утра привоз. На базар съезжались отовсюду — из Малороссии, Крыма, и даже пробирались торгаши из Гаджибея, невзирая на военные действия. С началом войны опустела гавань, реже появлялись купеческие суда из портов Венеции, Триеста, Франции. Купцы опасались за свой товар. И все равно на улицах города то и дело слышался разноязычный говор, мелькали вперемежку с русскими и хохлами татары, армяне, греки, поляки, евреи. Последние, как правило, имели ювелирные лавки или слыли ростовщиками…
Когда же спадал полуденный зной, закрывались лавки, пустели базары, вся эта разномастная публика выплескивалась на чистые и ухоженные улочки и палисады города и предавалась отдохновению. Офицеры, как правило, проводили вечера в своих компаниях, в застолье, курили трубки, играли в карты, если водились лишние деньги, что, впрочем, случалось довольно редко, посещали питейные места. Некоторые, особенно молодежь, искали развлечений в общении с прекрасным полом.
Командиры кораблей и старшие офицеры имели свой, более солидный круг общения. Сенявин всегда слыл компанейским человеком и обычно разделял досуг со своими товарищами.
Излишним увлечениям он не предавался и старался не пускать свои страсти по волнам безудержно…
В город то и дело наезжали в разное время именитые люди — Потемкин, Румянцев-Задунайский, Суворов, жили князья Вяземские, Долгорукие и прочие… Пребывали здесь постоянно некоторые иностранные дипломаты. Они частенько устраивали приемы, приглашали флотских офицеров и, конечно, Сенявина.
Как-то осенью был он на званом вечере у австрийского консула Иоганна Розаровича. Тот состоял несколько лет представителем Австрии при ставке Потемкина. Сенявина представили дочери консула, Терции. «Тереза», — смущенно пролепетала она, приседая и потупив глаза.
Дмитрий отрекомендовался. Оркестр только что начал играть.
— Позвольте пригласить вас?
Тереза взглянула украдкой на отца, перевела взгляд на мать, стройную, чуть худощавую даму. Розарович добродушно улыбнулся, прикрыв глаза. Сенявин не раз встречался с ним в ставке Потемкина и произвел на него самое благоприятное впечатление.
Кавалер был на голову выше Терезы, но тем не менее танцевать с ним было легко и удобно.
— Как давно вы в Херсоне? — начал разговор Сенявин.
— О, уже скоро три года, — смешно сложила пухленькие губки Тереза.
«Небось не один мичман распускал около тебя паруса», — подумал Сенявин, бросая взгляд на раскрасневшуюся партнершу. Словно угадав его мысли, Тереза вдруг призналась:
— Вы первый морской офицер, кто пригласил меня на танцы.
Розаровичи жили в небольшом доме. Консул приемов не устраивал, но иногда два-три раза в год на скудные средства, выделяемые австрийским министерством иностранных дел, проводил небольшие вечера для решения дипломатических вопросов.
Сенявин еще не успел разобраться в своих чувствах, но его все время тянуло к Терезе. Тем более что с каждым разом она то скрытно, то явно выказывала свою симпатию к нему. Прежние мимолетные встречи не шли ни в какое сравнение и не вызывали у него того особого волнения, которое он испытывал, встречаясь и расставаясь с ней. Родители Терезы нисколько не препятствовали их взаимной привязанности. Наоборот, генеральный консул считал полезным для своего авторитета часто видеть у себя генеральс-адъютанта светлейшего князя и к тому же обаятельного и довольно красивого молодого офицера.
Однако вскоре им пришлось разлучиться. Наконец-то «Иосифа» достроили, и Сенявин повел его в Севастополь.
На переходе в предрассветном тумане за Тендрой с марса вдруг закричал сигнальный матрос:
— Справа вижу мачты!
Сенявин всю ночь провел на шканцах и только что собрался идти в кают-компанию погреться чаем. Схватил подзорную трубу. «Так и есть — турецкий фрегат!»
— Барабанщики наверх, играть к бою!
В десяти кабельтовых, ничего не подозревая, на противоположном галсе следовал турок. Там, видно, никто не заподозрил неладное, на палубах не было никакого движения, порты были наглухо закрыты. «Скорее всего, турок ходил в поиск к Тарханову Куту, а быть может, и к Лукуллу». Сенявин все время смотрел в трубу. Корабли давно прошли траверз друг друга, и теперь с каждой минутой расстояние между ними увеличивалось.
— А ведь могли, Дмитрий Николаевич, и столкнуться ненароком, — проговорил рядом стоявший офицер, — и он и мы огни не несли.
Сенявин опустил трубу. Турок ушел на три-четыре мили.
Силуэт турецкого фрегата уже едва просматривался из-за тумана, как вдруг оттуда донеслись чуть слышные звуки рожка и барабанная дробь. Стоявшие на шканцах минуту-другую прислушивались, а потом не сговариваясь дружно рассмеялись.
— Видимо, долго не могли разбудить капудан-пашу, — проговорил шутливо вахтенный лейтенант, — а быть может, команда была на утренней молитве, у них с этим делом строго.
Фрегат уже скрылся в тумане, торчал лишь клотик фок-мачты с зеленым вымпелом. Внезапно из мглы послышались один за другим несколько пушечных выстрелов.
— Ого, — не переставая улыбаться, произнес Сенявин, — теперь уж достоверно капудан-паша проснулся. Для острастки и собственного успокоения начал палить в свет как в копеечку. Видимо, доложит своему адмиралу, как он нас заставил ретироваться.
Стрельба оборвалась так же неожиданно, как и началась, туман окончательно скрыл неприятельский фрегат.
— Редкий случай, но все могло произойти. Слава Богу, разошлись по-мирному. Погоню делать бесполезно, нам за фрегатом не угнаться, — ухмыльнулся Сенявин. — Кроме того, экипаж у нас не обучен, пушки не пристреляны, да и боевых припасов раз-два и обчелся. Играйте отбой…
Едва «Иосиф» успел разоружиться в Севастополе, пришло указание — Сенявину следовать в Херсон, принимать новостроящийся линейный корабль «Навархию».
У Сенявина поднялось почему-то настроение, душа замерла в радостной и в то же время тревожной истоме. Такого раньше с ним не случалось. «Скоро встречусь с Терезой. Буду ее так звать, это лучше, чем Терция».
В Севастополе ему пришлось задержаться. Сенявин узнал, что вместе с ним назначен в Херсон командиром нового корабля «Святой Николай» Михаил Львов. В эскадре он командовал фрегатом и тоже состоял при Потемкине генеральс-адъютантом. Назначение его к Потемкину состоялось давно, еще до Сенявина, но у князя он как-то не бывал. Тот его не требовал. Морской корпус Львов окончил раньше Сенявина, но все ходил в капитан-лейтенантах.
