Валентин Рыбин - Огненная арена
— Посадили Тамару, — произнес задумчиво Нестеров. — И не только ее. Почти вся организация эсдеков Кизыл-Арвата в тюрьме.
— Да Тамара сама виновата, — запальчиво сказал Андрюша. — Когда хоронили слесаря Моргунова, она налетела на полицмейстера: «Катись, говорит, отсюда, фараон проклятый! Вы, говорит, в Асхабаде, на похоронах Стабровского держали нас под штыками, и здесь не даете как следует похоронить боевого нашего товарища». Полицмейстер пригрозил ей, а ночью пришли с обыском и арестовали.
— Ты разве не мог ее выручить? — огорченно спросил Ратх. — Ты же рядом с ней был?
— Да я скрылся вовремя! — закипятился Андрюша. — Иначе бы и меня взяли. Там же целое дело было. — Ратх, Тамару арестовали не за этот случай, — пояснил Нестеров. — Все гораздо сложнее. Батраков получил из Баку решение нашего третьего съезда о курсом на вооруженное восстание. Кизыларватцы начали готовить бомбы и самопалы. Все шло хорошо, но сплоховал Моргунов. Зашел в трактир с бомбой в кармане. Пока пил пиво, бомба прямо в кармане у него взорвалась. Так, Андрюша, я говорю?
— Да, Иван Николаевич, прямо в кармане, — подтвердил Андрей. — Моргунов погиб и полицейские сразу бросились к нему на квартиру. Произвели обыск. Нашли ведомость по уплате взносов за последние два месяца. По этой ведомости узнали фамилии всех ки-зыларватских эсдеков. Тамару арестовали самой последней, за оскорбление личности. В списках ее фамилии не было: она же у нас здесь, в Асхабаде, значится. А когда сделали у нее дома обыск, то нашли письма от Стабровского…
Разговаривая, незаметно дошли до рабочей слободки, где жила тетка Нестерова. Андрюша мгновенно перелез через забор, открыл изнутри калитку, и все вошли во двор. Хозяйка, тетя Даша, не заметила прихода гостей. Услышала, когда они поднялись на веранду, и вышла из комнаты.
— Ух, ты, боже мой! Сколько тут вас, а я заспалась нынче… Жары-то меньше стало, вот и тянет на сон. Да и воскресенье, опять же, Ваня, вы располагайтесь пока, а я что-нибудь приготовлю.
— Тетя Даша, проводи ребят под душ, пусть охладятся, — попросил Нестеров.
— Это можно, — охотно отозвалась хозяйка. — В баке вода теплая. Нагрелась за день. Пойдемте, хлопцы, — повела она ребят в угол двора, к душевой.
Нестеров ввел Аризель в комнату. Она оглядела с порога небогатую обстановку: стол, кровать, этажерку с книгами, и улыбнулась:
— Ну, рассказывай, Ванечка…
— О чем, Ариль?
— О чем вы говорили, когда катались по Москва-реке?
— О, святая наивность! — захохотал он и, обняв Аризель, закружил ее по комнате. Не отпуская, сел на кровать и заговорил с нежностью:
— Ариль, милая моя, ну о чем я мог говорить с ней, если я видел только тебя одну. Я говорил с ней и думал: «Как же вы непохожи! Обе красивы, но как разны…» Знаешь, Ариль, я впервые тогда глубоко понял, что существует еще и красота человеческой души. До этого я не знал. Ты красива не только внешне, у тебя еще красивая душа… Там, на пароходе, я это понял, и сказал Жене… Я сказал, что влюблен
в тебя, и теперь уже ничего не поделаешь. Мы расстались на берегу… навсегда… Ариль, я так ждал встречи с тобой! Мне так хотелось оказаться с тобой наедине. Мне без тебя не хватает воздуха, понимаешь? И весь мир без тебя почему-то кажется сложным и неприветливым. Мне не хватает всегда твоей простоты и непосредственности… Знаешь, там в Москве, я, думая о тебе, ни на миг не усомнился, что ты можешь пойти за любимым человеком на край света. Ты из плеяды женщин-декабристок, способных на самопожертвование. Ариль, я так уверен в тебе… С тобой я чувствую себя сильнее… Ты понимаешь меня?
— Понимаю, Ванечка… Только ты смущаешь меня своими сравнениями, потому что обязываешь быть необыкновенной, — расстерянно отвечала Аризель. — Разве я думаю об этом? Я просто живу, как мне подсказывает сердце. Я боюсь, ты разочаруешься во мне…
— Нет, Ариль, этого никогда не будет… — Он поднялся, приложил ладони к ее щекам и заглянул в глаза: — Клянусь тебе, милая…
С веранды донеслись голоса Ратха и Андрея. Тотчас они ворвались в комнату, мокрые, со взъерошенными волосами. Аризель совсем развеселилась. с трудом скрывая под громкими возгласами и смехом состояние нежной расслабленности от объяснений с любимым человеком.
— Ну, что, чайку сначала, или сразу котлеты нести? — донесся голос хозяйки.
— Чаю, конечно! — громко откликнулся Андрюша. — Чай не пьешь, откуда силы возьмешь? — произнес он с туркменским акцентом, и подморгнул Ратху.
