Михаил Волконский - Жанна де Ламотт
Но теперь, теперь обстоятельства как будто менялись. Эта полная небрежность к нему (ему уже казалось, что в отношении жены к нему полная небрежность), этот Летний сад…
Но если только он, придя в Летний сад, застанет там княгиню Марию с Николаевым, тогда… Что тогда, дук Иосиф и сам не знал и потому не ответил себе на этот вопрос.
В Летнем саду он издали увидел направлявшегося к нему и, видимо, заметившего его Люсли.
Последний был очень серьезен, шел, размахивая руками, со строго сдвинутыми бровями.
– Дук! – сказал он, сильно встревоженный и взволнованный, даже раздосадованный. – Я сейчас видел отвратительную сцену, которая может помешать нашей репутации.
«Так и есть!» – мысленно произнес дук Иосиф, предчувствуя и как бы заранее зная, что ему скажет сейчас Люсли.
– Этот Николаев, – продолжал Люсли, – не только позволяет себе слишком многое, но ведет себя совсем неосмотрительно. Я сам видел, как он, стоя у статуи Венеры, поглядывал на часы и озирался вокруг, словно ждал кого-то, и затем, увидев вашу супругу, так кинулся к ней, что это вышло неприлично, на манер скандала. По-моему, даже вовсе произошел скандал!..
– Он ждал ее, вы говорите?.. Они тут вместе? – тяжело дыша, переспросил дук и, не говоря ни слова больше, как будто боясь растратить в этих словах свою вспышку, направился к княгине Марии, схватил ее за руку, стиснул и, не поклонившись Саше Николаичу, увел жену, резко сказав ей: – Извольте отправляться домой!
39. Глава, в которой происходит то, что гораздо более важно, чем кажется сначала
Между дуком и его женой по их возвращении домой произошла сцена, после которой княгиня Мария осталась у себя в спальне, а дук прошел к себе в кабинет и заперся там на ключ.
В своем раздражении он дошел до того, что топнул на жену ногой и крикнул ей, чтобы она с этих пор не смела никуда выезжать иначе как только с ним, и никого не принимать у себя иначе как в назначенный день, когда он будет дома.
По мере того, как горячился дук, княгиня Мария становилась все спокойнее и спокойнее. Она даже почти не изменилась в лице. Только нижние веки ее дрожали и губы стали совсем тонкими и белыми.
Когда дук ушел от нее, хлопнув дверью, княгиня поглядела ему вслед и чуть слышно проговорила:
– Ты ответишь мне за эту скверную сцену!..
Кучер догадался вернуться за Жанной в Летний сад. Приехав домой, она спросила прежде всего у прислуги, где дук. И узнав, что он заперся у себя в кабинете, а княгиня Мария в спальне, торжествующе улыбнулась, очень довольная всем произошедшим.
Было несомненно, что дук Иосиф ревновал, а следовательно, его слабая струна была найдена; найдя же эту струну, можно будет легко управлять им.
Жанна была бы не прочь сейчас же пойти и поговорить с дуком, но это было неисполнимо, потому что, когда дук запирался у себя в кабинете, никто к нему проникнуть не мог.
Жанна пошла к княгине Марии. Ей было все равно, с какого конца продолжать начатую работу. А княгиня Мария только и ждала ее.
– Что такое случилось, моя милая?.. – стала расспрашивать самым сочувственным образом Жанна.
– Что?.. Где случилось? – переспросила княгиня, широко раскрытыми глазами всматриваясь в Жанну.
«Браво! – одобрила та. – Она отлично собой владеет!»
И ответила вслух:
– Мне показалось, что между вами и дуком Иосифом произошло что-то?
– Дук был недоволен, что я поехала с вами в Летний сад, когда он хотел разговаривать со мной, вот и все! – пояснила княгиня Мария с таким спокойствием и выдержкой, что Жанна должна была убедиться, что сбить ее с толку нелегко.
– Но вы, я надеюсь, уже успели помириться? – участливо осведомилась Жанна.
– Нет, напротив, дук очень рассердился и даже хочет запереть меня дома…
– Неужели запереть?
– Во всяком случае, он высказал такое желание, чтобы я никого не принимала без его ведома.
– И вы подчинитесь этому?
– Да, я должна буду подчиниться и должна буду, дабы исполнить волю моего мужа, принять меры к тому, чтобы не скучать в своем одиночестве. В этом отношении я надеюсь на вас…
– О! Я всегда рада быть с вами!..
– Нет, на это я рассчитывать не смею; у вас есть свои дела; вы должны выезжать. Нет, я и теперь хочу попросить вашего содействия, чтобы вы помогли мне разыскать некоего Ореста Беспалова, сына того чиновника, у которого я воспитывалась… Надо будет послать к нему…
– Я об этом Оресте кое-что слышала! – улыбнувшись, перебила княгиню Жанна. – Но для того чтобы найти его, вовсе не надо посылать к чиновнику, достаточно послать к Николаеву. Он живет у него!
