Маргарет Джордж - Последний танец Марии Стюарт
– У нее нет призвания и для управления государством. Это было ясно с того момента, когда она вернулась в Шотландию. Бедняжка… есть ли у нее вообще какое-то призвание?
– Много даров и талантов, но нет призвания, – согласился Сесил. – Но в этом году были зловещие знамения. Появилась комета, и все сходятся во мнении, что в Англии может произойти катастрофа. Фактически это может быть измена или заговор с целью низложить вас. Сейчас еще середина мая…
– Комета!
– Как известно, комета предсказала норманнское вторжение 1066 года. Нет, не улыбайтесь!
– Вы похожу на пожилую вдовушку, Сесил. Стыдитесь! Нет, я уже решила, как остановить королеву Шотландии. Я разрешу опубликовать «Письма из ларца». Весь этот вздор, который она писала своему любовнику Босуэллу. Пусть весь мир увидит это и осудит ее! Кроме того, мы опубликуем «Расследование деяний королевы Шотландии» Бьюкенена. Тогда никто не захочет восхвалять ее. До сих пор письма обращались в узком кругу, только в Англии и Шотландии. Но теперь мы опубликуем и французский и латинский перевод, чтобы простые люди узнали, кто она такая. Нокс называет простолюдинов своим новым оружием. Что ж, другие тоже могут пользоваться этим оружием!
– Блестяще, ваше величество! – Сесил улыбнулся впервые с тех пор, как вошел в комнату. – Но вы уверены? Ставки в игре очень высоки. По-своему вы гораздо отважнее королевы Шотландии. Ей нечего терять, поскольку она уже потеряла все. Вы же можете многое потерять, если будете игнорировать советы и предупреждения доверенных людей. Пригрейте змею на груди, и она ужалит вас!
Елизавета рассмеялась:
– Змея, пригретая на груди? Да, Уолсингем умеет играть словами. – Она распахнула окно и выглянула наружу: – Я не вижу комету.
– Значит, вы тверды в своем намерении? Вы приняли решение?
– Да. Я бросаю вызов судьбе. Jacta est alia – жребий брошен.
После ухода Сесила Елизавета распорядилась приготовить постель, а сама переоделась в темно-коричневый шелковый халат и уселась за столом. Она то и дело запускала пальцы в корзинку и доставала клубничины. Они были очень вкусными и немного вяжущими, несмотря на сладость.
Елизавета сочиняла стихотворение. Но это было не любовное послание и не гимн в честь цветущего мая или римских богов.
Дочь раздора
Сомненье в будущем мою мирскую радость гонит прочь,
А разум помогает нежный голос сердца превозмочь,
Ибо плодится ложь вокруг, и слабые колеблются умы,
Свет мудрости один стоит на страже вероломной тьмы,
Но тьма не устает плести злокозненную сеть,
Что душам молодым мешает бренный мир прозреть
И корень истины прозреть, вершину всех надежд,
Сорвать с врагов обличья ложные, лишить одежд,
Гордыней ослепленный, помутневший взор,
Вновь чистой верой прояснить, избавить зрение от шор.
О дочь раздора, сеятельница тщетных грез, предвестница войны,
Ты урожай не соберешь на тучных нивах сей страны,
В ее порту чужим судам не будет места бросить якоря,
И чуждым силам не найти приют – пусть уплывают за моря,
Иначе острым станет лезвие давно забытого меча,
И головы врагов покатятся по склонам, хохоча.
«В своих стихах Мария пишет о любви и страсти, – думала Елизавета. – Я пишу об Англии».
Она отложила бумагу.
«Я испытываю потребность писать стихи, но боюсь, моя поэзия такая же жесткая и неповоротливая, как больная нога Сесила, – вдруг решила она. – Мы во многом похожи. Душа поэта не всегда имеет крылья для полета».
* * *Второго июня герцога Норфолкского вывели на эшафот на Тауэр-Хилл. На этот раз зрителей не разочаровали. После прощальной речи, исполненной христианского смирения, он положил голову на плаху. Палач в то утро находился в хорошей форме и отрубил ее с первого же удара.
* * *Двадцать второго августа граф Нортумберлендский был точно так же казнен в Йорке после экстрадиции из Шотландии.
В тот же день убийцы, нанятые Екатериной Медичи, попытались застрелить лидера гугенотов адмирала Колиньи в Париже, где множество французских протестантов собралось на свадьбу Маргариты Валуа и Генриха Наваррского. Убийца промахнулся, так как адмирал наклонился поправить туфлю, и лишь прострелил ему руку. Его товарищи бросили клич: «Рука адмирала будет стоить тридцати тысяч рук католиков».
