Эдуард Володарский - Вольф Мессинг. Видевший сквозь время
– Да зачем ему это?
– Подорвать авторитет конкурента! Самое милое дело – организовать ему попытку изнасилования! Слава Богу, сорвалось, а то ты имел бы большую кучу неприятностей!
В это время из гостиной послышались шаги и покашливания.
– Что опять такое? – встрепенулся Цельмеистер и первым вышел из спальни.
– А вдруг это проститутка вернулась? – Мессинг поспешил за ним.
В гостиной стоял не кто иной, как Эрих Ганусен. Он встретил Цельмеистера и Мессинга широкой улыбкой:
– Прошу прощения, мсье, что не дал вам времени отдохнуть после приезда и вторгся без приглашения.
– А-а, это вы? – Мессинг держал ладонь у поцарапанной щеки. – Что вам нужно?
– Послушай, Вольф, мы напрасно отпустили полицейских, – заявил Цельмейстер. – Но я сейчас схожу за ними. Они наверняка еще в холле отеля… – И импресарио стремительно выкатился из номера.
– Я прошу вас, доктор Мессинг, уделить мне всего несколько минут, – произнес Ганусен, проводив взглядом ушедшего Цельмейстера
– Придется… – сокрушенно вздохнул Мессинг.
Ганусен удобно расположился в глубоком, обтянутом красным бархатом кресле, подвинул к себе низкий столик с пепельницей, неторопливо прикурил сигарете
Мессинг молча ждал, держа в руке вешалку с пиджаком.
– Не буду вдаваться в подробности, мсье Мессинг, но если вы возьмете газеты хотя бы за последний месяц, вы не раз встретите там мою фамилию, – многозначительно начал Ганусен. – Я скажу проще и доступнее…
– Доступнее кому? – серьезно спросил Мессинг.
– Вам, разумеется. – Ганусен пыхнул дымом.
– Я вижу, вы хорошего мнения о моих умственных способностях, – усмехнулся Мессинг.
– Ради Бога, не обижайтесь! – вскинул руки Ганусен. – Я давно провожу на публике опыты по телепатии… также усиленно занимаюсь ясновидением. И: скажу вам, добился весьма значительных успехов, если глава одного из мощнейших государств мира приблизил меня к себе и очень внимательно прислушивается к тому, что я говорю ему….
– Поздравляю вас с такой удачей. Я только не понял, зачем я вам нужен? Скажите проще и доступнее… – И Мессинг вновь язвительно улыбнулся.
Ганусен курил и молча смотрел на него. Мессинг бросил пиджак с вешалкой на диван, сел в кресло напротив и выжидательно посмотрел на гостя.
– Вижу, вы мне не верите… – наконец, после паузы проговорил тот.
– Не очень… Зачем вы сюда пришли?
– Завами…
– Интересно. Зачем же я вам нужен?
– Я обещал канцлеру привезти вас в Германию, – многозначительно произнес Ганусен. – Канцлер и другие лидеры современной Германии очень заинтересовались вашей личностью. Вы даже не представляете, какие перспективы это вам сулит…
– А вам? – спросил Мессинг.
– И мне тоже, не буду кривить душой, – улыбнулся Ганусен и выпустил из ноздрей две сильные струи дыма.
– Насчет моих перспектив не знаю, а вот в ваших я сильно сомневаюсь, – снисходительно улыбнулся Мессинг.
– Что вы хотите сказать? – Ганусен взглянул на него с тревогой.
– Да ничего я не хочу сказать. Просто ваши перспективы видятся мне… туманными и тревожными. Я объясняю как можно проще и доступнее.
– Для начала мы выступим вместе с вами в Берлине. Будет самая высокопоставленная публика. И если мы произведем соответствующее впечатление… – Он многозначительно покрутил в воздухе рукой. – Что вы на это скажете, мсье Мессинг?
– Скажу вам, мсье Ганусен, что не люблю ругаться нецензурными словами, но все же их хорошо знаю, и если вы не хотите, чтобы я послал вас… то, будьте так любезны, покиньте мой номер, – с той же приветливо-язвительной улыбкой произнес Мессинг.
– Зря вы так, мсье, честное слово, зря! – искренне огорчился Ганусен, решительно погасил сигарету в пепельнице и встал. – Поверьте, коллега, в моем предложении нет ничего плохого для вас! Ничего предосудительного! Понимаете, в перспективе, если мы произведем впечатление, нам могут дать целую лабораторию для научных опытов! Вы понимаете, мсье Мессинг? Для научных опытов! Вы не будете выступать перед публикой, как цирковой клоун! Вы сможете заняться научными исследованиями своего таланта… моего таланта… Мы будем искать и изучать других людей, которых Господь наградил такими удивительными способностями. Простите за высокопарные слова, но мы сможем оказать большую помощь науке… А ведь в этой области науки людям известно так мало… потому и плодятся всякие легенды и небылицы… сказки и религиозные мифы… Подумайте, Мессинг, умоляю вас!
