Александр Антонов - Монарх от Бога
- Ну-ну, знаешь же, что черниговских обманом не возьмёшь. Дари, не то сам поднесу золотую рухлядь, - захохотал Фёдор Вол.
Засмеялась в ответ и Елена, тем выдав себя. Смех её был звонкий, певучий. Она приняла подарок купца с поклоном и, сняв с запястья золотой браслет, поднесла его Фёдору.
- Это твоей синеглазой, - сказала она.
- Низкий поклон тебе, разумница. Истинно счастлив будет тот, который выберет тебя, - зачастил Фёдор, любуясь украшением.
После похода на рынок Синопа Елена стала вести себя раскованнее. Она поняла, что лицо ей не спрятать и оно ясно выдавало, кто она. «И хорошо, и не надо прятаться. Пусть все видят, что мы друзья с императором», - искромётно подумала Елена, и с этого часа всякое «морское» недомогание у неё улетучилось, она стала прежней непоседливой и жизнерадостной спутницей Багрянородного.
В Синопе она вместе с Багрянородным была приглашена на обед к доместику Пафлагонии Ермократу и предстала перед доместиком и его окружением в парчовом греческом далматике. Когда Ермократ поинтересовался у Константина, кем ему приходится Елена, тот с гордо поднятой головой ответил:
- Это дочь великого доместика Романа Лакапина, Елена. И она моя невеста. Прошу любить и жаловать.
- И ты, божественная, согласна с этим? - спросил высокий красивый Ермократ.
- Да, преславный доместик. Мне нравится быть невестой моего несравненного друга детства.
- Я восхищаюсь тобой, божественная. Да будет счастлив под твоим крылом Багрянородный.
Ермократ напророчил от чистого сердца. Константин был счастлив в супружестве с Еленой. Небо над ними всегда было голубое и безоблачное.
Между тем Ермократ, узнав о конечной точке путешествия Багрянородного, отправил в Эребуни гонцов, чтобы известить царя Мовсеса о приезде византийского императора, и тем самым Ермократ облегчил его путешествие. От Чёрного моря в Эребуни надо было проехать на лошадях почти полторы тысячи стадиев, это семь дней пути по горным караванным дорогам. Прибытия путешественников на рейд к рыбачьему посёлку Фындыклы должны были ждать кони под сёдлами и колесницы.
Многодневное путешествие к восточным берегам Чёрного моря завершалось. После короткой остановки в Трапезунде, последнем византийском городе на южном побережье Чёрного моря, суда повернули на север и плыли вдоль восточного берега моря до рыбацкого посёлка Фындыклы. Там близ устья реки встали на рейде. А через день армяне пригнали двести лошадей под сёдлами и две колесницы, в каждую из которых были запряжены три лошади.
Как и предполагали, путешествие в Эребуни длилось семь дней. Окружающие караванный путь горы покоряли своим величием Константина и Елену. Они завораживали путников. На шестой день путешественники прибыли в городок Эчмиадзин. Ещё в Синопе доместик Ермократ посоветовал посетить Эчмиадзинский собор.
- Говорят, что это один из первых христианских храмов. Его строительство началось в триста первом году, - поделился тогда своими знаниями Ермократ.
Наконец Елена и Константин, взявшись за руки, тихо вошли в огромный храм. Нет, он не так велик, как Святая София, но мощнее, монументальнее, и в нём царит спокойствие веков. И, помолившись, Елена и Константин почувствовали свою причастность к этому многовековому спокойствию. В храме было мало икон, больше фресок. Свечи горели лишь на амвоне перед алтарём, и это тоже влияло на верующих, сосредотачивало их на молитве. Константин сказал Елене:
- Какой народ здесь живёт! Он раньше европейцев осознал величие христианства.
- Мне кажется, я способна летать в этом храме, как птица, - призналась очарованная Елена.
Священник храма, узнав от Григория, кто посетители собора, подошёл к ним.
- Позвольте вас, божественные, причастить, - сказал он. Они с поклоном дали согласие. И начался молебен, во время которого Константина и Елену приобщили к одному из семи таинств.
Они вкусили хлеба и выпили вина, что было воплощением тела и крови Христа.
От Эчмиадзина до Эребуни меньше чем полдня пути, и к вечеру после моления в Эчмиадзинском соборе путешественники прибыли в Эребуни. Их ждала торжественная встреча. Вестники Ермократа побывали в Армении не зря. Они уведомили царя Мовсеса о высоких гостях. Царь Мовсес из династии Багратидов вывел всю знать Эребуни на окраину города, чтобы встретить императора Византии. Перед въездом в крепость стояли многочисленные толпы горожан. Лишь только колесница Багрянородного остановилась, как ему навстречу вышел совсем юный царь Мовсес, может быть, на два года старце Константина. Багрянородный сошёл с колесницы и направился к Мовсесу, который распахнул руки, чтобы обнять византийца.
