Станислав Брехов - Смертельная печаль. Саби-си
– Хорошо, что мы с тобой, Микола, – дальше вспоминал отец, – сюда завернули. Не спроста все это, вот уж точно. К чему-то все это случилось, возможно, что мы скоро это поймем. Посидели еще немного, потом пошли искать тот барак, в котором мне жить пришлось в сорок седьмом. Ходили, ходили, смотрели, да только его-то и не нашли. Другие еще стоят, какие-то развалились, но фундамент остался. Да только моего нет. А, может, за давностью лет я что и забыл. Покружили мы еще минут десять по лагерю, да и решили, что ехать пора. Вернулись к машине, собрали вещи, в машину забрались и сидим. – Ну, что, Микола. Тут хорошо, да ехать надо, – пошутил я. Ну и поехали.
– Ты знаешь сынок, я сейчас все это переосмысливаю, и мне становится понятно, что никакого вывода из своей непростой судьбы я, наверное, не сделаю, как думал долгие годы. Нет никакого вывода и все. Для человека важным является, как он проживает каждую секунду – сейчас. Ни вчера или в далеком прошлом, ни в плохо обозримом будущем, а сейчас. Долгие годы я надеялся на встречу с родным домом и близкими. А увидев их, понял, что моя жизнь здесь, важнее для меня, чем надежда на будущую встречу с ними. Это и была моя настоящая жизнь. Вы, мои дети, ваша мать и этот город и есть мое настоящее счастье. А то горе и страдания, что были, они остались в прошлом. И жалеть об этом мне уже нет нужды. Ты знаешь, все это время, что я был в Японии, я так хотел быть с вами. Каждый день собирался сорваться и уехать. Сам себя останавливал лишь тем, что столько лет не был там и сейчас сорваться было бы просто глупо. Только вот инцидент с братьями ускорил мой отъезд. Они мне сейчас письмо прислали. Сожалеют о случившемся, зовут еще приехать. Повздорил ведь я там с ними. Подрались мы. Вечером сидели, выпивали, ну и высказали они мне все, что думали. Они как узнали, что я жив, посчитали меня «человеком без живота». Есть такой термин в японском языке. Человек с маленьким животом – что означает малодушие. Неумение вовремя лишить себя жизни, как положено самураю. Представляешь, сколько лет прошло, сколько всего переменилось в этом мире. А они меня не простили. Не поняли меня. Но и не пытался я рассказать им все о себе и своих поступках, видел, что им это не нужно. Думаю, что в моей стране до сих пор не понимают таких, как я. Точнее, сказать не хотят понимать. Много боли я перенес в этой жизни. Думал, что ничто уже меня не смутит. Да не тут-то было. И эта боль, сынок, ранит меня, как никакая другая. Теперь я понимаю, что всю жизнь считал, что судьба меня чего-то лишала. А на самом деле не замечал того, что она мне дает.
– Ладно, сынок, что-то заговорились мы с тобой. А я весь день сегодня о сне думаю. Давай-ка укладываться будем. Выспимся хорошенько.
Глава 13 Конец пути
Ни тоски, ни любви, ни печали,
ни тревоги, ни боли в груди,
будто целая жизнь за плечами
и всего полчаса впереди.
И. Бродский
Мне так хорошо спалось в эту ночь. Я моментально уснул, и в какой-то момент мне начал сниться сон обо всей моей жизни. Он пролетал перед моими глазами как кинолента.
Мне вспомнились все впечатления, чувства и даже запахи. Но в самом конце этого сна я проснулся, почувствовав себя как-то необыкновенно легко, как никогда еще себя не чувствовал. Я увидел яркий и необыкновенно теплый луч света. Он манил меня вверх, в небо. Я не мог противиться желанию греться в его лучах. Меня тянуло в него.
Я только не мог понять: этот увиденный сон приведет меня к какому-то выводу или его просто нет?Я вхожу в эту жизнь каждый день,
вновь и вновь с утра
Открываю глаза,
начинаю дышать, бороться.
Понимаю, что это и есть мой рок,
не пытаюсь кричать «ура».
Но сознаю, что счастью,
уже никогда не сбыться.
В какой-то момент до меня доносится голос моего сына.
– Отец, давай вставать будем. Семь утра уже. Как ты сегодня – выспался? Батя, ты слышишь меня.
Я вижу его, он трясет меня за плечо. Но тело мое безжизненно. Оно глухо к словам и не отвечает на призыв моего возлюбленного сына.
– Отец, отец, оте-е-е-ц.
В голосе его я слышу панические нотки, растерянность, страх, боль, ужас потери.
Он перевернул мое тело на спину и заглянул в лицо. Оно было безмятежно, как будто я все еще спал и видел добрый сон. Глаза закрыты, на губах легкая улыбка.
Его сознание пронзила ясная и оттого болезненная мысль. Как внезапно для него пришла моя смерть.
Он не готов к моей смерти.