Два дня спустя, в день святого Варфоломея – праздника в честь мученика, с которого заживо содрали кожу, – парижские католики во главе с Гизами под предлогом угрозы гугенотов истребили четыре тысячи мужчин, женщин и детей на улицах города. Герцог де Гиз лично убил адмирала Колиньи. Кровь на улицах красной паутиной растеклась между камнями мостовых.
Во французских провинциях пали еще шесть тысяч гугенотов.
* * *Восьмого сентября, на следующий день после своего тридцать девятого дня рождения, Елизавета приняла французского посла в Вудстоке. Она была облачена в траур и приказала слугам одеться так же. Она заставила посла ждать трое суток, прежде чем дать ему аудиенцию, дабы убедить его в серьезности текущего положения. Протестантов убивали, как диких зверей, и ее, протестантскую королеву, этот факт очень возмущал.
Но когда Елизавета встретилась с послом и отвела его в сторону для разговора наедине, она оказалась далеко не такой строгой, как ее облачение. Она была готова принять официальную версию событий и обещание короля продолжать дружеские отношения с Англией. Мирный договор между Англией и Францией, заключенный в Блуа, остался в неприкосновенности.
* * *Антикатолические настроения в Англии дошли до всеобщей истерии. Повсюду раздавались призывы казнить Марию. Гизы, члены ее семьи, руководили убийствами протестантов.
XI
Октябрьские небеса над Шотландией были совершенно ясными. Через два дня наступал Хэллоуин, который обычно бывал мрачным и дождливым, но в этом году страна наслаждалась золотой осенью. Мортон всегда любил День всех святых, хотя считался верным сыном пресвитерианской церкви. Он жестом предложил Эрскину расположиться там, где открывался вид на деревья под окном его особняка в Далкейте.
Мортон бесстрастно смотрел на регента, сидевшего напротив него. Длиннолицый Эрскин мог надеяться еще двенадцать лет управлять Шотландией, пока принц не достигнет восемнадцатилетнего возраста. Угроза возвращения Марии на трон развеялась; заговор Ридольфи настроил Елизавету против нее. Теперь английская королева стремилась избавиться от своей проблемной родственницы. Что ж, это обойдется ей еще дороже, чем граф Нортумберлендский, но у англичан много золота.
– Дорогой Эрскин, вы выглядите усталым и больным. Вы вполне оправились от лихорадки? – участливо спросил Мортон и налил ему вина. Эрскин покашлял.
– Не вполне. Скоро зима, а в Стирлинге гуляют сквозняки. – Он снова закашлялся.
– Я думал, вы уже привыкли жить там, и замок вроде бы хорошо защищен от непогоды.
– Ничто не может удержать этот ветер. – Эрксин зябко передернул плечами. – Единственное спасение – лежать в постели под грудой одеял. Однако наш посол в Дании прислал замечательное нижнее белье, которое хорошо держит тепло, хотя и довольно колючее.
– Дания. Я рад, что оттуда можно получить хотя бы что-то ценное. Но король Фредерик доводит меня до белого каления! Почему он не выдает нам Босуэлла?
– Нам нужно прекратить разговоры о суде и перейти к взяткам, – сказал Эрскин. Он смотрел на блюдо с голубиной грудкой и седлом зайца под можжевеловым соусом, стоявшее перед ним. Тяжело вздохнув, он взял вилку. Они обедали наедине.
Мортон улыбнулся. Это было уже кое-что.
– Да, но для этого понадобятся деньги. Как далеко вы готовы пойти ради них? Вам хватило бы духа казнить человека, чтобы получить деньги?
– Вы имеете в виду убийство? – спросил Эрскин, медленно пережевывавший кусок грудки.
– Нет, настоящую казнь. – Мортон сделал большой глоток французского вина из Гаскони. – Я имею в виду мать короля.
– Марию? – Эрскин отложил вилку и уставился на него.
– Англичане готовы выдать ее нашему правосудию. Судя по всему, неудобства, которые она причиняет, истощили их терпение. Они – вернее, Сесил – хорошо заплатят нам, чтобы мы забрали ее.
– Сколько? – хрипло спросил Эрскин. – Может быть, это уловка, чтобы вернуть ее на трон.
«Он не собирается этого делать, – подумал Мортон. – Он утратил мужество и превратился в безвольную тряпку».
– Еще не знаю. Вопрос в том, согласны ли вы?
– Не могу ответить. – Эрскин покачал головой. – Нокс быстро сдает. Он уже не может ходить без посторонней помощи. Что мы будем делать, когда его не станет?
– Пусть его последние дни будут счастливыми. Он долго уговаривал нас сделать это. – Мортон постарался скрыть нотки недоверия в своем голосе. – Нам нужно действовать быстро, пока англичане согласны. Елизавету глубоко возмутили заговоры ее родственницы. Но, будучи женщиной, она может вскоре изменить свое мнение.
