Александр Дюма - Асканио
Итак, он велел предуведомить Карла V о том, что к нему обратились жители Гента, и предложил ему в то же время пройти через Францию во Фландрию.
Вот по этому-то поводу и заседал совет, когда Бенвенуто явился в Лувр; Франциск I, предупрежденный о приходе великого мастера и верный своему обещанию, приказал впустить его.
Таким образом, Бенвенуто услышал конец обсуждения.
– Да, господа,– говорил Франциск I,– да, я согласен с господином де Монморанси: я тоже мечтаю о заключении длительного союза с императором, избранным на престол, я мечтаю о том,чтобы мы оба властвовали над всем христианским миром и чтобы перед нашим лицом исчезли все эти корпорации, все эти коммуны, все эти народные сборища, которые желают ограничить нашу королевскую власть и заставить наших подданных отказывать нам то в солдатах, то в деньгах. Я мечтаю привлечь в лоно религии под верховной властью папы всех еретиков, которые причиняют горе нашей святой матери церкви. Я мечтаю, наконец, объединить все свои силы против врагов Христа, изгнать из Константинополя турецкого султана– тогда-то я докажу, вопреки слухам, что он мне не союзник,сделать Константинополь столицей второй империи, соперничающей с первой по могуществу, блеску и величине. Вот моя мечта, господа! Я говорю «мечта», чтобы не слишком обольщаться надеждами на успех и не слишком разочаровываться, если будущее покажет, что все это невозможно. Но если только моя мечта осуществится… да, если она осуществится, коннетабль, если под властью моей будут Франция и Турция, Париж и Константинополь, Запад и Восток, согласитесь, господа, это будет прекрасно, величественно и возвышенно!
– Итак, сир, решено,– сказал герцог де Гиз,что вы отказываетесь от прав сюзерена, которые вам предложили жители Гента, а также от исконных владений Бургундского дома?
– Да, решено: император увидит, что я честен и как союзник и как враг. Но прежде всего, поймите, я хочу, я требую, чтобы мне было возвращено Миланское герцогство. Оно принадлежит мне по праву наследования и в силу того, что было передано во владение французских королей. Даю слово дворянина, я получу его, но, надеюсь, не порывая дружбы с моим братом Карлом!
– И вы предложите Карлу Пятому пройти через Францию, чтобы покарать восставших жителей Гента? – спросил Пуайе.
– Да, господин канцлер,– ответил король.Сегодня же пошлите господина Фрежюса к императору, пусть передаст ему от моего имени это предложение. Покажем императору, что для сохранения мира мы готовы на все! Ну, а если он жаждет войны…
Грозный и величественный жест сопровождал эти слова, но тут Франциск I на миг замолчал, заметив художника, скромно стоявшего у дверей.
– Но если он жаждет войны,– продолжал король,– клянусь Юпитером, вести о котором принес мне Бенвенуто,клянусь,что война будет кровопролитная, ужасная, ожесточенная!.. Ну, Бенвенуто, где же мой Юпитер?
– Сир,– отвечал Бенвенуто,– я вам принес модель вашего Юпитера. Но знаете, о чем я мечтал, смотря на вас и слушая вас?
Я мечтал о фонтане для вашего Фонтенбло. Представьте: над фонтаном возвышается исполинская статуя в шестьдесят футов, в правой руке она держит сломанное копье, а левой опирается на эфес шпаги. Статуя изображает Марса¹– иными словами, вас, ваше величество, ибо вы олицетворение храбрости, сир, и этой храбростью вы пользуетесь в справедливом деле – священной защите вашей славы… Подождите, сир, это еще не все. По углам пьедестала статуи я вижу четыре сидящие фигуры: поэзию, живопись, скульптуру и щедрость. Вот о чем я мечтал, глядя на вас и слушая вас, сир!
[¹Марс(римск. миф.) – бог войны.] – И вы воплотите эту мечту в мраморе или бронзе, Бенвенуто! Такова моя воля, – сказал король повелительно, но улыбаясь искренней и приветливой улыбкой.
Все члены совета встретили эти слова рукоплесканиями, ибо находили короля достойным статуи, а статую– достойной короля.
– А пока,– произнес король,– взглянем на нашего Юпитера.
Бенвенуто вытащил из-под плаща модель и поставил ее на стол, за которым только что решалась судьба мира.
Франциск I смотрел на нее с восторгом – в выражении его лица трудно было ошибиться.
– Наконец-то я нашел мастера по сердцу!воскликнул он и, похлопав Бенвенуто по плечу, продолжал:– Друг мой, кто чувствует себя счастливее: король, которому удалось найти художника, понимающего все его замыслы, – словом, такого художника, как вы,– или художник, который встретил короля, способного его понять? По правде говоря, мне кажется, что моя радость сильнее…
– О нет,сир, позвольте!– воскликнул Бенвенуто.– Моя радость, без сомнения, сильнее.
– Нет, моя, Бенвенуто!
