Василий Балябин - Забайкальцы, книга 2
Слушали Богаевского внимательно, долго и шумно аплодировали ему, когда он заявил съезду, что — «захват большевиками власти — явление безусловно временное, порожденное случайным стечением обстоятельств» и что «дружными усилиями великого народа многострадальной России большевизм будет сметен с лица земли, и почетную роль в этом деле сыграет верное своему долгу, родине и присяге наше славное, непобедимое казачество».
Свою речь Богаевский закончил тем, что повторил предложение, сделанное им в Киеве: немедленно отозвать все казачьи части на Дон и Кубань, с той, однако, разницей, что в Киеве он предлагал отвести казаков на отдых, здесь же прямо заявил: «Из сведенных воедино казачьих частей мы создадим сильную армию и этот мощный боевой кулак в нужную минуту обрушим на голову большевизма».
— Ишь куда гнет, подлюга! — Игнат Козырь толкнул локтем сидящего рядом Егора, заговорил хрипловатым, злобным шепотом: — На рабочих хочет нас натравить, как в девятьсот пятом году. Да-а, шибко нам это интересно! Не-ет, господин Богаевский, извини подвинься, а нам это вовсе ни к чему.
Егор согласно кивнул Козырю головой. Оглянувшись, он видел хмурые, недовольные докладом лица и других казаков, а в восторженном гуле овации, которую устроили Богаевскому делегаты, он явственно слышал злые выкрики станичников в адрес оратора.
Начались прения. Первым выступил делегат Войска Донского Попов, статный, красивый полковник лейб-гвардии атаманского полка. Появление Попова на трибуне сидящие в первых рядах партера и в ложах встретили аплодисментами. Польщенный таким приемом, полковник приложил руку к сердцу и, мило улыбаясь, склонил голову в почтительном полупоклоне.
— Я полностью поддерживаю и одобряю точку зрения генерала Богаевского, — начал свою речь Попов. Обладая красивой наружностью, полковник Попов был и неплохим оратором. Поэтому-то речь его, в которой он очень красочно описал все те ужасы, голод и разруху, которые несет с собой большивизм народам России, слушали с большим вниманием. Свое выступление Попов закончил обращением к казакам. Тряхнув черными кудрями, он картинно вскинул голову и, выбрасывая правую руку вперед, воскликнул: — К вам обращаюсь я, вольные сыны тихого Дона, Кубани и Терека! Далеких просторов Сибири и Дальнего Востока! Горных долин Урала, оренбургских и астраханских степей! В годину тяжких испытаний мы, встав под наши овеянные порохом победные знамена, бросим боевой клич: «На коня, казаки, к оружию!» Все, от мала до велика, поднимайтесь на защиту священного отечества нашего. Не посрамим чести славного казачества, огнем и мечом сокрушим мятежные банды большевиков, несущих с собой смерть, грабежи и насилия. Защитим от их нашествия наши города, станицы и села. И только тогда вложим шашки в ножны, только тогда вернемся к родным хуторам, когда на территории необъятной России не останется ни одного очага коммунизма!
Зал так и грохнул аплодисментами, даже Каледин похлопал Попову, и суровое лицо донского атамана впервые в этот день озарилось улыбкой.
Попов уже сошел со сцены в зал, на трибуне появился новый оратор, но аплодисменты в адрес полковника не стихали. Вместе с приветственными криками: «Браво, полковник!», «Браво! Ура-а» — к Попову летели букеты цветов. Какая-то пожилая, солидная дама в черном плакала, прикладывая к глазам батистовый платочек. Седовласый старик генерал встал с кресла, выйдя навстречу Попову, заключил в объятия и трижды облобызал бравого полковника.
Прения продолжались. Ораторы сменяли один другого, словно состязались в красноречии, произносили зажигательные речи и все призывали к одному — к священной войне с коммунизмом. А дружные аплодисменты передних рядов партера подливали масла в огонь.
Почти все выступавшие в прениях ораторы выразили такое единодушие и готовность к борьбе с пролетарской революцией, что Богаевский отказался от заключительного слова.
Председательствующий Агеев, считая вопрос решенным, зачитал проект резолюции, в одном из первых пунктов которой говорилось: «Для успешной борьбы с мятежными бандами большевиков съезд признал необходимым сосредоточить казачьи части всех войск на Дону и Кубани под единым командованием, подчиненным Юго-Восточному правительству».
Едва Агеев кончил читать, как в задних рядах партера раздался звонкий голос Поздеева:
— У меня есть предложение!
Головы всех делегатов как по команде повернулись, и тысячи глаз устремились на дерзкого прапорщика. Сверкнув стеклами пенсне, туда же посмотрел и Агеев.
— Что же вы предлагаете?
