Ф. Самойлов - Вася Алексеев
— Ты еще не был у Дурново? — спрашивал он обычно, знакомясь с каким-нибудь рабочим парнем. — Чудак, там знаешь как интересно! Обязательно сходи. И почитай, кто такие анархисты.
С этими словами он всовывал в руку новому знакомцу одну из тех брошюрок, которыми были набиты его карманы.
Зернов был страстной и беспокойной натурой. Он оказывал влияние на часть заводских ребят. Потому его и выбрали в организационное бюро союза молодежи. К созданию союза он отнесся с неожиданным жаром, но Вася понимал, что с Зерновым еще будет много хлопот.
— Рабочий народ силен тем, что все вместе, а если каждый станет орать на свой лад и размахивать кулаками… Без организации, без порядка и цех прахом пойдет, тем более государство. Глупо спорить — нужна ли власть. Надо ее брать в свои руки.
Вася говорил не столько для Зернова, сколько для ребят, окружавших его.
Между тем демонстрация Петергофского района уже вливалась в широкую и просторную чашу Исаакиевской площади, освещенную ярким горячим солнцем. Посредине площади стояли грузовики, превращенные в трибуны. На здании Мариинского дворца был натянут большой красный плакат: «Да здравствует Интернационал!»
— Ну и корежит, наверно, министров, когда они это читают! — засмеялся Петр Кирюшкин.
— Пускай знают, что думает и чего хочет рабочий класс!
С одного из грузовиков выступал щеголеватый поручик. Он говорил цветасто и надрывно, голос у него был высокий, царапающий слух. Он ратовал за вомну до победного конца. Новенькие портупейные ремни на плечах поручика громко скрипели. Перед грузовиком стояли солдаты и держали плакат, на котором было написано: «Помещики — в окопы!»
С Исаакиевской площади пошли на Марсово поле, где было больше всего народа. Там с трибуны говорил Ленин. Толпа, заполнявшая иоле от казарм до самого Летнего сада, всё время двигалась, накатывалась на основание трибуны. Тысячи людей слушали, воспринимали всем сердцем ленинские слова о пролетарском празднике, о путях революции.
Это был необыкновенно яркий день.
Союз начинает жить
Всего через три дня после Первого мая Вася вместе с товарищами снова шел на демонстрацию в колонне тысяч путиловцев, анчарцев, рабочих «Треугольника» и «Лангензиппена».
Те же улицы, по которым они проходили Первого мая, те же заполненные зрителями тротуары… Но многое изменилось за три дня. Вокруг знамен, провозглашавших: «Вся власть Советам!», шли красногвардейцы с винтовками. Знамена надо было защищать. Сытая публика в центральных кварталах уже не улыбалась демонстрантам прежней льстивой улыбкой. На тротуарах стояли хорошо одетые господа, офицеры и великовозрастные гимназисты. Они встречали рабочих откровенной злобой, осыпали их бранью. Откуда-то доносились выстрелы. Несколько раз юнкера, выскакивая из боковых улиц, налетали на демонстрантов, пытались вырвать из их рук знамена. Приходилось вступать в рукопашные схватки…
Народ узнал о ноте Временного правительства, официально заварившего союзников, что оно будет соблюдать все обязательства, данные царем, что оно готово продолжать войну до полной победы. И разразилась буря. Вася Алексеев вместе с другими ребятами приходил в Петергофско-Нарвский союз рабочей молодежи прямо с собраний и демонстраций, еще разгоряченный схватками с меньшевистскими и буржуазными ораторами.
Союз молодежи в эту пору делал свои первые шаги. Работа в нем была важным партийным делом, требовавшим много внимания, сил.
Васю избрали председателем организационного бюро Союза, секретарем — Скоринко. Два большевика стояли во главе организации, но были там и меньшевики, эсер, анархист. Их противодействие чувствовалось постоянно. Споры возникали по каждому поводу и часто продолжались до утра. Молодая горячность спорщиков еще больше обостряла разногласия, а точки зрения по всем коренным вопросам расходились.
Забот появилось много. Большое и малое переплеталось, и как было их разделить?.. Следовало думать о политической линии Союза — и о том, чтобы найти комнату, где бы он мог обосноваться. Это тоже оказалось не просто. Сдавать помещение организации рабочей молодежи домовладельцы не хотели. Одни прямо отказывали, другие заламывали очень высокую плату. Ребята и не пробовали торговаться. Денег организация не имела. В районном Совете верховодили меньшевики и эсеры. На их содействие рассчитывать было трудно. Ребята всё же обратились туда, но занятые высокой политикой руководители Совета долго не хотели даже говорить с ними. Потом свели весь разговор к шуточке:
— Да разве вам можно отдельное помещение давать? Малы, шалить станете…
Зернов бушевал:
— Экспроприировать помещение — и точка! Займем вооруженной силой. Пусть попробуют нас прогнать. А то можно напасть на какой-нибудь банк. Возьмем деньги у капиталистов и снимем шикарную квартиру.
