Наталья Павлищева - Екатерина Медичи. Дела амурные
Понимала ли Екатерина, что это грех? Наверное, но женщина была доведена до такого состояния, когда о грешной душе уже не думалось. К тому же лучше изящно издеваться над фавориткой, чем действительно отравить ее!
Утром это была уже совсем другая королева, та, которую позже назовут Мадам Змея, Отравительница… Она никогда и никого не травила, но не отказывалась, если именно ее имя связывали с чьей-то, пусть и ожидаемой, смертью. Мало того, сама давала повод ее бояться! Она любила, но ее унижали. Она была приветливой и доброй, а над ней насмехались. Теперь все изменилось.
Но этого изменения никто не заметил, внешне все осталось по-прежнему: королева была приветлива, сносила все выходки фаворитки, которая с каждым днем становилась все наглее. И только очень внимательный наблюдатель смог бы увидеть скрытое от чужих глаз. Екатерина словно поделилась надвое. Одна все так же чуть застенчиво улыбалась, соглашалась со всем и терпеливо сносила унижения, а вторая наблюдала за ней и временами ставила своих недругов в такое положение, что те чувствовали себя очень неуютно. Причем им редко приходило в голову связать свое унижение с бедолагой Екатериной. Наблюдать за этим было особенно приятно.
И к мужу отношение изменилось: она по-прежнему любила, с этим ничего не удавалось поделать, но больше не жаждала, и главное – не доверяла совсем. Она знала: главный предатель – это Генрих. Больше не существовало той страдающей четырнадцатилетней девочки, мысленно умолявшей: «Ну посмотри на меня! Хотя бы посмотри!» Ее чувство отныне было похоже на болезнь, про которую знаешь, но победить не в силах, так заноза, попав в тело и не будучи удаленной сразу, должна нарвать сама и вытечь гноем. Любовь-болезнь была иной, тоскливой, безнадежной, но она уже не причиняла такой сильной боли, заставив душу закостенеть.
Вечером Диана решила преподнести королеве сюрприз, прилюдно сообщив о великолепном подарке Генриха. Пусть все увидят, как Екатерина покроется пятнами и вспылит.
Фаворитка принялась расспрашивать королеву о ее планах по поводу Шенонсо:
– Я слышала, вы, Ваше Величество, многое задумали там сделать?
Глаза у Дианы насмешливые, дамы напряглись, поняв, что сейчас можно будет полюбоваться очередным сеансом унижения флорентийки. Та как ни в чем не бывало согласилась:
– О да! Это действительно замечательное место, я даже попросила архитекторов сделать несколько проектов перестройки замка и устройства прекрасного сада!
– Как интересно, расскажите подробней!
– Вам интересно, мадам? Разве вы не знакомы с этими проектами? Мне казалось, что я уже показывала их вам. Ах, простите, я спутала вас с мадам д’Этамп! Верно, ведь я готовила проекты по поручению Его Величества короля Франциска, упокой, Господи, его душу.
Такого поручения не было, но кто мог проверить? Екатерина с удовольствием заметила, как напряглась уже Диана, слова о том, что ее спутали с прежней фавориткой, были подобны пощечине, ответить на которую не было никакой возможности!
Так, молодец Екатерина! Теперь главное – не позволить ей увести разговор в сторону… Вообще, наблюдать за всем происходившим словно со стороны оказалось столь занятно! Пожалуй, при дворе есть развлечения поинтересней даже охоты.
Екатерина принялась с вдохновением рассказывать о тех проектах, которые она придумала, и о перестройке замка, и о цветнике, и о виноградниках… Главное – выбить у Дианы из-под ног почву, пусть все знают, что придумки-то давнишние и принадлежат Екатерине! Диана сидела словно на иголках, выжидая момент, когда можно будет остановить словоохотливую королеву и объявить, что замок и поместье теперь принадлежат ей!
– Я учту все ваши пожелания. Ваше Величество! – Диана скромно потупила глазки, ожидая недоумения королевы, но та лишь улыбалась. – Его Величество был так добр и столь высоко оценил услуги моего покойного супруга, что подарил это великолепное поместье мне.
Глазки снова скромно потупились. Екатерина выждала момент, чтобы все поняли, что именно сказала фаворитка, и, убедившись, что это произошло, потому что дамы ахнули, постаравшись сделать это незаметно и беззвучно, притворно ужаснулась:
– Вам?! Поздравляю вас, мадам, с таким прекрасным подарком… – Пауза позволила всем поразиться выдержке королевы: надо же, в такой ситуации и остаться спокойной! – Только умоляю, будьте осторожны! Ходят слухи… – Екатерина понизила голос и даже чуть наклонилась в сторону фаворитки, словно боясь, что их могут подслушать. Дамы последовали примеру королевы, немедленно потянувшись к обескураженной таким поведением Екатерины Диане. – Ходят слухи, что это место заражено!
