Александр Струев - Царство. 1955–1957
Умаялась Аня, наряжая, но зато какое удовольствие получила! Жили они с матерью небогато, по-деревенски, как жили тысячи крестьянских семей, и поэтому к игрушкам, которых никогда раньше не было, относилась с трепетом. Деревенские дети сами мастерили себе игрушки, девочки делали тряпичных кукол, а мальчишки вырезали из дерева ружья и солдат. И вот теперь, столкнувшись с настоящими куклами в нарядных платьицах, с плюшевыми мишками, лошадками-качалками, дивными елочными украшеньями, Анюта замирала от счастья! Ей хотелось взять каждую игрушку в руки, прижаться к ней щекой и радоваться детской искренней радостью. У ее мальчика (Аня почему-то была убеждена, что у них с Ваней родится мальчик) непременно будет много игрушек!
Отдохнув, последнее время Анюта стала здорово уставать, она вызвала машину, чтобы поехать в Жуковку, к подруге, которая заведовала библиотекой в сельском клубе. После визита Ильина на душе остался тяжелый осадок. В гостиной зазвонил телефон.
— Алло! — ответила Аня.
— Как ты, заинька? Скучаешь без папы?
Ванечка звонил! Аня несказанно радовалась, когда слышала его ласковый голос.
— Очень скучаю!
— Сегодня жди не раньше восьми.
— Жаль!
— Игрушек хватило?
— И игрушек хватило, и огоньков. Огоньки так сказочно светятся!
Голос жены показался мужу озабоченным.
— У тебя все в порядке?
Анечка вздохнула.
— Представляешь, к нам елки привез мой мучитель.
— Какой мучитель? — не понял Серов.
— Усовский директор!
— Шутишь?! — обомлел Иван Александрович.
— Нет! — Аня всхлипнула. — Я расстроилась!
— Вот мерзавец!
— Не ругайся, Ванечка, тебе плохие слова не идут.
— Да как он посмел! Я ему яйца оторву! — рассвирепел муж.
— Ванечка!
На хищном лице генерала ходили желваки, он обожал свою ласковую жену, обожествлял ее. Ни с одной женщиной ему не было так хорошо, так умиротворенно, легко и спокойно, как с ней, а ведь женщин у Ивана Александровича было предостаточно. С Анютой он не чувствовал лет, он будто становился моложе, хотелось жить, радоваться, летать от счастья, которое наконец улыбнулось. Точно как и она, он мечтал о ребенке. Почти каждый день, с первой встречи, они были близки. Когда супруг касался жены, когда плавно притягивал родную ближе, сердце начинало бешено колотиться, кровь вскипала, он проваливался в блаженство, а после, затаив дыхание, долго не мог на нее налюбоваться. Каждую минуту муж желал быть рядом, разговаривать, целовать, ласкать, получая ласку в ответ, и вот какая-то мразь вторгалась в его личную жизнь, оскверняя самое святое, самое чистое!
— Не делай ничего нехорошего, Ванечка! — умоляла Анюта.
— Люблю тебя! — отозвался муж и повесил трубку.
Серов с каменным лицом сидел в кабинете.
— Негодяй, негодяй! — повторял Иван Александрович.
Он вызвал помощника. Подполковник вытянулся по стойке смирно.
— Поедешь в цековский поселок Усово, возьмешь за шкирку ихнего директора и притащишь ко мне! — хмуро распорядился генерал.
— Слушаюсь! — по суровому виду начальника офицер понял, что действовать надо без проволочек.
Запихивая в машину Михаила Аркадьевича, подполковник крепко пихнул его плечом, лысый директор с размаха врезался в автомобильную стойку между дверьми, набив на лбу шишку. Рослый подполковник сделал вид, что толкнул его так как поскользнулся, и набросился на усовского начальника:
— Чего снег не чистишь?!
Когда директора привезли на Лубянку, пленник сделался бледный, как смерть. Находясь в мрачном здании, он многое передумал, перед глазами пронеслась целая жизнь. Михаил Аркадьевич осознал, какой он подлец, какая дрянь, понял, что ему пришел конец, и что он заслужил этот бесславный конец по справедливости, и нет ему снисхождения! Он раскаялся. Ему было жалко своих очаровательных, изумительно похожих на папу мальчиков, он понял, как мало уделял им внимания, каким плохим отцом был. Работая на ответственной должности в хозяйственном аппарате ЦК, месяцами не показывался дома, детишек воспитывала раздраженная, до предела озлобленная жена, которой со всех сторон нашептывали о его похождениях, и если бы не суровая директорская мама, всегда выгораживающая сына и забиравшая внуков по выходным, детишкам пришлось бы совсем худо. Михаил Аркадьевич начал всхлипывать, в спину его подталкивали грубые руки, подгоняли резкие окрики:
— Шевелись! Быстро! Быстро! — он на ватных ногах шагал по коридорам.