Я удивлен тем, как понятны мне стали мысли моего сына. Как удивительно легко и ясно мне стало понимать происходящее и отвечать на себе же задаваемые вопросы.
Сын мой тем временем, не желая мириться с происходящим, продолжал трясти мое остывающее тело. В какой-то момент бессилие навалилось и сковало его мышцы. Он понял, что не может даже сидеть. Он так и повалился на топчан, рядом с моим телом. В голове его непривычная пустота. Полное отсутствие мыслей и желания думать.
В забытьи он пролежал какое-то время. Может быть, прошло десять минут, может быть, полчаса. Ход времени мне уже не был понятен. Постепенно сознание начало возвращаться к нему.
«Ну давай, сынок, возьми себя в руки, будь мужчиной. Все, ты уже ничего не можешь исправить».
«Почему еще вчера я не думал об этом. Почему я не готов к такому ходу событий». В какой-то момент Алексею стало стыдно и тошно от собственного бессилия.
Он напрасно корил себя. Ответ прост – на то есть Воля Создателя.
Как же мне хотелось по возможности помочь и поддержать моего Алешку сейчас.
«Человек смертен, но самое главное, что он внезапно смертен». Вспомнилась ему фраза из романа Булгакова.
«Мне нужно собраться и обдумать все, что необходимо сделать в ближайшие часы.»
«Хорошая мысль, сынок. Молодец, мой хороший, давай бери скорей себя в руки.»
Проходит еще какое-то время, и я понимаю, что уверенность и силы возвращаются к нему. Он уложил мое тело на одеяло, выпрямив руки и ноги, чтобы они не окоченели согнутыми. Плотно обернул одеялом и туго увязал веревкой. Затем переложил его в сани и сверху накрыл полушубком. Он слышал от меня раньше, что так делают охотники в тайге, когда гибнет товарищ. Собрал в сани все, что не следует оставлять в зимовье, навел видимость порядка и закрыл дверь. На улице стояла морозная и солнечная погода. Лишь небольшой ветерок гулял поземкой на открытых участках реки.
– Ну, что – с Богом, – проговорил он вслух. Завел двигатель «Бурана» и тронулся в путь.
Самообладание постепенно вернулось к нему, и он уже мог рассуждать здраво.
«Ну что же, мой отец всей своей жизнью заслужил именно такую смерть. Не в больничной палате, но на природе, можно сказать, на отдыхе, занимаясь любимым занятием, да и к тому же в кругу семьи. Пусть рядом нет его жены и дочери, но все же. Умер он легко, и на лице его застыла улыбка. Это именно то, чего он заслужил, я в этом уверен. Мой же сыновний долг проводить его в последний путь так, чтобы не было стыдно за свои действия потом, все те годы, которые мне еще суждено жить. Вот о чем я должен сейчас думать и что должен делать.»
«Молодец, Алешка, какой же ты у меня молодец. Никогда в тебе не сомневался. Ну что, теперь я с уверенностью могу сказать, что моя долгая жизнь подошла к концу. И только теперь мне стало понятно, какой она была замечательной. Мне приятно вспоминать ее всю, всю без единого исключения. Теперь мне понятен весь ее скрытый смысл».
Я – человек, часть огромного организма, именуемого цивилизацией. Этот организм очень сложен и многогранен, но он понятен и предсказуем. Как если бы я думал о своем собственном организме. Скроен из внутренних органов и имеет внешний облик. Мое собственное тело существовало в неразрывной связи с моей душой и моими мыслями и имело при жизни какое-то имя. В этом теле происходили процессы столь незаметные на первый взгляд, но столь важные для того, чтобы это тело оставалось живым до определенного момента. Сотканное из множества органов и взаимосвязей в нем, оно, тем не менее, было подчинено определенной логике и правилам существования, позволявшим ему не умирать до определенного Создателем момента. Эта взаимосвязь столь жесткая и четкая, что ее нарушение чревато неминуемой гибелью для нарушителя. Мы не можем позволить себе ненавидеть что-нибудь или кого-нибудь долгое время. Ненависть приводит наш организм к болезням и преждевременной смерти. А смерть без понимания и почтения к ней – преждевременна. Она лишь заставляет нас возвращаться всякий раз на прежнее место для понимания своего урока. Как похожи в этом судьбы отдельного человека и всей цивилизации. Если все человечество не понимает урока истории или Гласа Божьего, оно вновь и вновь попадает под колесо разрушительных войн и беспощадное действие природных катаклизмов, всепожирающих эпидемий, чудовищных по своей силе и непонятных природных явлений. Таких, как всемирный потоп или всеуничтожающее оледенение. Если же человек в состоянии понять первопричину своих болезней и бед, у него всегда есть шанс исправиться и вновь обрести здоровье, найти свой путь и пройти им до своего логического конца, выполнив тем самым свое предназначение в этом большом организме, именуемом цивилизацией.