– Почему бы вам не заняться этим одному? – спросил Мессинг, но уже совсем другим тоном. В его глазах зажегся живой интерес.
– Проникнуть в тайны мозга – разве вам этого не хочется? Ну, хотя бы сделать такую попытку! У нас будет штат ученых – невропатологов, нейрохирургов, психологов! Нам памятник поставят, мсье! – Ганусен потряс сжатыми кулаками, глаза его горели дьявольским огнем.
– Я верю в искренность ваших слов, и перспектива, которую вы нарисовали, мне очень интересна. Меня смущает только одно, мсье Ганусен…
– Я изложил вам правду! Что же вас может смущать?
– Канцлер… этот ваш Гитлер…
Открыв рот, Ганусен некоторое время молча смотрел на него, потом просипел:
– Разве я дал повод, чтобы смутить вас именем фюрера?
– Не вы, мсье Ганусен… Мне кажется, мсье Ганусен, господин Гитлер хочет от вас… и от меня чего-то другого…
– Чего же, скажите, сделайте милость? – нетерпеливо перебил Ганусен. – Поймите, если вам или мне что-либо не понравится… если вы посчитаете, что вас обманывают, – всегда можно отказаться, уйти, уехать!
И тут дверь в прихожей хлопнула, послышались шаги, и в гостиную влетел разъяренный Цельмейстер:
– Выметайтесь отсюда немедленно! Ажаны будут здесь с минуты на минуту!
В гостиную вошел Кобак и растеряно посмотрел на Цельмейстера.
– Питер, успокойся. – Мессинг встал, подошел к своему импресарио. – Мы с мсье Ганусеном очень интересно поговорили. И я принял его предложение…
– Какое предложение? – выкатил полубезумные глаза Цельмейстер.
– Я потом тебе все подробно расскажу. Я уверен, это предложение тебя заинтересует, – улыбнулся Мессинг, положил Цельмеистеру руки на плечи и дружески похлопал.
Ганусен внимательно наблюдал за ними.
– Послушайте, Ганусен, это вы подослали Вольфу проститутку в номер? – весело спросил Цельмейстер.
– Какую проститутку? – испугался Ганусен.
– Обыкновенную. Она возле Тюильри всегда работает. И пьет там же, в кафе «Снежная королева», регулярно напивается после работы.
– Не надо пытаться уличить меня в том, чего я не совершал, – оскорбленно ответил Ганусен.
– Ну, признайтесь, мсье Ганусен, будем друзьями, – снова улыбнулся Цельмейстер.
– Виноват, господа… – развел руками Ганусен и опустил голову. – Но вы первые меня обидели – не пожелали со мной разговаривать.
Париж, 1936 годЗал был полон. На сцене ораторствовал Цельмейстер в черном смокинге и белой манишке с черной бабочкой, рядом с ним находился Ганусен в таком же строгом и торжественном одеянии.
– Господа! Позвольте представить вам доктора Эриха Ганусена. Он сейчас проведет с вашим участием, уважаемые господа, сеанс телепатии – передачи мыслей на расстоянии. Покажет вам свои способности эти мысли принимать, прочитывать и выполнять приказы. Прошу вас, господин доктор.
Ганусен шагнул к краю сцены, долгим взглядом оглядел зал и громко проговорил:
– Есть ли желающие мысленно продиктовать мне свое желание, которое я исполню?
Вольф Мессинг стоял за кулисами и, чуть отодвинув край занавеса, смотрел в зал. Из-за его плеча выглянул Лева Кобак, тихо произнес:
– Если хотите знать мое мнение, Вольф Григорьевич…
– Я не хочу знать вашего мнения, – перебил Мессинг, глядя в зал.
– Есть ли желающие задать мне какое-либо труднейшее, невыполнимое задание! И будьте уверены, я его выполню, господа! – выкрикивал в зал Эрих Ганусен.
В пятом ряду с самого края встал средних лет человек в клетчатом пиджаке.
– Поднимитесь, пожалуйста, на сцену, – пригласил его Ганусен.
Человек в клетчатом пиджаке поднялся, пугливо озираясь, посмотрел в зал, потом уставился на Ганусена.
– Вы уже придумали для меня задание? – весело спросил Ганусен.
– Придумал… – ответил зритель.
– Пожалуйста, вслух не говорите. Продиктуйте мне его мысленно… – сказал Ганусен.
Они смотрели друг на друга и молчали. Публика сдержанно дышала, чихала и кашляла в ожидании. Наконец Ганусен повернулся к залу и проговорил.
– Задание я принял. Начинаю выполнять.
С этими словами он спустился в зал, остановился, оглядывая зрителей, словно пересчитывал их, потом медленно пошел по проходу между креслами. Разношерстная, довольно демократичная публика с живым интересом следила за ним.
