Театр тающих теней. Словами гения - Афанасьева Елена

— Свет погасили.

Канадка в восторге, что наедине с Лавром. Русский мужик — экзотик, она должна его трахнуть. Он мечтает ее поскорей вытолкать, но кроме страха в нем еще и интерес к существу такому свободному, такому не похожему на совковую серость. И запретный плод всегда сладок.

Гэбэшник звонит домой Татьяне:

— Татьяна Малинина? Вы сегодня перед матчем переводили разговор Олега Лаврентьева с гражданкой Канады?

— Переводила…

— Почему не сообщили? Вас же предупреждали!

— Так нечего было сообщать.

— Есть чего или нечего, нам решать. Ваше дело вовремя сообщить органам. О чем шел разговор?

— Ничего серьезного, просто поклонница.

Канадка моментально стягивает блузку, под которой не оказывается белья. Прижимается голой грудью к Олегу. Целует его в губы и быстро опускается на колени. Девушки, которых парень из уральского городка, проводящий почти всю жизнь на хоккейной площадке, знал до этого, никогда так не делали. Плюс мужской «голод», не утоленный часом раньше с Таней. Олег хочет отстраниться, но не может. Упираясь головой в стену, случайно щелкает выключателем. Свет в комнате гаснет.

— Ничего серьезного?! А вы знаете, что клубы НХЛ ведут охоту за советскими хоккеистами, надеясь переманить их большими деньгами?!

— Олега переманить?! Бред!

— Бред? А вы знаете, что эта самая поклонница, гражданка капиталистического государства, сейчас у него дома, наедине с ним?! И чем она его там заманивает, нам неизвестно…

Бурный секс в прихожей обрывается так же внезапно, как и начался. Оставляя липкий холодный осадок.

Олег застегивает штаны, неуклюже пытается натянуть на канадку блузку. Она не дается.

— Неправда! Все неправда! Это все гэбэ! Все неправда! — бормочет Таня, пока бежит от метро к дому Олега. Смотрит на темные окна в его квартире. Добегает до автомата на углу, не замечая две фигуры в серых пальто около подъезда. Достает из кармана мелочь. Пытается найти нужную монетку, но роняет все монеты в снег. Подбирает, какие может разглядеть в темноте. Находит двушку, бросает в автомат, набирает номер.

Канадка размахивает руками, громко доказывает, что он должен принять предложение «Монреаль Канадиенс», тогда она будет видеть его всегда… Олег не понимает. Хочет только одного — как можно быстрее вытолкать ее за дверь. Раздается телефонный звонок.

Таня в телефонной будке смотрит на темные окна. В трубке длинные гудки.

— Ему рано утром на тренировку. Он уже спит. А я идиотка.

Гудки.

— Тшш! Подожди ты, подожди, не ори. Нельзя, чтобы тебя услышали. Тише! — Смотрит на телефон, но не поднимает трубку. — Вот твой паспорт, билет. Уходи уже, пожалуйста! Уходи! Откуда ты только взялась?!

Еще гудки. Таня, глядя на темные окна, выдыхает. Кладет трубку, выходит из телефонной будки, делает шаг в сторону от дома. Но в окнах Олега неожиданно вспыхивает свет. Таня останавливается. В окне мелькают тени. Две. Таня ждет. Не может двинуться с места.

Через несколько минут из его подъезда выходит довольная Канадка…

— Оу! Хорошо, что я тебя встретила! Ты тоже рядом живешь? Скажи, русские мужчины все такие?! Почему ты молчишь?! Такой секс! Я в диком восторге! Секс невероятный! Но не разрешил у него ночевать! Почему? Можешь объяснить почему? Выгнал на улицу. — И восторженно: — Русский медведь! Даже такси не вызвал.

— Здесь тебе не Канада. Такси ночью вызвать невозможно.

— И что теперь?! — Канадка смотрит обратно в сторону дома Олега.

Таня подходит к проезжей части. Ловит машину.

— До «Интуриста» на Горького девушку довезете?

— Трояк.

Таня достает из кармана две бумажки по рублю и подобранные из сугроба монетки. Считает.

— Только два пятьдесят.

