Валерий Воронин - Царская копейка. Тайный проект императора
Выручила смекалка Руданского. Я говорил, что он человек порыва. И в этот момент Кирилл сумел продумать и захватить с собой массу оказавшимися нужными вещей.
Мы прекрасно обустроили подземный храм, установив везде иконы (многие из них просто лежали на полу). Зажгли искусственную иллюминацию. Для чего Кирилл притащил с собой массу батареек и необходимое оборудование. И храм засиял!
Позже оборудовали комнату, которую я назвал «жилой». У нас появился свет, что придало определённый комфорт и уверенность в себе. Устроили лежаки и лавки. Благо подручного материала оказалось в избытке. Стол застелили клеёнкой – её запасливый Кирилл захватил с собой. Получилось как дома!
И лишь после этого началась исследовательская работа. Нам предстояло исходить ногами все подземные коридоры, проникнув в самые дальние концы. Теперь нам пригодился мел, которым мы отмечали маршрут прямо на стенах, особенно в тех местах, где ходы раздваивались. Длинная верёвка служила там, где мел оказывался невостребованным. По ней мы находили путь назад, к спасительному подземному храму.
Я не буду описывать трудности, которые мы пережили. Во многих местах крепь была сильно повреждена, случались вывалы, преграждавшие дальнейшее движение. Кое-где стояла вода… Горное давление делало своё пагубное дело, превращая наши исследования в крайне опасное занятие. Несколько раз мы чудом избежали гибели. Спасибо, что остались живы. Не знаю, кого здесь следует благодарить. Нашу собственную ловкость, сообразительность с чувством самосохранения или же помощь извне, оказываемую нам невидимыми подземными (или небесными?) покровителями.
По крайней мере, возвращаясь после подобных случаев в свой подземный храм, я искренне молился и благодарил высшие силы, что не позволили нам погибнуть. Невольно мне вспомнились слова Швецова о том, что под землёй к Богу ближе, чем на поверхности. Я недопонимал слова Алексея, а теперь полностью с ним согласился. Это понимание вошло в меня после одного из случаев, когда мы с Кириллом чудом остались живы.
Но это так, лирическое отступление от главного. Кирилл, как я уже сказал, захватил под землю множество всякой всячины. Нашёлся здесь и альбом для рисования. На больших листах он вычерчивал схемы подземелий, стараясь строго следовать масштабу и не забывая отмечать расстояния и выявленные конструктивные особенности подземелий. Благодаря компасу (Руданский взял сразу два компаса – для верности) мы достаточно хорошо ориентировались по сторонам света, имея чёткое представление о своём местонахождении. Можно было, зная, где мы приблизительно находимся, соотносить это место с реальной местностью, «привязываясь» к стволам шахт, речкам и ущельям.
Постепенно у нас сложились устойчивые представления о системе подземелий. И вот что мы выяснили. Очевидно, Бишуйские копи делились на три части. Часть их них была «рабочей зоной» – там шла разработка месторождения бурого угля. Вторая часть – техническая (для обслуживания забоев и связи со стволами и вывозом угля и породы «на гора»). И третья часть – непонятного назначения (в ней мы и оказались).
Здесь действительно имелась сеть подземелий, которая представляла собой какую-то замкнутую систему. Отдельные хода шли очень далеко. Эта, третья часть, в одном или двух местах стыковалась со второй, технической, откуда были проложены железнодорожные рельсы. Очевидно, в своё время по ним ходили вагонетки. Места стыковки этих частей были выполнены в виде шлюзов. Очевидно, здесь располагалась охрана, и не каждый мог проникнуть из одной части в другую.
Мы с Кириллом рисовали схемы и чертежи, стараясь как можно более точно изобразить то, что удалось исследовать. Я не сомневаюсь теперь, что вся эта система подземелий представляет собой какой-то определённый графический знак (либо технического, либо духовного свойства).
А Руданского больше интересовало, куда ведут дальние подземные ходы и не скрыто ли там чего-нибудь интересного. Скажу сразу, ничего мы не нашли, кроме того, что эти подземелья постепенно из рукотворных превратились в естественные, то есть, природного происхождения. Это уже были карстовые пещеры, представлявшие собой целую сеть замысловатых ходов. Но удивило нас другое: как точно горнорабочие вышли на них, как будто бы знали о существовании таковых. А, может быть, и в самом деле – знали?
Эти карстовые лабиринты требовали дополнительного исследования. В некоторых местах мы даже обнаружили подобие подпорных стенок для удобства передвижения. Но для нас было неясно – устроены они были сто лет тому назад либо ещё раньше. К тому же непонятно, зачем требовалось создавать такие удобства для передвижение? Хватило бы и страховочной верёвки. Это, если речь шла о простой экскурсии сюда ради любопытства или в исследовательских целях.
