Луи Бриньон - Кес Арут
— Жить хочешь?
Девушка, изо всех сил сдёрживая рвущие слёзы, закивала головой.
— Тогда раздевайся! Все раздевайтесь! Догола раздевайтесь! Я хочу увидеть свой товар полностью!
Не успели прозвучать эти слова, как девушки под хищные и похотливые взгляды турок, начали сбрасывать с себя одежду. Прошло всего лишь несколько минут, и они уже стояли полностью обнажёнными. Девушки переминали пальцами ног, прикрывали длинными волосами свои груди и все до единой, прикрывали руками свою сущность. Вокруг них слышался отвратительный хохот. Их начали трогать руками, поворачивать в разные стороны. Одну девушку оттащили в сторону сразу несколько человек и, бросив на землю, на глазах у всех начали насиловать. Девушка издавала один душераздирающий крик за другим. Но это только раззадоривало насильников.
— Да что же это такое? — Мириам, пылая гневом, оставила ребёнка в повозке, а сама сошла с неё. Мириам пнула лежавших на земле братьев.
— Вставайте!
Турки заметили Мириам и, несомненно, понимали, о чём она говорит. Они не предпринимали ничего. Только посмеивались. Заметил одиноко стоящую фигуру среди тысяч лежащих и Шукри бей.
— Вставайте! — закричала Мириам и ещё раз пнула братьев ногой. — Вставайте все мужчины! — на этот раз её крик разнёсся далеко вдоль колоны. — Вставайте, братья, отцы, сыновья! Армянская честь поругана! Вставайте и убейте их…или умрите… только не лежите как трусы!
— Замолчи…замолчи! — зашикал на неё Констандян, который лежал так же как и остальные, прикрывая голову руками. — Они всех нас убьют. Замолчи, я твой отец, приказываю тебе.
— Ты не мой отец — ты трус! Жалкий трус, и мои братья тоже трусы! Вы все трусы! Слышите — все!
Мириам сняла платок с головы и бросила на спину отца.
— Оденешь после моей смерти!
Сказав эти слова, она, перешагивая через лежавшие тела, направилась прямиком к Шукри Бею. Волосы Мириам развивались. Лицо олицетворяло гнев, ярость, глубокую ненависть и презрение. Она не опуская ни на миг головы, подошла к Шукри Бею и плюнула в его сторону.
— Плюю на тебя, Шукри бей! Плюю на мать, родившую тебя! И запомни клятву, которую даёт жена от имени своего мужа. Ты будешь сожжён заживо за то, что надругался над армянской честью! А теперь можешь меня убить. Смерть мне не страшна. Бойся ты её. Потому что она будет гнаться за тобой по пятам, пока не достигнет и не сожжёт!
Шукри бей с нескрываемой злобой смотрел на Мириам. Но она даже взгляд не отвела. Он отчётливо видел на её лице презрение.
— Гордая, — сквозь зубы процедил Шукри бей, — хочешь, чтобы я тебя убил? Нет. Ты будешь жить. Жить в тысячу раз хуже бродячих собак. Армянская честь…говоришь? Ты сама её отдашь мне. Добровольно…
— Никогда этого не будет! — раздался гневный ответ Мириам. — Можешь делать всё что хочешь, но ты не получишь от меня мою честь. Я умру, но не отдам её.
— Будешь ещё умолять, чтобы я взял её… — Шукри бей кивнул четникам. По его знаку двое схватили Мириам за руки. Шукри бей сошёл с лошади и подошёл к одному из догоравших костров и вытащил головешку. С ней в руках он подошёл к Мириам.
— Встань на колени и умоляй взять тебя. Ты красивая девушка и я пощажу тебя, если ты это сделаешь. Откажешься, я тебя буду пытать до тех пор, пока не сдохнешь…
В ответ на эти слова Мириам плюнула ему в лицо.
— Хорошо! — Шукри бей прижал головешку к щеке Мириам. Сразу запахло горелым мясом. Он прижимал горячую головешку несколько секунд, а затем убрал её и снова спросил:
— Не передумала?
В ответ Мириам опять плюнула ему в лицо.
— Ах ты, нечестивая тварь! — Шукри бей разъярился и снова прижал головешку к тому же месту.
— Кричи, умоляй,…умоляй, тварь!
Мириам закусила губу так сильно, что из-под уголков показалась кровь. Но она не издала ни звука. Даже стонов не было. Такое поведение вконец разозлило Шукри бея. Он приложил головешку к другой щеке и, вжимая в лицо, вертел ею. Затем к шее. Под конец он взял руку Мириам, сунул в неё головешку и сжал её, ожидая, что теперь-то она наверняка закричит от боли. Ни звука в ответ. Ни слёз. Лицо было изуродовано и, несомненно, она чувствовала страшные боли, но в глазах Мириам светилась только ненависть и презрение.
Шукри бей отстранился и со злобой посмотрел на Мириам.