Водитель видит, что денег у нее больше нет, машет рукой: давай. Таня заталкивает в машину Канадку, продолжающую бурно делиться подробностями секса с Олегом.

— Пассажирку не потеряйте!

Канадка без устали лопочет:

— Скажи ему, он должен в НХЛ играть! «Монреаль» готов с ним заключить контракт. Это такой шанс! Это такие деньги! Шесть миллионов долларов! А он даже слушать не стал. Но я за ним еще прилечу! Медведь!

Машина отъезжает.

— Или потеряйте…

Один из двух серых в пальто садится в «Волгу» и отъезжает следом за такси. Второй остается около подъезда.

Таня поднимает руку, чтобы поймать машину для себя. Но в той же ладони всего два пятака и десять копеек.

Идет вдоль дороги. Останавливается.

Обернется?

Вернется?

Пойдет к Олегу, закричит, расплачется, простит?

Стоит. Плечи напряглись. Давно должна разрыдаться и не может. Не получается. Стоит. И опускается прямо в грязный сугроб.

— Гениально! Канадка — это просто гениально! — Режиссер Кирилл страшно доволен. — Такая отвязная сука! Но глоток свободы.

— Говорила же тебе, что хоккеисты в этой серии нужны. Вокруг чего еще в андроповское время могла случиться такая история с Канадкой.

— Да! Настолько сука, что русские мужики и представить себе не могли. Как Хайди Холлинджер. Знаешь Хайди? Такая девушка-фотограф, девочка-припевочка. Одного моего друга бессовестно по-блядски кинула. Эта такая же.

В какой стране живете

— Вы в какой стране живете?

Витор в штатском на старом «Фиате» ждал ее чуть поодаль, точно выбрав место, чтобы не бросаться в глаза охране главного здания Госбезопасности. И появился как раз вовремя, когда она едва не столкнулась лоб в лоб с Луишем. Но кто мужу сказал, где ее искать?! Не сам ли Витор?

— Откуда вы знали, что меня вызовут? И во сколько?

— Я не их сотрудник, если вы про это. И не их агент.

Но на вопрос не отвечает.

— Куда едем?

— На телестанцию.

Если не их агент, то чей?

«Враги государства, нежелательные элементы могут искать способы давления на ведущую», как там этот серый только что говорил.

— Мне какая разница, чей вы агент!

Новогодний снег уже растаял, оставив на улицах грязноватую кашицу, пачкающую туфли, и полный коллапс на дорогах не привыкшего к снегу города, большинство улиц которого идут круто вверх. Машины буксуют, катятся назад, сталкиваются одна с другой. Образуются заторы. Так она вовремя домой не успеет, мать на последний автобус не отпустит, и та будет читать нотации весь вечер.

Но Витор умудряется ловко выруливать из всей этой неразберихи.

— Не надо быть агентом ПИДЕ, чтобы сообразить, что вокруг правительственного приема будут собирать информацию всеми методами — и в ходе его, и после. Будут проверять чистоту рядов — не попалась ли любимая ведущая всей страны в сети заговорщиков…

Эва смотрит на капитана удивленно.

— По-вашему, все вокруг заговорщики, стукачи и агенты? Вы тоже?

Витор молчит. Не отвечает.

— Потому что я — точно нет! — продолжает Эва.

— Уверены?

— Уверена!

— Как же вам удалось попасть на телевидение?

— Через постель! — усмехается Эва.

Вид у капитана в штатском удивленный.

— Правда, через постель! Муж был красавец. Его взяли на практику, а меня к нему в придачу, в качестве его мозгов. Так и попала.

— А в кадр как сели? Ведущей вас кто сделал?

— Само собой получилось. Муж в Новый год под 1969-й напился, работать не мог. Текст его наизусть только я знала, и остальные уже отмечали. Переодели, накрасили, посадили в кадр.

— Легко у вас все получается! На главное государственное телевидение просто так не попадают и ведущей не становятся. Без многомесячной проверки спецслужб.

— После университета при приеме на работу нас проверяли. Допустили.

— Даже не вербовали?

— Ах, да, пытались вербовать. У меня мозги были заняты другим, в положении была.

Витор, высаживая ее около телецентра, отдает пакет.