Горничная Карнеги - Бенедикт Мари

Гости тоже оделись подобающим образом, и в начале вечера за столом царило мрачное настроение. Со своего места в коридоре для слуг, где я, как обычно, дежурила с саквояжем наготове, я слышала хвалебные речи в адрес президента Линкольна — истинного отца нации, приведшего ее к победе.

Наконец слово взял старший мистер Карнеги:

— Когда я служил в Вашингтоне руководителем департамента телеграфного сообщения под началом помощника военного министра Скотта, мне выпала честь лично встречаться с президентом Линкольном. Иногда он приходил к нам в контору и сидел за столом в ожидании ответа на телеграмму. В глазах и речах этого честного и прямого человека сквозил неприкрытый интеллект. Но самым ярким и замечательным качеством президента Линкольна был не его ум и даже не смелость его убеждений, а совершенная демократичность его повседневных поступков. Он одинаково относился ко всем людям без исключения, независимо от их должности и положения. И все мы должны следовать его великому примеру.

Раздался звон бокалов под одобрительные возгласы гостей.

Когда присутствующие джентльмены отдали дань уважения покойному президенту, разговор перешел на предстоящую поездку в Европу мистера Карнеги, мистера Фиппса и мистера Вандеворта. Каждое пожелание доброго пути неизменно сопровождалось звоном хрустальных бокалов, и горестное настроение за столом постепенно сменилось едва ли не радостным. Удивительно, как людям удается одновременно скорбеть и праздновать.

Раздался скрип ножек стула по полу, и как-то вдруг вышло, что рядом со мной возник мистер Карнеги. Я никогда прежде не видела такого блеска в его глазах, хотя знала, что он означает: точно так же блестели глаза у завсегдатаев голуэйских пабов, где мне изредка доводилось бывать вместе с семьей. Мистер Карнеги был пьян, что меня удивило, ведь он не одобрял пьянства и обычно воздерживался от спиртного.

В коридоре мы находились с ним одни. Мистер Карнеги стоял так близко, что я чувствовала запах виски в его дыхании. Он взял меня за руку и сказал:

— Прошу меня извинить, мисс Келли, если я позволяю себе недопустимую вольность. Но в связи со скорым отъездом у меня остается совсем мало времени, чтобы поговорить с вами наедине. Признаюсь, мне было мучительно видеть вас, не имея возможности с вами поговорить.

Осмелюсь ли я сказать правду? Я устала от лжи и притворства, устала скрывать свои настоящие чувства. Я желала быть искренней. Хотя бы раз.

— Мне тоже, мистер Карнеги.

— Вы понимаете, почему я уезжаю, да? Вы сами решили, что мы больше не должны видеться. И не должны говорить о наших чувствах друг к другу.

— Да, — сказала я, глядя в пол.

— Одно ваше слово — и я никуда не поеду.

Мистер Карнеги взял меня за подбородок и заставил поднять голову. Он напряженно смотрел в мои глаза, словно надеялся отыскать в них то самое слово «останься», которого не услышал из моих уст.

Мне ужасно его не хватало, и я с трудом устояла перед искушением выполнить его просьбу.

— Я хотела бы попросить вас остаться, мистер Карнеги. Честное слово. Но я не могу. У меня есть обязательства перед семьей. Я должна зарабатывать деньги и поддерживать близких.

— Я готов помочь вашей семье. У меня есть для этого средства. — В его голосе слышались нотки мольбы.

Я помедлила, пытаясь понять, что он предлагал на самом деле. Мы продолжим тайно встречаться, а он финансово поддержит моих близких? Вряд ли он подразумевал нечто большее, иначе выразился бы по-другому. И что дальше? Что произойдет, если я ему надоем или его мать узнает о наших неподобающих встречах и примет меры? Учитывая его глубокую преданность семье, я, скорее всего, потеряю работу вместе с надеждой устроиться на похожее место с сопоставимой зарплатой — возмущенная миссис Карнеги наверняка постарается отомстить мне, — и моя семья окончательно пропадет. Нет, я не могла позволить себе пойти на поводу у чувств. Мне следовало твердо стоять на своем — но уважительно, чтобы не обидеть мистера Карнеги.

Я не рисковала смотреть ему в глаза — боялась, что мое сердце дрогнет. А потому отвела взгляд и молча покачала головой.

Он отпустил мой подбородок, но продолжал крепко сжимать мою руку.