— Я и не таких ломал … Армянская честь, говоришь? Ну что ж, посмотрим, чего она стоит в твоих глазах. Приведите детей этой женщины…
Услышав эти слова, Мириам вздрогнула и рванулась вперёд. Шукри бей заметил её порыв и злорадно засмеялся. Через несколько минут чётники притащили четырёхлетнего Ваана и трёхлетнюю Наринэ. Малютку Сирануш успела спрятать под себя мать Мириам. Ни Констандян, ни братья Мириам, даже не попытались помешать, когда чётники забирали детей. Один из чётников остался и, взяв за волосы Констандяна, приподнял его голову.
— А ну рассказывай, кто муж твоей дочери…
Обоих поставили на колени, слева от матери, которую по-прежнему держали двое чётников. Дети ничего не понимали. Они только с надеждой смотрели на мать, которая должна избавить их от этих злых дядей.
Шукри бей вытащил револьвер из кобуры и взвёл курок. Затем он приставил револьвер к голове ребёнка и обратился к Мириам.
— Армянская честь, говоришь? Отдай её мне и твой ребёнок останется жить.
Мириам с невыразимой тоской посмотрела на сына, а затем подняла лицо к Шукри бею и…снова плюнула ему в лицо. Никто вокруг не верил своим глазам. Она отказывалась спасти своего ребёнка. Турки буквально опешили. Происходило нечто не поддающееся даже их воображению.
— Ты думаешь, я просто пугаю тебя…да?
Шукри бей нажал на курок. Прогремел, отзываясь эхом, выстрел. Мёртвый мальчик упал на землю. Из глаз Мириам рвались слёзы, но она нечеловеческими усилиями подавляла их.
Никто не видел, как недалеко от места, где разыгрывалась трагедия, остановилась коляска. Из коляски выскочили два человека. Один пожилой, другой молодой. Оба махали руками Шукри бею и кричали одно слово:
— Нет!
Не обращая на них никакого внимания, Шукри бей приставил револьвер к голове девочки.
— Сына ты убила. А дочь спасти не хочешь?
Мириам чуть помедлила… и снова плюнула ему в лицо.
— Так получай, собака… — снова раздался выстрел. Он совпал с двумя яростными криками. Двое из коляски подбежали к месту трагедии и рухнули на колени перед мёртвыми телами детей.
Шукри бей посмотрел на окаменевшую Мириам.
— А ты живи,…живи и помни, что могла спасти своих детей, а эти… — он направил дуло револьвера на одного из двух мужчин оплакивающих детей.
— Ты что? — один из жандармов схватил его за руку. — Это почтенный имам Мусават Али. А рядом его сын. Их нельзя трогать!
— А что же он…этих нечестивых собак оплакивают? — Шукри бей со злобой смотрел некоторое время на отца и сына, а потом махнул рукой чётникам, державшим Мириам.
— Отпустите её и… и выбросьте это в реку, — он указал на тела детей.
Чётники схватили тела и понесли к реке.
— Нет! — закричал, вне себя от горя, Мусават Али. — Нет…это мои внуки…оставьте их…
Но его никто не слушал. Тела детей выбросили в реку. Течение сразу же подхватило и понесло их.
Сразу после этого людей начали поднимать с земли. Обнажённых девушек, стегая кнутами, чётники погнали вперёд.
Мириам, шатаясь, дошла до повозки. Там она без единого слова забрала ребёнка у матери.
— Мириам… — отец дотронулся до её руки.
Мириам оторвала его руку от своей.
— Мерзко рядом с вами, — выдавила она из себя, — я одна пойду…
Мириам прижала к себе ребёнка и в это время к ней подошли Мусават Али с сыном Ахмедом. У Мусавата Али стояли слёзы в глазах. Он нежно погладил Мириам по голове и прошептал:
— Прости меня, дочка!
После этого Мусават Али начал развязывать свой тюрбан, поступок неслыханный для имама. Развязывая тюрбан, Мусават Али медленно побрёл к воде. Не останавливаясь, он вошёл в реку.
— Отец! — вырвался крик у Ахмеда.
— Отец! — Мириам рванулась к нему с ребёнком в руках, но обернувшийся Мусават Али остановил её жестом руки.
— Отец! — прошептала Мириам, останавливаясь. — Не делаете этого. Прошу вас, отец…
Мусават Али горестно покачал обнажённой головой.
— Что я скажу своему сыну? Как я смогу сказать, что бросил его детей…одних …
Все, и в колоне, и жандармы, и солдаты, не отрывали взгляда от его одинокой фигуры.
Мусават Али повернулся и пошёл дальше. С каждым мгновением он всё больше входил в воду. Вскоре он совсем скрылся из вида. Ахмед сел на землю и зарыдал. Ещё очень долго все смотрели на то место, где скрылась под водой голова имама Мусавата Али.
Чуть позже к Шукри бею подскакал один из чётников.
— Я знаю, кто муж этой женщины, — сообщил он, — её отец всё рассказал.