– Не смею противоречить вашему величеству: однако ж…
– Ну согласимся же, что наша радость одинакова, друг мой.
– Сир, вы меня назвали своим другом…– сказал Бенвенуто. – Одно лишь это слово оплачивает сторицей все то, что я уже сделал для вашего величества, и все, что я еще сделаю для вас.
– Так вот, я хочу доказать тебе, что это не пустое, случайно сказанное слово, Бенвенуто, и, если я назвал тебя своим другом, – значит, ты действительно мой друг. Я жду Юпитера.
Заканчивай работу как можно скорей, и ты получишь, даю слово дворянина, все, что пожелаешь, если только это будет в королевской власти… Слышите, господа? И если я забуду о своем обещании, напомните мне о нем.
– Сир! – воскликнул Бенвенуто. – Вы великий и благородный король, и мне стыдно, что я лишь немногим могу воздать за все то, что вы сделали для меня!
И, поцеловав руку, протянутую королем, Челлини спрятал модель Юпитера под плащом и вышел из зала совета, преисполненный гордости и радости.
Выходя из Лувра, он встретил Приматиччо, который входил во дворец.
– Куда вы спешите и что вас так обрадовало, дорогой друг Бенвенуто? – спросил Приматиччо Челлини, который не сразу заметил его.
– Ах, это вы, Франческо!– воскликнул Челлини. – Да, вы правы, я радуюсь, ибо только что видел нашего великого, высокочтимого, божественного Франциска Первого.
– А госпожу д'Этамп вы тоже видели? – спросил Приматиччо.
– Я не смею повторить его слова,Франческо, хотя и говорят, что со скромностью я не в ладу.
– Ну, а что вам сказала госпожа д'Этамп?
– Он назвал меня своим другом. Понимаете, Франческо? Он говорил со мной на «ты», как со своими маршалами. Наконец, он сказал мне, что, когда будет готов Юпитер,я могу просить о любой милости и что он заранее ее дарует.
– Ну, а что обещала вам госпожа д'Этамп?
– Какой вы чудак, Франческо!
– Почему же?
– Вы мне твердите о госпоже д'Этамп, а ведь я твержу вам о короле.
– Да потому что я знаю двор получше вашего, Бенвенуто; потому что вы мой земляк и мой друг; потому что вы принесли с собой частицу нашей прекрасной Италии,и в благодарность я хочу избавить вас от большой опасности. Послушайте, Бенвенуто, я уже вас предупреждал: герцогиня д'Этамп– ваш смертельный враг.Но прежде я просто опасался этого, теперь же в этом уверен.
Вы оскорбили герцогиню, и, если вы ее не умиротворите, она вас погубит. Слушайте меня внимательно,Бенвенуто: госпожа д'Этампповелительница короля!
– Бог ты мой, да о чем вы толкуете!воскликнул Челлини, расхохотавшись.– Я, видите ли, оскорбил госпожу д'Этамп! Но каким же образом?
– Я хорошо знаю вас, Бенвенуто, и догадываюсь, что вам известны не больше, чем мне и ей самой, причины этой неприязни. Но что поделаешь? Женщины так устроены: они и ненавидят и любят, сами не зная за что. Так вот, герцогиня д'Этамп вас ненавидит.
– Что я могу тут поделать?
– Что поделать? А вот что: угождением спасать искусство.
– Угождать куртизанке?
– Вы не правы, Бенвенуто, – ответил, усмехаясь, Приматиччо. – Вы не правы. Госпожа д'Этамп прекрасна, и художник должен признать это.
– Я и признаю, – произнес Бенвенуто.
– Так вот, скажите об этом ей самой, а не мне. Большего и не требуется, и вы станете друзьями. Вы ее оскорбили своенравной выходкой, вам и надлежит сделать первый шаг.
– Если я и оскорбил герцогиню,– сказал Челлини,– то нечаянно или, вернее, не по злобе.
Она съязвила на мой счет, а я этого не заслужил; я и поставил ее на место, и по заслугам.
– Полно, полно! Забудьте о ее словах, Бенвенуто, и заставьте ее забыть ваш ответ.
Повторяю, она злопамятна, мстительна, она повелевает сердцем короля. Правда, король любит искусство, но еще больше любит ее. Она принудит вас раскаяться в вашей дерзости, Бенвенуто.
Из-за нее вы наживете врагов – ведь по ее наущению прево дерзнул вам противиться.
Послушайте, я еду в Италию, в Рим, по ее приказу. И это путешествие, Бенвенуто, направлено против вас, причем ваш друг принужден служить орудием ее мести.
– А что же вы будете делать в Риме?
– Что буду делать? Вы обещали королю вступить в соперничество с древними мастерами,и я знаю, что вы выполните свое обещание. Но герцогиня думает, что вы хвастун, и, очевидно, для того чтобы уничтожить вас сравнением, она посылает меня, живописца, отлить в Риме самые прекрасные древние статуи – Лаокоона, Венеру и многие другие.
