Виктор Суворов - Освободитель
После разделения надвое каждый полк и каждая дивизия вновь начинают этап доукомплектования, но на этот раз резервистами более старших возрастов и еще более старыми машинами. Число резервистов становится угрожающим, и армия окончательно теряет свое лицо. С теми дивизиями, которые предназначались для захвата Чехословакии, этого, конечно, не происходило, а если и происходило, то в значительно меньшей степени. Нам от этого было, однако, не легче. Те дивизии надо было тоже как-то доукомплектовывать, и мы вдруг с ужасом увидели, что из наших, теперь уже двух дивизий начали понемногу забирать людей и технику. Самых, конечно, лучших людей и лучшую технику. Из танковых экипажей, которые удалось с таким трудом сколотить, стали забирать строевых солдат, замещая их резервистами.
Через пару дней волна эта докатилась и до нас. Из сорока бронетранспортеров двадцать приказано было подготовить к отправке в Прикарпатский военный округ. Еще через день 12 молодых кадровых офицеров получили приказ о переводе в Прикарпатье. А за ними пошло и пошло. Каждый день приносил новости: забрали всех водителей танков, забирают кадровых связистов, забирают начальников штабов. В лесу мы стояли уже второй месяц. Резервисты прибывали. Дисциплина падала. Где-то в начале июля пришел приказ о создании в каждой дивизии полевых трибуналов. Видимо, к этому моменту количество «диких дивизий» настолько возросло и каждая из них была настолько обескровлена постоянным оттоком кадровых офицеров, сержантов и солдат, что всем этим воинством уже невозможно было управлять иначе, чем через трибуналы.
Трибуналы быстро восстановили порядок, но не выучку войск. Ежедневные тренировки продолжались. В нашем полку возникли новые трудности. После отправки половины бронетранспортеров у нас их осталось только двадцать. По два отдали командирам второго и третьего батальонов, а 16 осталось в первом. Разделили их по-братски: один командиру батальона и пять в каждую роту. В роте 76 человек. Каждый бронетранспортер вмещает теоретически по 15 человек, кроме водителя, так что разместить всех можно. Теоретически. На практике же первый БТР идет командиру роты, и в нем вместе с командиром размещаются замполит, санинструктор, пулеметное отделение роты с очень большим запасом патронов и старшина роты со всем ротным имуществом. Весь командирский БТР не только внутри полностью забит, но и сверху весь обвешан ящиками, бочками, канистрами.
На три остальных взвода, по 22 человека в каждом, приходится четыре остальных бронетранспортера. По одному на взвод и один БТР на остатки всех трех взводов. То, что в бою взводы и отделения окажутся разорванными на части, никого не волнует, сейчас не про бой думать надо, а о том, как разместить людей в бронетранспортерах. Никаких дополнительных машин, даже побитых и изношенных, ни полку, ни батальону, ни округу никто, конечно, не даст. Где же их набрать? Да и полк-то наш и так самый счастливый среди армий округа. Это ценить надо! Ни у кого другого нет таких привилегий.
Итак, в каждый из бронетранспортеров, в которые входит по 15 человек, надо усадить по 16. Да мы и не по столько возили на учениях! По 30 человек вбивали, и то ничего! Однако учения и предбоевая обстановка несколько различаются между собой. В предбоевой обстановке в каждом бронетранспортере, помимо всего оружия пехоты, положено еще иметь гранатомет РПГ-7 и 10 гранат к нему. Десять гранат — это два больших ящика. Кроме того, 20 ручных гранат Ф-1, это еще ящик. Пулемет СГМБ и 2000 патронов к нему, это еще два ящика. БТР должен иметь две дополнительные бочки бензина, это сверху вешается, и запасное колесо, его можно приспособить только на броневой крыше, после чего один из люков не будет открываться. Далее, каждый из солдат имеет с собой автомат, пулемет или гранатомет, к каждому автомату по 300 патронов и к каждому ручному пулемету по 1000. Кроме того, каждый солдат имеет: две гранаты, штык, противогаз, защитный резиновый комбинезон, противоатомные резиновые сапоги и перчатки, шинель, плащ-палатку, смену белья, запас продуктов на пять дней, флягу воды, лопату, индивидуальные медицинский и противоатомный пакет. Когда все это сложено в БТР, не то что 16 человек, одного посадить некуда. Хорошо раньше было — бронетранспортеры крыши броневой не имели, сажай всех сверху, как деревенских девок на подводу с сеном. После Венгрии выпуск таких бронетранспортеров был прекращен. Теперь их нужно — все 16 человек — через люки вбить под крышу.
