Рудольф Баландин - Странствующий рыцарь Истины. Жизнь, мысль и подвиг Джордано Бруно
А сам человек — великое творение земной природы и космических сил, сын Отца-Солнца и Матери-Земли, как точно заметил Бруно. Человек одарен сознанием и свободой воли, а также способностями к различной деятельности (вспомним: Бруно особо отмечал руку, предоставляющую возможность трудиться). Благодаря этому он выходит из повиновения некоторым из тех законов природы, которым подчинены все другие твари. Овладев огнем, человек смог уничтожать лесные массивы на огромных территориях, с помощью кораблей — пересекать моря и океаны; позже — опускаться на морское дно, с помощью воздушных шаров и самолетов — летать, а в ракетах — выйти в космическое пространство…
Законы природы этим не поколеблены. Как существо разумное, деятельное, творящее человек способен преодолевать некоторые ограничения своей биологической природы. Это он делает посредством техники. А наука позволяет ему преодолевать ограничения сознания, естественные для землян.
Личный опыт нам бесспорно доказывает, что недвижима Земля, а движутся по небу Солнце и Луна, вращается весь небосвод с надежно прикрепленными к нему звездами (присмотревшись, можно уточнить, что немногие звезды — планеты — имеют свои орбиты). Таково естественное ограничение сознания.
Когда человек предположил, что Солнце недвижно, а движется его планета — Земля и, более того, постиг существование великого множества иных звездных систем и, может быть, иных обитаемых миров, он превзошел те возможности, которые предопределила для него «божественная», творящая природа. Он поистине бросил вызов богам. Стал повелителем планеты, властно пересматривающим окружающую среду (хотя нередко с ущербом для нее и для себя). Говоря словами Бруно, человек стал земным богом. И в этом не только величие человека, но и причина его разлада с природой…
Со второй половины нашего века и в наши дни о бедствиях земной природы, вызванных деятельностью человека, пишут очень много. Но замечать нечто неблагополучное, вредное или опасное — еще полдела. Самое главное и трудное — исправить недостатки. А для этого надо выяснить, что предпринять. Ныне мы надеемся на более совершенную технику, научные рекомендации. Рассчитываем более разумно, гармонично организовать мир, окружающую среду.
Бруно рассуждал иначе. Он предлагал обратиться прежде всего к духовному миру человека: «Долой, долой эту темную и мрачную ночь наших заблуждений, ибо прекрасная заря нового дня справедливости зовет нас приготовиться встретить восходящее солнце, да не застанет оно нас такими, каковы мы теперь». Он призывал не ожидать в праздности лучшего будущего, а трудиться для него и прежде всего преображать самих себя: «Очистим внутреннее чувство, зная, что от просветления внутреннего мира нетрудно пойти дальше к преобразованию чувственного и внешнего».
Углубляться в свой внутренний мир, приводить его в соответствие с идеалами христианства — таков был жизненный принцип европейского средневековья. Ноланец не призывал замыкаться в себе самом на манер отшельников. По его мнению, назначение человека — мысль и действие: «Зачем мы так много бездельничаем и спим живые, если так долго придется нам бездействовать и спать в смерти?»
Он не отделял мысль от действия, материю от сознания, душу от тела. Был абсолютно последователен в своем признании единого — целого и нераздельного мироздания, включающего человека, его духовный мир. «Духовное начало так же не может существовать без тела, как и тело, движимое и управляемое им, с ним единое, с его отсутствием распадающееся, не может быть без него».
Согласно ноланской философии, человек предназначен к перестройке окружающего мира, к творчеству духовному и материальному. Но творец должен прежде позаботиться о красоте, добре и разумности своего внутреннего мира. Только тогда его деятельность будет украшать, улучшать, а не уродовать и разрушать окружающую среду. Красота — в согласии, в гармоническом единстве духовного и материального, внутреннего микрокосма человека и космоса Вселенной.
Не пришла ли пора всерьез задуматься над этими мыслями Бруно? Человек XX века был занят более всего перестройкой окружающей среды, как-то забыв о себе самом в «сплошной лихорадке буден», в грандиозных свершениях и преобразованиях. Мир вокруг менялся и меняется несоразмерно быстрее, чем духовный мир человека. Не потому ли так многое разрушается на планете — не только инертных скал и горных пород, но и живых сообществ лугов и степей, тундр и лесов, болот и пустынь?