– Чем?! – Диана ужасно боялась болезней и заразы, Екатерина поняла это и позже не раз пользовалась таким знанием.
– Не знаю, об этом говорил еще король Франциск, потому и не стал там ничего переделывать. Кажется, во времена мора не то чумы, не то оспы там хоронили многих, потому опасно рыть землю. Вы должны обещать нам быть осторожной!
Самым большим желанием Дианы было вернуть подарок Генриху, она так испугалась, что приняла замок только через год! На вопрос Генриха о заразе Екатерина пожала плечами:
– Откуда же я знала, что вы намерены подарить своей шлюхе то, что желал сделать лучшей королевской резиденцией ваш отец?
Потрясенный Генрих уставился на Екатерину, раскрывая рот, словно рыба на берегу:
– Вы… Вы… как вы смеете так называть мадам Диану?!
– А как называются женщины, спящие с чужими мужьями, даже если эти мужья – короли? Не вы ли называли мадам д’Этамп именно так? Чем мадам де Брезе отличается от нее? Запросами? Генрих, вы можете сколько угодно любить прекрасную Диану, только не называйте ее порядочной женщиной, этим вы оскорбляете истинно порядочных.
Такого отпора король от своей супруги никак не ожидал, не найдя, что сказать, он выскочил из покоев королевы точно ошпаренный.
Через месяц в Реймсском соборе на коронации короля рядом с ним стояла Диана де Пуатье, а королева сидела на отдельном помосте. Правда, по существующим обычаям ее коронация должна проходить отдельно. К тому же королева не слишком хорошо себя чувствовала, ведь она была беременна.
Размолвка в королевской семье продолжалась, но внешне это никак не отразилось. Екатерина по-прежнему мягко улыбалась в ответ на любые выходки Дианы, время от времени ставя ту в дурацкое положение или словно невзначай подчеркивая немалый возраст любовницы. Король без конца просил у фаворитки прощения за супругу и стоически не приходил к ней в спальню. Удивительно, но теперь Екатерина не настаивала, не заманивала его при помощи разных ухищрений, как бывало раньше. Генриха стало задевать такое нежелание супруги затащить его в постель, тем более это продолжилось и после рождения дочери Клод.
Немного погодя он все же стал приходить к Екатерине и даже оставаться на ночь. Чтобы скрыть смущение, Генрих принимался рассуждать, что им необходимо спать вместе хотя бы изредка, чтобы рожать детей:
– Одного сына мало, Катрин, сыновей должно быть как можно больше.
– Старайтесь, Генрих, – пожимала плечами супруга, словно перекладывая на него ответственность за рождение именно сыновей.
Но Диана продолжала забирать все в свои руки, и чем дальше, тем ее вмешательство становилось заметней и наглей. Она распоряжалась кормилицами и воспитателями детей, это преподносилось словно поддержка королеве: «Ведь ей так тяжело заботиться о крошках, вынашивая очередного ребенка!» Вот с этим Екатерина ничего поделать не могла, Генрих всячески поощрял заботу о Франциске, Елизавете и даже малышке Клод со стороны фаворитки. У них сложилась странная троица: Генрих спал с обеими женщинами, только одна рожала детей, а другая заправляла королевством и семьей короля заодно.
И только сама Екатерина знала, каких усилий временами стоит не спустить наглую шлюху с лестницы! Королеву останавливало только понимание, что она сама потеряет при этом все – мужа, детей, королевство, а Диана может отделаться парой выбитых зубов.
Глупцы, какие же они глупцы! Все вокруг считали, что Диана страшно унижает королеву, а та лишь молча сносит оскорбления, что Диана превратила ее жизнь в сплошной кошмар. Ах, какое же это удовольствие – разыгрывать спектакль, изображая из себя несчастную страдалицу, терпящую напраслину от вздорной фаворитки! Но в действительности было давным-давно наоборот. Екатерина видела, что в ее игру верят все, вплоть до супруга, который считает себя перед ней виноватым уже много лет.
Иногда так хотелось сказать:
– Дорогой, успокойся, тебе не сравниться с Габриэлем, и все твои потуги – лишь жалкое подобие того, что мог он. Спи со своей Дианой, ты мне давно не нужен.
Но пока Екатерине было выгодно, чтобы все считали ее невинно обиженной, мягкотелой, не способной на отпор. Ничего, придет время – и все убедятся в обратном, поймут, что она может быть жесткой и даже жестокой! Екатерина не хотела быть такой, но ее вынуждали. Год за годом вынуждали копить силы, лелеять мечту о мести…