— Я понимаю, мисс Келли, и восхищаюсь вашим самоотверженным чувством долга перед семьей. Я скоро уеду и перестану вас беспокоить. Но пока я еще здесь, могу ли попросить об одном одолжении?

У меня внутри все оборвалось. О чем он хотел попросить? Я всегда полагала, что мистер Карнеги стоял выше тех отвратительных выходок, которые позволяли себе состоятельные господа по отношению к служанкам. Возможно, я ошибалась.

— Пожалуйста, назовите меня по имени. Мне необходимо услышать, как вы произносите мое имя вслух. Исполните хотя бы это единственное мое желание.

Такая просьба казалась вполне невинной.

— Эндрю, — прошептала я и почувствовала, как тает моя решимость.

Он притянул меня ближе к себе, я посмотрела ему в глаза, и тут из столовой донесся резкий, чуть раздраженный голос:

— Эндра!

Мы оба застыли.

— Эндра! — Голос стал громче. — Что ты делаешь рядом с кухней?

Его мать. Моя хозяйка. Мгновение, заключавшее в себе столько невероятных возможностей, было упущено.

Глава двадцать пятая

Я всегда думала, что нет ничего более блеклого и унылого, чем ирландская зима. Хмурое серое небо без намека на проблески солнца. Голые ветки деревьев тянутся к этому беспросветному небу. Непрестанные холода и промозглая сырость, от которых не спасает никакое тепло от камина. Но я ошибалась. Нет ничего хуже начала питсбургской зимы после отъезда мистера Карнеги.

Не то чтобы эта зима оказалась суровее предыдущей. Хрустящие морозы, пронзительный ветер и черный от заводской копоти снег — городской смог доходил даже до дальних предместий — были точно такими же, как и в мою первую зиму в Питсбурге. Единственное отличие — отсутствие мистера Карнеги. Только когда он уехал в Европу, я по-настоящему поняла, сколько надежды и света он дарил мне одним своим существованием, даже когда прекратились наши тайные встречи в парке.

Без него моя жизнь превратилась в бесконечную рутинную службу у строгой, требовательной хозяйки, чей характер стал еще тяжелее с приходом зимы.

Лишившись обожаемого Эндры, единственного человека на свете, который мог смягчить ее суровый нрав, миссис Карнеги правила в доме железной рукой и с той же тщательностью и непреклонностью контролировала деловые вопросы семьи. Хотя старший мистер Карнеги оставил младшему брату подробные, четкие инструкции по управлению семейными предприятиями и инвестициями, миссис Карнеги упорно настаивала на том, чтобы вести все дела совместно с ним в качестве соправительницы.

Теперь я сопровождала хозяйку уже не на утренних визитах и послеобеденных дамских чаепитиях с вистом в Хоумвуде, а в разъездах по питсбургским конторам Карнеги. Я всегда находилась рядом с ней на деловых совещаниях по вопросам, связанным с деятельностью «Сайклопс айрон», «Айрон фордж», «Юнион телеграф», «Лохиэль айрон», «Кистоун бридж», «Централь транспортейшн», «Колумбия ол», «Пионер кэул», «Адамс экспресс» и многих других строительных, горнодобывающих, железнодорожных и металлургических предприятий, чьими акциями владели Карнеги. На совещаниях миссис Карнеги лишь молча слушала и не высказывала своего мнения — в присутствии посторонних она умело поддерживала впечатление, что младший мистер Карнеги самостоятельно управлял делами, — но дома, наедине с сыном, ее сила характера и интеллект раскрывались в полной мере. Она ожила в этой новой для себя роли, и я окончательно поняла, сколь потрясающе умна эта женщина. Кроме того, я много узнала о промышленности, действующей в Америке по окончании Гражданской войны.

Отсутствие старшего мистера Карнеги не только способствовало проявлению поразительных деловых качеств моей хозяйки, но и позволило ее младшему сыну в какой-то степени выйти из подчиненной роли. Я не раз слышала, как он возражал указаниям матери в беседах с глазу на глаз. И хотя изначально именно мать подтолкнула его к ухаживаниям за мисс Люси Коулман — все ради блага семьи Карнеги, — теперь младший мистер Карнеги добивался ее руки уже по личным причинам. Они составляли прекрасную пару, и даже со стороны было видно, что эти двое питали друг к другу симпатию и искренний интерес. Совместные семейные ужины Карнеги и Коулманов происходили все чаще и чаще, и я с удовольствием наблюдала, как он проявлял внимание к девушке явно не по принуждению, а по собственному желанию.