Его предложения не принимались всерьез, но Зернов от этого кипятился еще больше.
— Жалкие рабы священной частной собственности, — кричал он, — буржуев тронуть боитесь! Разве они не грабители?
— Они-то грабители, но мы грабителями не станем. Будет наша власть — придет частной собственности конец. Только возьмет ее в свои руки народ, рабочий класс, а каждый не станет рвать по куску, как ты предлагаешь.
Вася не только сдерживал Зернова. В конце концов именно Вася нашел помещение. Поговорил в райкоме большевиков, и там согласились — помочь ребятам надо, начато важное дело. Возможности райкома были тоже ограничены. Потеснились и отдали Союзу молодежи одну комнату в доме на Новосивковской. Комната была маленькая, проходная, но и партийная организация жила тесно — занимала всего две комнаты.
Зернов снова пришел в ярость.
— Протестую! — кричал он. — От имени фракции анархистов. Мы в кабалу к большевикам не пойдем.
Эсер Васильев тоже протестовал. Он обычно шел за Зерновым, хотя они и принадлежали к разным партиям. Меньшевики мялись. Ничего определенного они предложить не могли, а где-то поместиться Союзу было необходимо.
Беспартийные члены оргбюро поддержали Васю. Организационное бюро устроилось на Новосивковской. Через несколько дней и Зернов с Васильевым, сменив гнев на милость, пришли туда. Лица у них были надутые, но оба старались вести себя так, точно ничего не случилось.
* * *
Заседали в Союзе по вечерам — днем все были на заводах. И на этот раз заседание было назначено на 7 часов. Как обычно, пришли не только члены организационного бюро. В комнате стало тесно. Ребята стояли вдоль стен, сидели на полу. Скамеек не хватало.
Вопросов надо было решить много. Это были разные вопросы и среди них такой, как название Союза и его лозунг.
Вася Алексеев говорил о том, что Союз — организация рабочей молодежи. Для чего мы объединяемся? Чтобы отстаивать свои интересы, добиваться прав, которые нам необходимы. В Союз идут юноши и девушки разных взглядов, многое им не ясно, им надо учиться, чтобы стать полноценными борцами, но все они стремятся к светлому будущему, а это светлое ‘будущее — социализм.
— Хоть мы и пришли на Новосивковскую, а в большевики себя записывать не позволим! Протестую от имени фракции анархистов! — кричал Зернов.
— Никто тебя в большевики записывать не собирается. Еще семь раз подумали бы, если б ты и просил: Организация у нас самостоятельная, молодежная. Большевики на ее самостоятельность не покушаются. А цель свою мы определить должны. Эта цель — сделать из молодых рабочих хороших социалистов, которые сумеют бороться за социализм и строить его. Так или нет?
— Так, так, Вася! Правильно! — зашумели ребята.
— Конечно правильно. Другие придумывают ничего не говорящие названия, вроде Союза заводских мальчиков или Объединения рабочих-учеников. Всерайонную организацию хотят назвать «Труд и свет». А много ли говорит это название? Им можно прикрыть что угодно. Знаете общество «Маяк»? Кадетская организация, живет на деньги русских и американских буржуев. Капиталисты деньги зря не дают, особенно американцы, а обществу «Маяк» их отпускают щедро. В чем же дело? Говорят, что «Маяк» приобщает молодежь к спорту и к культуре, а на самом деле он отвлекает ее от революционной борьбы, настраивает против социализма. Вот что скрывается под названием «Маяк». И под названием «Труд и свет» можно скрыть нечто в этом роде. А нам нужно название, которое сразу бы говорило, какая у нас организация и к чему она стремится. Мы предлагаем назвать ее Социалистический Союз рабочей молодежи.
Со всех сторон требовали слова. Одни решительно поддерживали Васю, другие еще не имели определенного мнения, но всё равно хотели говорить. Зернов, по обыкновению, оглашал «декларацию от имени фракции анархистов».
— Никакого социализма! Предлагаю назвать Союз «Свободными юношескими федерациями». Мы будем всеми средствами бороться за это название.