Впрочем, за последние годы ученые вспоминают о духовном мире человека. Даже на Западе, где промышленно и культурно развитые страны еще недавно верили в великие возможности современной техники и думали с помощью ее создать общество процветания и благоденствия, как будто стали трезвее оценивать реальность. Все чаще заходит речь о человеческих качествах, о человеке-творце, обладающем титанической мощью, но так и не научившемся еще управлять собственными далеко не всегда высокими чувствами и помыслами; не умеющем жить в мире и согласии со всеми собратьями по разуму на Земле.
Гигант на плечах гигантов
Для далекого прыжка нужно основательно разбежаться. Отступить назад на некоторое расстояние. Набрать скорость. Оттолкнуться.
Чтобы вторгнуться в неведомое, тоже необходим разбег. Для прыжка в будущее требуется подальше проникнуть в прошлое. Своеобразный разбег мысли.
Великие мыслители-новаторы обычно очень неплохо знали историю идей. Они мысленно проделывали путь, проторенный прежде многими предшественниками, достигали границы современных знаний. И — полет в незнаемое.
Чтобы хорошо знать прошлое, восстанавливать ход научной мысли, важно иметь ясное ощущение перспективы. Вспомним слова Бернарда Шартрского: «Мы подобны карликам, усевшимся на плечи великанов. Мы видим больше и дальше, чем они, не потому, что обладаем лучшим зрением, и не потому, что мы их выше, но потому, что они нас подняли и увеличили наш рост своим величием».
Вот и величие идей Джордано Бруно определялось в немалой степени великими достижениями предшественников. Из наиболее близких к нему по взглядам и времени — Николай Кузанский. А дальние истоки ведут к великим философам Греции, прежде всего — к Платону. Бруно хорошо знал античных философов.
Джордано был не только философом, но и поэтом, подобно великому мыслителю античности Лукрецию Кару. Поэма Лукреция «О природе вещей» вдохновляла Бруно в борьбе с религиозным мракобесием за научное мировоззрение. Многие взгляды Лукреция он и разделял, и развивал.
«Из ничего не творится ничто по божественной воле». Не это ли утверждал вслед за Лукрецием Джордано?
Или такая мысль:
если мельчайшее тело состоит из множества частей
И для деленья нигде не окажется вовсе предела,
Чем ты тогда отличишь наименьшую вещь от вселенной?
Ровно, поверь мне, ничем. Потому что хотя никакого
Нет у вселенной конца, но ведь даже мельчайшие вещи
Из бесконечных частей состоять одинаково будут.
Джордано так же сближал наименьшее и наибольшее в природе, рассуждая о единстве мироздания. И вслед за римским поэтом он мог бы сказать:
Нет никакого конца ни с одной стороны у вселенной,
Или иначе края непременно она бы имела;
Края ж не может иметь, очевидно, ничто, если только
Вне его нет ничего…
Или вот это утверждение о вечных круговоротах и превращениях материи на Земле и в Космосе:
…Всегда обновлялось жадное море
Водами рек; и земля, согретая солнечным жаром,
Вновь производит плоды; и живые созданья, рождаясь,
Снова цветут; и огни эфирные в небе не гаснут.
Все это было б никак невозможно, когда б не являлось
Из бесконечности новых запасов материи вечно,
Чтобы опять и опять восполнялася всякая убыль.
Не раз повторяет Лукреций идеи, которые полностью разделял и Джордано Бруно:
…Весь мир обновляется вечно…
…Необходимо должна материя быть бесконечной.
…Никем ощутиться не может
Время само по себе, вне движения тел и покоя…
…Центра ведь нету нигде у вселенной…
Или великая догадка о существовании атомов:
…существуют такие тела, что и прочны и вечны.
Это — вещей семена и начала в учении нашем,
То, из чего получился весь мир, существующий ныне.
Не только материализм, но и атеизм Лукреция был близок духу эпохи Возрождения:
…учу я великому знанью, стараясь
Дух человека извлечь из тенет религии тесных.
Освобождение человеческой мысли, свобода поисков и сомнений, преодоление религиозных предрассудков оба мыслителя — Лукреций и Бруно — понимали сходно. Они считали, что