- Я приветствую тебя, Божественный, и тебя, лучезарная Елена, на прародительской земле и в её древней столице Эребуни, которой скоро две тысячи лет. Вы наши дорогие гости. Милости прошу к очагам прадедов.
- Спасибо, царь славной династии Багратидов. Сегодняшний день для нас навсегда останется праздником, - ответил Багрянородный.
Царь Мовсес показал рукой на колесницу: дескать, вернись император в неё. Когда Багрянородный сел в неё, Мовсес взял одну из лошадей под уздцы и повёл её в Эребуни, к дворцу Багратидов.
Светло-серое двухэтажное здание дворца было сложено из кристаллического туфа, с мраморной отделкой окон, карнизов и колонн, богато украшенных резьбой. Сложный орнамент был настолько разнообразен, что нельзя было найти два одинаковых цветка, листа, двух птиц, зверей, животных. Всё это сочно выделялось, и было трудно отвести взор от диковинной резьбы по камню. Внутреннее убранство дворца было скромным. Здесь Константин увидел на стенах много мечей, кинжалов, щитов, копий, шкур диких зверей и персидских ковров.
Только за трапезным столом Константин представил свою спутницу.
- Если вы помните род Лакапинов, то перед вами дочь великого доместика Романа Лакапина, Елена.
Поднялся один из вельмож. Это был престарелый князь Баграни, которому уже миновало сто лет.
- Я провожал молодого витязя Модеста Лакапина, дядю прекрасной Елены, на службу к императору Михаилу. Но в Эребуни и сегодня живёт много твоих родственников, внучка, - сказал князь Баграни и поклонился Елене. А подняв чашу с вином, закончил: - Завтра мы соберём за этим столом всех сродников Василия Македонянина и Романа Лакапина.
Своё слово князь Баграни сдержал. На другой день в трапезной дворца Багратидов собралось больше ста армян, которые были причастны к родам Василия и Романа. Прежде чем сесть к столу, все подходили к Константину и Елене, кланялись им, оставляли на столе дары, и среди них были иконы, вырезанные на палисандровом дереве, украшения из золота и серебра, камеи из слоновой кости с резьбой. Этот день прошёл в череде воспоминаний о прошлом, о том, как предки Македонянина и Лакапина строили храм Гегард. И было сказано столько удивительного о чудесах, происходящих в храме Гегард, что Константин и Елена загорелись страстью, не затягивая время, побывать в нём. И третий день пребывания в Эребуни император и его спутница провели в храме Гегард. Он находился не в самом городе, а за его пределами, в горах. Когда Елену и Константина привезли к горам, они удивились: как тут можно построить какой-то храм. Но вот они сошли с колесницы, князь Баграни, неутомимый старец, повёл их по горному ущелью. Когда горы нависли над ними, они увидели в отвесной стене железные врата, и князь Баграни ввёл их в эти врата.
То, что увидели Константин и Елена, оказавшись в чреве горы, повергло их в изумление. Они увидели храм Гегард во всём его великолепии. И всё это подземное царство никак не походило ни на один храм. Здесь было вырублено несколько церквей, отделанных с такой изящной красотой, как будто это были ювелирные изделия. Куда ни посмотришь, колонны, капители, карнизы, барельефы - всё было высечено из монолита горы. Создавалось впечатление, что над этими храмами трудились тысячи каменотёсов не одного поколения. За храмами, всё в том же монолитном чреве горы, были вырублены сотни монашеских келий и все они непохожи друг на друга. Казалось, что каждый монах вырубал себе келью сам, по своему вкусу и разумению, лишь каменные ложа и узкие невысокие тумбы были везде одинаковы. Кое-где на каменных тумбах лежали раскрытые молитвенники, стояли светильники. Они горели. На ложах виднелись охапки сухой травы. Двери в кельи заменяли подвешенные на крюках полотна из воловьих шкур.
По-разному воспринимали всё увиденное Константин и Елена. Он был строг, сосредоточен, его зоркие глаза пытались всё запечатлеть, запомнить. Он прикасался к вещам руками, хотел почувствовать их тепло или холод. Елена порой брала Константина за руку, и в ней ощущалась дрожь. Ей чудилось, что она бродит в волшебном царстве. Однако пришёл миг, когда и в Елене исчезла оторопь и она улыбнулась.