– Неужели? – протянула княгиня Мария, словно бы и не подозревала этого.
– Да, у него! – подтвердила Жанна. – Он мне, кстати, тоже нужен!..
Она остановилась, пораженная получившимся хитросплетением. С одной стороны, княгиня Мария могла действительно желать увидеться с Орестом, чтобы через него снестись с Сашей Николаичем, но, с другой стороны, этим путем к ним в дом приводился Орест, хитрый агент иезуитов, каким считала его Жанна, и, почем знать, может быть, вся эта ссора между дуком и его женой лишь была устроена для того, чтобы под благовидным предлогом заманить к себе Ореста. Во всяком случае для Жанны появление его в доме было желательным.
– Он будет у вас завтра же! – сказала княгине Жанна.
– Только вот что! – остановила ее та, – надо сделать так, чтобы мужа не было дома… и, вообще, чтобы тот не видел его здесь!
– Ну разумеется! – согласилась та.
– Почему же «ну разумеется»?..
– Ну потому, что этот Орест, то есть у этого Ореста такой вид, что его неудобно показывать дуку.
Вследствие этого разговора на другой день Орест Беспалов появился в доме дука дель Асидо.
Вызвала его Жанна к себе, и принят он был внизу, в ее с княгиней Гуджавели комнатах. Сюда же спустилась и княгиня Мария.
– Принчипесса! – вскидывая руками, воскликнул Орест, – вы расцвели пышнее розы!
– Здравствуй, Орест! – улыбнулась княгиня ему. – Мне давно уже хотелось увидеть тебя…
Орест сел на стул, расставив ноги и так опершись о них руками, словно он был живой моделью при изваянии памятника какому-нибудь полководцу, сидящему верхом на коне. Он склонил голову набок, поставил усы ежом и проговорил:
– Польщен, принчипесса, но, извините, не верю!.. Ибо слова совершенно не соответствуют фактам!
– А ты все такой же!.. – протянула княгиня Мария, стараясь казаться как можно любезнее.
– Все такой же!.. – подтвердил Орест. – И гений моего ума все так же остр на соображение… Ежели вы давно хотели видеть меня, то давно бы могли прислать за мной! А если не присылали, то видеть меня не хотели; а если теперь захотели и прислали, то значит, я зачем-нибудь нужен вам…
– Как тебе не стыдно так говорить!..
– Я говорю так, потому что давно вас знаю, принчипесса! И не думайте, что я упрекаю вас!.. Я отлично понимаю, какая вам может быть забава в моем обществе!.. Другое дело, если бы вы были настолько развиты, что играли бы на бильярде… тогда бы я мог доставить вам неизъяснимое удовольствие своим искусством! Но так как вы на своем женском положении занимаетесь лишь обвораживанием мужчин, то я, как предмет для этого совершенно негодный, интереса для вас представить не могу!..
– Что он говорит? – спросила по-французски Жанна, не понявшая несколько кудрявой и замысловатой речи Ореста.
– Я говорю правду! – ответил Орест по-французски.
– О, у вас отличное французское произношение! – удивилась Жанна.
– И не мудрено! – пояснила княгиня, – у него мать была француженка, и он с детства говорит на этом я зыке.
– Да-с! – обратился Орест к Жанне, – а теперь, главным образом, произносить лишь умею, но поддерживать французский разговор затрудняюсь, хотя все и понимаю!.. Итак, принчипесса, повелевайте без дальних подходов, что вам нужно, чтобы я сделал; вы знаете меня давно, так же, как и я вас, и знаете, что я сговорчив… Удовольствуюсь небольшой мздой из нескольких моравидисов.
– Тебе нужны деньги?..
– Принчипесса, не делайте себя наивной!.. Кому же бывают не нужны деньги?!
Жанна, ходившая из угла в угол по комнате во время разговора, подошла к окну, вдруг повернулась и быстро проговорила:
– Мари, дук возвращается домой, его карета уже подъезжает к крыльцу… Тебе надо скорее скрыться, чтобы он не застал тебя здесь.
Она никак не ожидала, что дук, сравнительно недавно уехавший из дома, вернется так скоро и они обе рискуют быть застигнутыми врасплох, и главным образом от этой неожиданности она взволновалась так, что свои слова о возвращении дука произнесла той пугающей скороговоркой, посредством которой растерявшиеся люди передают другим свою растерянность.
Тон Жанны даже на Ореста возымел действие, и он вскочил, как будто в чем-то пойманный и уличенный.
– Дайте мне скорее карандаш и кусок бумаги! – сказала княгиня Мария – мне нужно написать всего несколько слов.
