Саша Бер - Кровь первая. Она
При этом она скорчила рожицу, стараясь перевести всё в шутку, и шутка удалась. Ардни громко рассмеялся, а просмеявшись, постарался быть серьёзным, по крайней мере он произнёс вполне серьёзно:
— Слушай меня внимательно. То, что баб под свой глаз прибрать начала, одобряю. Ценность вижу в этом не малую, но коли хоть один ближник мне на тебя пожалуется или из отрядных кто за свою жену вступится… Я тебя предупреждал. Змейство своё попридержи. Ты у меня на жопу, не одну седмицу сесть не сможешь.
Зорька прекрасно знала, что, если атаман начинает свою речь со слов «слушай меня внимательно», это означает, что непременно сделает обещанное. Она даже по началу испугалась, что кто-то уже нажаловался. Она вдруг почувствовала какую-то отчуждённость к себе. Своё полное одиночество в этом сраном мире. Комок жалости к себе впился в горло. Захотелось плакать. Но от куда-то из глубин подсознания вырвалась на волю необъяснимое для неё собственное поведение. Пока она мысленно материла весь этот мир и собиралась навзрыд разреветься, тело подошло к его лежаку, как бы, само собой. Руки бесцеремонно сняли с тела платье и принялись бесстыдно гладить бёдра, животик, груди. Зорька разлеглась на лежаке, самым наглым образом раздвинула ноги и елейным голоском про журчала:
— Виновата, атаман, наказывай.
Она мило улыбнулась, протягивая к мужу руки и тут же успокоилась, поняв без слов по его лицу, что, если бы в этом момент, кто-нибудь спросил атамана о чём от только что говорил, он бы наверняка не вспомнил. А Зорька мило улыбалась не играя. Она вспомнила Хавку в яме, которая говорила Ардни что он всю жизнь будет накормлен, напоен и безжалостно выебан.
Только после того, как атаман был «обезоружен» и размяк, валяясь рядом с закрытыми глазами, Зорька выдала последнюю порцию новостей, заготовленную для мужа.
— Я тут из коровника молодуху в мамки для Звёздочки определила. Ты не против? Будешь против, обратно верну в коровник.
Ардни вяло, не открывая глаз переспросил:
— Молодуху?
— Угу. Хабарка посоветовала.
Она села, выскребая пальцами на ладонь вытекающую сперму в промежности и размазывая её по своему телу. После чего встала и начала одевать брошенное на пол платье. Атаману было лень, и он всем видом показывал, что никуда не хочет идти. Но всё же сел, потянулся и тоже встал, но вместо того чтобы одеваться, отправился пить. Когда вернулся, она уже стояла одетая. Он скривился, посмотрел зачем-то в открытое окно, подумал и тоже стал одеваться.
Придя в баню Зорька сразу кинулась к дочери, а он лишь мельком взглянул на малышку, а вот молодухе уделил самое пристальное внимание. Молодуху кликали Алая. Так её звала Хабарка, так её стала кликать и Зорька, но только сейчас, представляясь атаману она назвала свою полную кличку и оказалось, что она Алая Заря! Эта новость хлестнула по Зорькиным ушам, как оттянутая ветка. Натянутая на лицо улыбка чуть не сползла от такой новости. Зорька присмотрелась к ней и получила ещё удар по самолюбию. Алая девка была дородная. Выше Зорьки почти на пол головы. Лицо белое с вечным здоровым румянцем на довольно милом личике. Высокая, пышная грудь, которую она с нескрываемой гордостью демонстрировала. Тонкая талия, с сознанием дела утянутая поясом. Аппетитно выпирающие бёдра и зад. Даже в полутьме банного шатра было видно, как её личико раскраснелось и стало алым, подтверждая правоту полученной клички. Но не это бросилось в Зорькины глаза. Алая была не великого ума девка, если не сказать полная дура. И если атаман своим видом ничем себя не выдавал, то эта сучка выдавала себя с потрохами. Зорька с первого же взгляда поняла, что эти двое прекрасно друг друга знают. Ардни осматривал и ощупывал её со всех сторон с равнодушным видом зажравшегося покупателя, а она, алея своей мордой, нет-нет да не сдержанно хихикала, неумело стараясь это скрыть. Она то и дело бросала на него вожделенный взор, но тут же опомнившись, украдкой зыркала на Зорьку и тупила бесстыжие глазки. Зорька, по началу обескураженная, быстро пришла в себя, растянула на лице умиляющую улыбку, прикинувшись полной дурой ничего непонимающей и даже стала одобрительно кивать всякий раз, как ловила украдкой брошенный на неё взгляд молодухи. «Так значит эта тварь не только глаза и уши Хабарки, а и мужьена подстилка, — подумала она про себя, — ай да Хабарка, сука, решила меня извести». Судя по тому, как муженёк со знанием дела щупал молодуху, он явно имел представление, как та выглядит голой, а когда напоследок он бесцеремонно задрал ей подол и погладил по заднице рукой, то даже он на миг забыл о выбранной роли и всем видом показал Зорьке, что эту жопу он помнит, как родную. Наконец, представление закончилось и со словами «Одобряю. Пусть остаётся.» он покинул шатёр. Алая осталась стоять в пол оборота к Зорьке, изображая на лице идиотское выражение полу улыбки, полу страха, да ещё при этом скосив глаза на Зорьку, боясь повернуть голову. Атаманша была готова убить её тут же и немедленно, но что-то удержало её от скоропостижных мероприятий, и она всё так же мило улыбаясь, ласково отпустила её поесть, мотивируя это тем, что хотела бы побыть с дочерью одна. Алая стрелой вылетела из шатра, ибо это было самое её заветное желание на тот момент и Зорька, медленно убрав улыбку с лица, горько призадумалась…