— Я предлагаю вниманию делегатов декларацию «левой группы» данного съезда!
— Декларация?.. Гм… — Агеев посмотрел на Каледина, затем на Богаевского, наконец решился: — Хорошо, зачитайте!
Торопливо шагая по узкому коридору, между рядами делегатов, Поздеев на ходу достал из нагрудного кармана гимнастерки бумагу и, поднявшись на трибуну, приступил к чтению. Это была декларация, выработанная вчера вечером членами «левой группы». Но прочитать Поздееву удалось лишь вступительную часть. Едва он произнес слова о «недопустимости отделения казачьих областей от Российской республики и захвата верховной власти войсковыми правительствами», как в зале поднялся невообразимый шум, выкрики:
— Доло-ой!!
— Большевики-и-и!!
— Изменники!!
— Вон с трибуны!!
— Долой, доло-о-ой!!
— Дайте же сказать! — багровея от злобы и напрягая голос, пытался перекричать Поздеев орущую толпу. — Где же у нас… свобода… слова? — Но слов его не было слышно. Злобные выкрики сотен голосов, свист, топот ног слились в сплошной немолкнущий рев.
С минуту стоял Поздеев на трибуне, глазами, полными нескрываемой ненависти, смотрел на злобствующую толпу, откуда в него летели скомканные обрывки газет, апельсинные корки, гнилые яблоки; брошенный кем-то кусок ржавой селедки, ударившись о край трибуны, рикошетом отлетел в президиум, испачкав генералу Лукомскому рукав мундира. Он, брезгливо морщась, долго оттирал пятно носовым платком. Видя, что прочесть декларацию не удастся, Поздеев махнул рукой и, передав ее в президиум, сошел с трибуны в зал.
Красный от возбуждения, с горящими злобой глазами, шел он серединой бурно негодующего зала. Он шел, видя вблизи себя орущие, искаженные злостью лица, а в реве их голосов слышал проклятия и самую отборную ругань. Ему грозили кулаками, топали ногами, а какой-то молодой, безусый прапорщик даже пытался достать Поздеева шашкой. И только когда он дошел до своего места и сел, шум в зале понемногу начал стихать. Позвонив в колокольчик, Агеев призвал к порядку.
— Господа делегаты! — начал Агеев. — Я полностью разделяю ваш гнев и возмущение по поводу столь дерзкой выходки левых. А теперь, ввиду того, что эта их дек-ла-рация вами полностью отвергнута, я ставлю на голосование резолюцию, которую уже имел честь вам огласить.
— Позвольте! — вскочил со своего места Поздеев. — А почему не зачитали наши предложения? Мы требуем!
— Протестуем, зачитать! Требуем! — дружно поддержали Автономов, Аксенов и Гуменный. К ним присоединились все члены «левой группы» и не менее сотни других казаков.
— Зачитать, зачита-а-ать!!
— Не имеете полного права так поступать! — громче всех кричал Козырь.
Но протестующие голоса «левых» и сочувствующих им казаков потонули в новом взрыве возмущения и в неистовом реве большинства делегатов. Декларация «левой группы» так и не была зачитана, и большинством голосов была принята резолюция, предложенная съезду Агеевым.
На утреннем заседании было зачитано сообщение Донского войскового правительства, в котором говорилось, что в Ростове и Таганроге начались беспорядки, а на помощь забастовщикам и мятежным бандам большевиков идут суда Черноморского флота. Часть этих судов встала на якорь вблизи устья Дона, а четыре мелководных судна — тральщики «Роза», «Яков», «Федор Феофане» — и линейный крейсер «Капитан Сакен» идут Доном к Ростову.
После обмена мнениями снова выступил полковник Попов. Встреченный аплодисментами офицеров и членов президиума, Попов внес предложение: немедленно открыть военные действия против большевиков Ростова, Таганрога и моряков Черноморского флота, а в дальнейшем начать наступление на Москву и Петроград. Кроме того, Попов предлагал немедленно захватить Донскую и Волжскую флотилии, чтобы запереть от большевиков бакинскую нефть и кубанский хлеб.
И снова выступил Поздеев. Он предлагал: не открывать военных действий, а к морякам послать делегацию, чтобы уладить конфликт с ними мирным путем.
Волей-неволей пришлось Агееву оба эти предложения поставить на голосование, и случилось неожиданное: делегаты съезда — казаки, а их оказалось большинство — проголосовали за предложение Позде-ева. Не знали руководители съезда, что декларация «левых», отпечатанная типографским способом, еще вчера вечером гуляла по рукам казаков — делегатов съезда, потому-то и произошел раскол, предложение Попова провалилось. Еще более накалилась обстановка; после голосования зал загудел от хлопков и радостных выкриков казаков:
