Наталья Павлищева - Даниил Галицкий. Первый русский король
Позже король поговорил с зятем один на один, но Биргер стоял на своем – он ранен в первые минуты боя, потому возглавить разгром русов не смог, а Ульф оказался болваном. Норвежцы же вообще бежали, датчане простояли просто так… На вопрос Эрика, как получилось, что русы смогли напасть неожиданно, Биргер поморщился, несмотря на боль:
– Если бы эти самоуверенные идиоты послушали меня и были осторожны! Ты тоже виноват в поражении, Эрик!
– Я-то почему? – возмутился король.
– Надо было ставить во главе похода меня, а не этого болвана Ульфа!
– Но ты фактически управлял всеми, они же слушались тебя… – попробовал робко возразить Эрик, отметая свою вину.
– Нет! Я командовал только своими людьми, а те же норвежцы подчинялись Ульфу! И все были против меня, обвиняя в трусости из-за осторожности. Стоило послать людей в лес на разведку, и все тут же начинали кричать о том, что я боюсь.
Вот тут Биргер говорил правду, он действительно опасался возможного нападения, но несколько преувеличивал, ведь сумей он настоять, и Ульф Фаси сделал бы все по приказу зятя короля. Но для Биргера были важны две вещи: во-первых, убедить всех, что его ранение произошло из-за применения колдовства и привело к тому, что зять короля больше не мог руководить боем, а во-вторых, что все провалилось именно из-за того, что его не слушали.
Биргер очень постарался, чтобы шведы как можно скорее забыли этот провал, а если и помнили, то только его ранение и героическое поведение во время похода. И преуспел, он так и остался героем, а позже, после смерти бездетного Эрика Картавого, смог объявить королем своего сына и стать при нем регентом.
Шведы запросили у Великого Новгорода мир. В своем письме король Швеции клялся не приходить на Русь войной. Так князь Александр Невский победой на Неве надолго обеспечил мир хотя бы с одной страной.
С другими мир еще предстояло завоевывать, не все учатся на ошибках соседа, есть такие, что им только радуются. И бьют лбы теми же граблями.
Конечно, Биргер не успокоился, но ни взять Новгород, ни даже часть Новгородских земель ему так и не удалось, князь Александр всегда был начеку. Но именно к Биргеру в Швецию через много лет бежал от Неврюевой рати младший брат Невского князь Андрей Ярославич. Так братья оказались по разные стороны, хотя воевать друг против дружки им все же не пришлось. Немалую роль в этом долгом разладе братьев сыграл Даниил Галицкий, но тогда до самого разлада было еще очень далеко…
ВОЗВРАЩЕНИЕ
«И оставался он там до тех пор, пока не пришла весть, что ушли из Русской земли безбожные».
В Вышеград приходили страшные вести: Бурундай взял Сандомир (вот когда порадовались, что убрались подальше в Поморье!), татары захватили Краков… разбито объединенное войско под Легницей… угры разбиты на реке Сайо, Бела бежал в Загреб и дальше… Батый бросил основные силы следом.
Княгиня Анна в ужасе металась по дому, сжимая руки, там у угров Лев, что будет, если татары разгромят обитель?! Даниил только зубами скрипел, а Василько пытался успокоить, мол, как раз обители они и не трогают. Если, конечно, те не оказывают сопротивления. Кроме того, Батый гоняется за Белой, ему юный княжич ни к чему… И печатник Кирилл при нем.
Но стали приходить и другие вести: галицкие бояре воспользовались бегством князей и поделили земли меж собой! Доброслав Судьич взял под себя Бакоту и все Понизье, Лазарь Домажирич и Ивор Молибожич получили лакомый кусок – солеварни в Коломые, Григорий Васильевич – Перемышль.
Эта весть заставила Даниила сорваться с места в один день, даже о семье не задумался. На робкий вопрос княгини, как же они, резко ответил:
– Поживете пока здесь! Я за вами пришлю!
И снова Василько сглаживал углы, объяснял:
– Там и возвращаться сейчас некуда, рассказывают, что города пожжены. Люди перебиты или разбежались, все порушено. Мы наведем порядок и за вами пришлем вскорости.
Анна обиделась на мужа уже окончательно, столько лет он гоняется за призрачной властью в Галичине и Волыни, столько лет воюет с боярами! Стоит только ослабить хватку, как они тут же либо отворачиваются к другим, либо изгоняют князя. Наступит ли время, когда можно будет думать о доме и семье, а не о том, чтобы удержать власть в непокорном городе. Ну, не хотят его в Галичине, не лучше ли отказаться, собрать небольшое княжество вокруг того же Холма и жить тихонько? Живут же вот они в Вышгороде, пусть небогато, но вполне сносно, даже очень. Стоит ли на борьбу за власть свою жизнь растрачивать?
Даниил и Василько собрались назавтра поутру ехать, дружину брали с собой, оставляя женщин и детей под защитой Болеслава Мазовецкого. Что и сказать, ненадежная защита… Конрадову сыну свои бы земли заслонить, с одной стороны безбожники наседали, с другой рыцари… Да и вокруг неспокойно… Оставалось надеяться только на то, что Господь защитит.
Анна попыталась поплакаться князю, тот разозлился:
– Только о себе думаешь!
– Я думаю о детях, Даниил! А вот ты о власти своей, будь она неладна! Все годы, что с тобой жила, только и слышала про непокорный Галич да бояр. Данила, остановись, к чему тебе это все? Преклонись перед кем-нибудь уж, не ставь себя выше.
Не успела договорить, князь взвился, точно осой укушенный:
– Ты что говоришь?! Потеряю Галичину или Волынь, что я детям оставлю?!
– А если они тебя потеряют, так и Галичина будет не нужна.
– Вот! – указующий перст уперся в Анну. – Вот чем ты от моей матери отлична! Та с малыми детьми в плену была, а о наших отчинных землях не забывала!
– Время ныне другое, Данила.
– Время всегда одно: или ты, или тебя! А сидеть да ждать, так ничего не высидишь.
Анна вдруг расплакалась:
– К ней торопишься?
Князь со всей силы грохнул дверью. Жена задела незаживающую рану – во Владимире остались Злата с детьми. Аннины-то здесь, или вон как Лев, под защитой обители и Кирилла, а Злата вовсе одна, никого из родных нет.
Разговора не вышло, княгиня в опочивальне до утра проплакала от обиды и сердечной тоски, Даниил хмуро выхаживал по горнице, то присаживаясь к столу, то снова поднимаясь. Видно, его шаги услышал Василько, вышел, спросонья потягиваясь, хмуро поинтересовался:
– Чего тебе не спится?
По тому, как брат махнул в сторону опочивальни, понял, что снова ссора с женой, покачал головой:
– Глупые вы, ей-богу. Жизнь такая, что не знаешь, свидишься ли завтра, а вы еще и ссоритесь.
– А ты-то с Добравой как? – вдруг впервые за много лет сообразил Даниил.
– А никак. После того как из Владимира весть пришла о гибели ее родных, точно заснула и не проснется. Как каменная.
– А ты что?
– Я терплю. Что я еще могу? Она-то не виновата, все родные погибли, детей тоже не осталось, каково ей?
– Василько, но жить-то надо? Уступи я сейчас, бояре волю в Галичине, а потом и на Волыни такую возьмут, что потом не переборешь. Как этого не понимает?!
В его голосе снова зазвучали раздражение и даже злость.
– А ты и ее пойми. У Анны пятеро детей на руках. Случись что с тобой, она одна с ними останется.
– Да что со мной случится?!
– Ты ж не в церковь на воскресную службу идешь, а с оружием и в неспокойное время.
Даниил махнул рукой, но все же отправился в опочивальню успокаивать жену. Василько вздохнул, он брату говорил нужные слова и его супругу тоже ободрял, а сам уже порядком устал от собственной княгини. Добрава и раньше особой ласковостью не отличалась, а теперь вовсе словно каменная баба, все молчит и страдает, рядом невольно себя виноватить начинаешь. А потом княгини дивятся, что их мужья себе ласковых красавиц находят вроде Златы, которая никогда не выскажет, словом резким не обидит, ничем не укорит.
Обманывал сам себя Василько, он прекрасно понимал, что потому и не перечит Злата, что видит Даниила лишь изредка, наездами, а от ее слова ничегошеньки не зависит. Другое дело Анна, у которой все деяния мужа на виду и о детях забота немалая.
«Вернулся Данила в свою землю, и пришел к городу Дрогичину, и захотел войти в город, но ему заявили: «Не войдешь ты в город».
Даниил с братом пришли к Берестью и не смогли выйти в поле из-за смрада от множества убитых. Ни единого живого человека не осталось во Владимире, церковь Святой Богородицы была наполнена трупами, другие церкви полны трупов и мертвых тел».
Как бы то ни было, первыми уехали братья. Но ничего хорошего в родных местах не увидели.
Первая неприятность ждала у ворот Дрогичина. Они попросту оказались закрытыми! Решив, что горожане испугались вида вооруженных людей, Даниил прокричал, чтоб открыли, потому как приехал князь. Дружинник на стене засомневался, как-то заерзал, но рядом с ним почти тут же появился боярин из мелких, Даниил даже не узнал снизу, кто это.
– Кня-азь?.. Да нету у нас князьев-то! Удрали наши князья, когда поганые подступать стали.