Наконец на шестом этаже, открылись тяжелые двери, и он вступил в огромный кабинет.
— Выйди! — приказал помощнику властный голос.
Подполковник удалился. Михаил Аркадьевич грохнулся на колени и заревел.
— Боишься, сука! — вставая из-за стола, выдавил Серов и, подойдя ближе, с размаху врезал директору справа. Удар вышел смазанным. Директор брякнулся на ковер и от страха захрипел. Хрип и рыдания наполняли кабинет. Серов склонился над ним: — Прибью здесь! — и еще раз ударил, но уже не сильно, скорее для острастки.
Давно он не бил людей, разучился, не получалось, как надо, а раньше бил сразу на убой.
С тех пор как Иван Александрович стал жить с Анютой, в нем многое переменилось. С какой радостью жена встречала мужа на пороге, как лучились ее глаза! И несокрушимый железный человек, участвовавший в самых гадких деяниях, не верящий ни в дружбу, ни в правду, ни в Бога, ни в дьявола, стал оттаивать. Его огрубевшее, точно у Кая, сердце, очнувшееся после поцелуя Герды, начинало вбирать силу горячих признаний, неподдельных искрящихся чувств. Все вокруг — люди, природа, оживало, наполнялось искренностью и солнцем.
Генерал склонился над поверженным. Человек на полу рыдал.
«Хватит с него!» — решил Серов и вернулся за письменный стол.
— Вставай!
Михаил Аркадьевич с трудом поднялся, он был жалок, унижен, от страха он намочил штаны.
— Чего приперся ко мне?
— Я, я… — заикался директор и вдруг выпалил: — Я на Анну Витальевну хотел посмотреть.
— Чего?! — взревел Серов, кровь в нем снова заклокотала.
— Не верил, что она жена ваша, думал, врут. Я искал ее!
— Кого, мою Аню?! Зачем искал?! — Иван Александрович был готов вырвать из обидчика душу!
— Не мог поверить, что она навсегда убежала, думал, уехала в деревню к родственникам, — Михаил Аркадьевич вскинул голову. — Влюбился я в Аню, вот и хотел проверить, не врут ли люди, что она с вами.
Серов не мог поверить ушам. Этот тип влюблен в его жену?!
Усовский директор всхлипывал:
— Я больше вас не побеспокою… — заикался мужчина. — Простите!
— Тебя прибить? — хмуро спросил Серов.
— Я рад за вас, — шмыгал носом директор. Отек от удара сполз с глаза на щеку и сделался лиловым.
Иван Александрович нажал кнопку скрытого звонка, в дверях появился подполковник.
— Вези обратно, — велел генерал. — Чтоб я про тебя забыл! — напоследок проговорил он.
Когда директора увели, Серов долго тер виски.
«Надо ж, втюрился в Аню!»
Он больше не злился, ему было даже приятно, что его жена так гипнотически действует на мужчин, даже на таких прожженных. Не случайно Нина Петровна удалила ее с дачи. Иван Александрович самодовольно заулыбался:
— Она у меня клад! Моя и только моя девочка!
Генерал набрал дачу. Анюта уже вернулась от подруги.
— Не будет гусь лапчатый больше тебе надоедать.
— Ты ему плохо не сделал?
— Ничего я не сделал, хотел врезать промеж рогов, но сдержался, — соврал Иван Александрович. — Поговорили по-мужски. Он объяснил, что из Управления делами велели елки везти, ну, он и привез, подхалим засратый!
— Бог с ним, я его давно простила. Не было бы его, я бы тебя не встретила! Ты домой едешь?
— Лечу!
13 декабря, четвергУ Хрущева разболелась голова, Президиум ЦК прошел на повышенных тонах. Шепилов доложил, что в Организацию Объединенных Наций приняты 18 государств: Албания, Финляндия, Монголия, Трансиордания, Ирландия, Португалия, Венгрия, Италия, Австрия, Румыния, Болгария, Цейлон, Непал, Ливия, Камбоджа, Лаос, Испания, Япония. Из них всего пять социалистических, хотя Цейлон, Непал, Ливию, Камбоджу, Лаос и Финляндию можно постепенно перетянуть на свою сторону, но ведь это целое дело, и перетянешь ли всех? Молотов задавал Шепилову каверзные вопросы, давил, стремясь доказать, что Дмитрий Трофимович абсолютно некомпетентен на посту министра иностранных дел.
На сто миллионов долларов утвердили кредит Афганистану. Колоссальные деньги, но Афганистан, бесспорно, станет надежным союзником, к тому же он — сосед. Коммунистическую Россию, как независимое государство, афганцы признали первыми. А какой теплый прием был в Кабуле, точно как в Индии, машину Булганина и Хрущева чуть ли не тянули на руках! Хорошие отношения сложились с Суданом, там СССР готовился добывать уран. В Судан также условились послать деньги.