А что, если данные карстовые полости служили конкретным технологическим целям? Допустим, их можно использовать на тот случай, если вдруг в копях случится обвал, и путь к остальным стволам шахт будет отрезан. Значит, эти карстовые пещеры должны иметь выходы на поверхность? Логично.
– Кстати, – сказал я, – ты заметил – здесь легко дышится.
– Хорошая вентиляция, – подтвердил Кирилл.
– Значит, где-то есть колодец с выходом на поверхность… Интересно, где бы мы оказались сейчас, если бы вылезли на свежий воздух в этой точке?
Руданский кашлянул.
– Я давно над этим размышляю. Если следовать компасу, то основная сеть карстовых пещер расположена в юго-западном направлении относительно Бишуйских копий. Когда вернёмся в наше «жилище», я тебе на карте кое-что покажу…
3
Между тем, неделя нашего пребывания под землёй подошла к концу. Условленный день, когда за нами должен был приехать мой товарищ, настал. Как бы мы не желали того, но все исследования нужно было сворачивать. Я уходил с раздвоенными чувствами. Многое мы узнали. Но ещё больше осталось непознанным. Тайна подземной церкви так и осталась для нас тайной. Сложная система подземелий, представлявшая собой то ли магический знак, то ли какой-то духовный механизм, так и не открылась нам. Сеть карстовых пещер не указала на выходы из-под земли и на возможные связи с древностью этого места.
Хотя нет, одно открытие мы сделали. Точнее – заслуга в этом Кирилла. Однажды он развернул карту горного Крыма, на которой район Бишуйских гор был прекрасно виден. И сказал:
– Смотри! Вот точка, где мы спустились под землю. Вот сами Бишуйские копи, вот подземные ходы, точнее – направления, куда они тянутся. Один из них идёт в юго-западном направлении. Как я тебе уже говорил. А дальше идёт система карстовых пещер. Основная линия их распространения протянулась во-он сюда…
Кирилл ткнул пальцем в какое-то горное ущелье. Недалеко от него змеилась речка Стиля. Это я увидел на карте. Но и что из того? Никакой обнадёживающей информации пока я не получил. А Руданский продолжал:
– Здесь, на карте, обозначено лесничество под названием населённого пункта Лесниково. Но я точно знаю – там люди не живут постоянно. Это строения лесников. А до войны здесь было село, и довольно большое. Из Счастливого сюда шла когда-то хорошая дорога. Дальше она уходила в северном направлении и соединялась с железнодорожной веткой, которой теперь нет, и дорогой, ведущей в направление Бахчисарая (которая пока в наличии). Здесь же, на бывшей железнодорожной ветке, рядом станция Коупы, а дальше – Бишуйские копи. Как видишь, весь этот район был «зациклен» дорогами. Это на поверхности. А под землёй… Ты сам ходил.
– Карстовыми пещерами, – добавил я.
– Да. Пещерами… Так вот о пещерах. Если мысленно продолжить основную линию их распространения, то дальше за речкой Стилей мы наткнемся на гору, которую в простонародии называют «Лежачка». Вот она, смотри…
Кирилл ткнул пальцем в какую-то гору. Она находилась рядом со счастливенским водохранилищем. Но по правде сказать, от того же Лесниково отстояла далековато. И мне не было ясно, почему Руданского заинтересовала именно эта гора. Рядом – полно других гор. Они ближе к Лесниково… Что-то здесь Кирилл явно притягивает «за уши».
И я выразил свои сомнения вслух.
Но Руданский как будто бы специально ждал от меня такой реакции.
– Ты не знаешь главного. Гора Лежачка необычная. На её вершине есть вход в древние карстовые пещеры. Один известный исследователь Крымских гор, кажется его фамилия Кандараки, ещё сто лет назад на них наткнулся. И оставил описание своей работы. Именно он первым выдвинул предположение, что здесь целая система подземных лабиринтов. К сожалению, продолжить свои исследования он не смог. Другое дело, почему уже в советское время не удалось их исследовать? Это вопрос.
– Может быть там защита стоит? – предположил я. – И она отгоняет от пещеры всех любопытных.
Кирилл посмотрел на меня с удивлением.
– Эта мысль не приходила мне в голову. Кстати, я несколько раз бывал на этой Лежачке и подходил ко входу в пещеру. Он больше напоминает вертикальную щель в скале, уходящую вниз, как в пропасть. Каждый раз испытывал двойственное чувство. Этот вход одновременно и отпугивал, и манил к себе. Нужно быть смелым человеком, чтобы, преодолев страх, спуститься по верёвке в утробу этой пещеры.