Идея поездки на праздник Трикадрук к арам, не понравился Зорьке изначально. Всё в её душе упиралось ногами и руками против. Но лишь заикнувшись о том, чтоб остаться с ребёнком и получив однозначный отказ, после чего Зорька впервые пожалела, что взяла мамку для Звёздочки, смирилась с неизбежностью и стала собираться. Тем более муж пожелал, чтоб она выглядела лучше, чем на свадьбе и Зорька поняла, что должна каким-то образом ослепить, оглушить и парализовать весь тот сброд, что там соберётся. Раз атаману это было зачем-то нужно, значит она должна это сделать. Хотя страх первого публичного выхода за пределы охраняемого леса её серьёзно напрягал до мандража во всех конечностях. Она наряжалась, прихорашивалась и вместе с тем упорно загоняла себя в состояние ведьмы, но на этот раз ей была нужна не только сила гнуть баб чужеродных, но и согнуть мужиков, а она знала лишь одну силу на которую это зверьё поддавалось бы — это сила бабьей Славы, но Зорька не знала, как её со своими способностями достать и применить. Эта неуверенность в себе была похуже страха выхода на беззащитное пространство, где дичь, в виде её, будет разгуливать меж толпы охотников. Обдумывая и проигрывая в голове все возможные варианты, она пришла лишь к одному: ослепительная Слава была нужна позарез. Только с помощью её можно будет обворожить убийц, а то что они непременно будут, она даже не сомневалась и это для неё было, как само собой разумеющееся. Только этим она могла защитить себя. Зорька никак не могла взять в толк того, зачем они туда едут, на кой атаману сдался этот выезд, считая эту затею крайне опасной и попросту ребячеством. У неё даже мелькнула мысль о том, что он решил использовать её, как жертву или приманку, мол её убьёт, а он такой весь убитый горем устроит там конец света.
К её кибитке, стоявшей на колёсах, пристегнули лошадей и она, усевшись на лежак, потряслась в полную неизвестность. Эта изначально прилипшая идея с активацией, огромной, всех поглощающей Славы, не давала ей покоя всю дрогу. К кому она только мысленно не обращалась за помощью и в первую очередь просила подсказку у Хавки. Ну не могла она поверить в то, что все её бросят, когда помощь так нужна. Хоть маленькую под сказочку, хоть лишь намёк.
Вскоре она измотала себя самоистязаниями так, что устала и обессилила, уже смерившись с тем, что всё пропало. Её убьют, его убьют, всех убьют. Зорька заплакала, а потом упала на лежак и заревела навзрыд. Так и уснула, несмотря на покачивание и потряхивание.
Разбудил её Ардни, залезший в стоящую и никуда уже не ехавшую кибитку.
— Ты что, спишь?
Она села, протирая опухшие глаза и смотря на него прищуриваясь.
— А ну просыпайся, приехали уже. Быстро приводи себя в порядок. Ты же Утренняя Заря, — выдал он, произнося её кличку наигранно торжественно, поднимая одну руку и глаза к небу, — а выглядишь, как побитая собака.
Зорьку как дубиной по башке огрели, аж искры из глаз. «Вот оно!» — ликуя буквально прокричала она про себя, «Утренняя Заря. Я Утренняя Заря». Она быстро встрепенулась, похлопала себя по щекам, глядя в зеркальце и ровно сев, счастливо улыбаясь тому, что теперь она совершенно точно знает, что делать. Она закрыла глаза, расслабилась и представила бескрайний горизонт, на котором начинала только-только разгораться богиня, в честь которой её назвали. Заря разгоралась в её воображении и в один прекрасный момент Зорька почувствовала её в себе. Такое странное, тёплое и сладостное ощущение силы света. Не объяснимое словами, но ощущаемое всем телом, будто от неё исходит свет. Она не видела, так как продолжала сидеть с закрытыми глазами, она именно чувствовала его каждой частичкой своего тела. Зорька не замечала ничего вокруг, ни шума снаружи, ни окриков, но, когда утренняя заря разгорелась в полную силу, она мысленно заставила её замереть в этом положении и открыв глаза, в которых мелькали капельки слёз счастья, осознала, что у неё всё получилось. Она встала и пошла. Нет, она поплыла, от того, что всё было так легко, воздушно, сказочно. Она не совсем помнила, как она вышла из кибитки, но то что не выпрыгивала, это точно. Она смутно помнила только то, что, когда стояла в проходе и переполненная счастьем оглядывала огромное, радужное поле с разноцветными шатрами, к ней бежали какие-то люди и кажется именно они спустили её на землю на руках. Но кто это был конкретно, не помнила. Просто не обратила внимания. Она величаво прошла по поляне, упиваясь собственным светом, который струился из неё нескончаемым потоком. Ещё из далека увидев Ардни, мягко и грациозно подплыла к нему. Тот стоял, вытаращив на Зорьку глаза и даже рот открыл, как будто в первый раз увидел и от того обалдел.