Занятие это нелегкое, особенно учитывая толщину резервистов. Иногда эта операция занимает минут сорок. Случись что, перевернется машина или загорится, кроме водителя и командира, у которых места отгорожены от других, никто оттуда живым не выйдет. Про бой и речь не идет. Как же они там дышат, спрессованные хуже сельдей в бочке? Солдатский ум нашел выход и из этого положения. Каждый надевает на себя противогаз, отсоединив предварительно фильтрующую коробку от шланга, и затем шланги просовывают в открытые люки и амбразуры. Летом в резиновой маске, сжатым со всех сторон спинами, задницами, сапогами, стволами и прикладами, не очень, конечно, приятно, зато дышать есть чем.
На учениях, да еще когда заморские атташе присутствуют, все это не так делается, но ведь учения — это одно, особенно показные, а суровая армейская действительность — несколько другое.
* * *Поздним вечером после очередной тренировки солдат по размещению в БТР (а на другое уже и времени не оставалось), я получил приказ срочно отбыть в штаб Прикарпатского военного округа. На мое место становился командир первого взвода, младший лейтенант из резервистов. Услышав о своем новом назначении на должность ротного, он невесело глянул на наши бронетранспортеры, на резервистов, которых сержанты с трудом по одному вытаскивали из люков, присвистнул протяжно и замысловато выматерился.
ОСВОБОДИТЕЛИ
Ураган перемещений, перестановок, переформирований и доукомплектований захватил и меня и бросил во 2-й батальон 274-го полка 24-й Самаро-Ульяновской Бердичевской Железной трижды Краснознаменной, орденов Суворова и Богдана Хмельницкого мотострелковой дивизии 38-й армии Прикарпатского военного округа. Слова «трижды Краснознаменная» в пышном титуле дивизии означали, что она награждена тремя орденами Красного Знамени. Однако злые языки именовали дивизию не трижды Краснознаменной, а трижды проклятой. Полностью она именовалась «24-я Ржавая, Бронекопытная, Трижды проклятая».
До чего же зрелище захватывающее — смена караула у Мавзолея. Сотни раз я прихожу на Красную площадь, а налюбоваться четкостью и выправкой не могу. Тянет меня туда. Так бы и стоял часами да любовался.
Да и как не любоваться! Лучшие из лучших, тренированные до артистизма, лучше тренированы, чем советские гимнасты на Олимпийских играх. Красавцы!
В самом Кремле их полк. Целый полк КГБ! Не верится? А вот зайди со стороны Александровского сада и глянь, сколько этажей в их казарме. Вроде два. А присмотришься ближе — четыре. Окна громадные. В каждом окне два этажа. Присмотрись только, и увидишь. Итак, четыре. Это над Кремлевской стенкой столько возвышается. А сколько этажей стенка закрывает? А теперь зайди в Кремль и глянь на казармы со стороны Царь-колокола и увидишь, что дом-то наш не просто дом, а громадное прямоугольное сооружение с внутренним двором. А теперь вновь войди через Троицкие ворота в Александровский сад и попробуй шагами посчитать длину этого здания. Сколько получится? То-то, туда не то что полк, а и больше вместить можно, без танков и артиллерии, конечно.
А теперь в воскресный день приди к Кремлю, полюбуйся, сколько этих парнишек гуляет. А пять процентов — это максимум, что командир полка в город может одновременно выпустить. Но это командир обыкновенного полка, а в Кремле полк не совсем обыкновенный. Но даже если командир и выпускает по пять процентов своих орлов в город погулять, то все равно много их в Кремле получается. А если все же мы видим не пять процентов, а только два или три, сколько же их внутри осталось?
Ходят ребята важные, гордые. Как не гордиться? Раньше одного Ильича стерегли, а теперь двоих. Форма у них знатная: шинели, шапки, сапоги — все офицерское. Погоны синие, буквы золотом горят «ГБ». Стой, а отчего же не КГБ, а только ГБ? Это понимать надо. «К» — комитет, значит. Несолидно. МГБ солиднее. Но ГБ лучше всего. Госбезопасность!!! Эдак-то веско, внушительно. Над всеми министерствами и комитетами, включая и Центральный. ГБ — хрустальная мечта комитета. Но не только мечта, конечно. Если уж сейчас не стесняются они первую букву отбрасывать и каждый день Центральному Комитету демонстрировать кучу презрения ко всем комитетам! ГБ, и точка.
Итак, лучшие из самых наилучших. Целый полк, только без танков. Но танки и не очень нужны, стенки у Кремля еще крепкие.