Ратх же подошел к этажерке с книгами:
— Из Москвы привезли, Иван Николаевич, эти книги? — поинтересовался он.
— Да, в основном… Некоторые куплены здесь, в магазине Федорова.
— Вам обоим, и тебе, и Андрюше, надо записаться в библиотеку, — посоветовала Аризель. — Там хороший выбор. Недавно поступили новинки из Петербурга, из Москвы…
— Говорят, Москва больше Асхабада, это правда? — обратился Ратх к Нестерову.
Аризель и Нестеров засмеялись, а Андрюша обиженно хмыкнул:
— Сравнил, тоже мне! Да там одних рабочих в десять раз больше, чем всего населения в Асхабаде.
— А ты что, тоже бывал в Москве? — спросил Ратх. — Не был, пока.
— Ну, раз не был, то и молчи.
— Да. Москва уже забурлила, — пояснил Нестеров. — Весь рабочий люд встает на ноги… Рабочих в Москве много. Нам бы сюда хоть десятую долю московского пролетариата. Эх, развернулись бы!
— Иван Николаевич, а что, разве другие хуже? — сказал Ратх. — Другие тоже — за революцию. Сколько у нас в Асхабаде грузчиков, фаэтонщиков! Да и служащих много. Все только и говорят о революции.
— Революции, Ратх, бывают разные. А рабочий класс стоит за пролетарскую революцию. Это его основная цель. По теории Маркса, при социалистической революции диктатура должна быть пролетарской. Ясно?
— Ясно, — согласился Андрюша.
Ратх пожал плечами. Нестеров посмотрел на обоих и улыбнулся:
— Одному все ясно, и другой будто бы что-то соображает. Ну и плуты же! — И подумав немного, вздохнул: — А мне, признаться, не так просто дается марксистская наука. Сложна она, ребята. — Нестеров снял с тумбочки книжку, развернул ее и сказал: — Мне казалось, что я все давно знаю, но когда прочитал вот эту книжицу, понял — какой я еще ребенок в политике. Вот, давайте-ка потолкуем… Тебе вопрос, Андрюша. Какой ты себе представляешь революцию?
— А чё тут хитрого, Иван Николаевич? Навалимся всем скопом, раздавим царскую машину, соберем учредительное собрание, выберем свое правительство — и заживем по-новому. Конечно, это на первый случай. А потом уж законы свои придумаем, пролетарские,
— В обших чертах так, — согласился Нестеров. — Не зря тебя учил отец. А теперь такой вопрос: Вот сломаем мы, как ты выразился, раздавим царскую машину, соберем учредительное собрание… А какое правительство выберем? Из какого сословия?
— Из рабочего, конечно, — с готовностью ответил Андрюша.
— Так, — сказал Нестеров, хмурясь. — А как ты изберешь правительство только из рабочих, если революцию делают все: и рабочие, и чиновники, и буржуи мелкие? Не позволят ведь они, а? Не позволят ни за что. Разве буржуи согласятся, чтобы командовали над ними рабочие? Нет, не согласятся… Вот с этого, друзья мои, и начинается суть сложной марксистской науки. А сложность ее заключается в том, что без буржуев, чиновничества и прочего мелкого люда рабочим не справиться с царской властью. А если вместе завоюем революцию, то и власть все вместе делить будем. А как же быть с диктатурой пролетариата?
Андрюша внимательно посмотрел на Нестерова, затем на Ратха. Тот сидел молча, внимательно вслушиваясь в разговор. Нестеров вновь усмехнулся и пояснил!
— Сейчас мы вели разговор о буржуазно-демократической революции. В ней побеждает все общество в целом, но суть остается буржуазной. То есть, по-марксистски, программа минимум. Понял, Ратх?
— Немного понял. Только не понятно: если туркмены будут участвовать со всеми вместе, революция тоже будет буржуазной?
— Да, Ратх. Все равно она будет буржуазной. До тех пор пока не выполним программу «максимум». Сейчас я вам расскажу о ней. Программа эта выражается в том, что пролетариат, приняв участие в революции буржуазной, затем свергнет власть победившей буржуазии. Но спрашивается, как победить буржуев, если их, скажем, в Асхабаде втрое больше, чем рабочих? Вот на этот вопрос дает четкий ответ в своей книжке Владимир Ленин. Он говорит, что освобождение рабочих может быть делом только самих рабочих. Мы должны сплотить миллионы трудящихся в армию рабочего класса — вот задача.
— Можно посмотреть книжку? — попросил Ратх.
— Не только можно, но и нужно, — отозвался Нестеров и отдал ему книгу. — Вечером почитаешь… А сейчас, друзья мои, слушайте меня внимательно. На послезавтра намечается сходка в балке, возле Анау. Большая сходка. Только одних солдат ожидается до трехсот человек. Тебе, Андрюша, такое задание. Вахнин готовит паровоз и четыре вагона, чтобы переправить на место сходки деповцев: будешь связным между мной и Вахниным. А ты, Ратх, пойдешь к солдатам железнодорожного батальона, я дам записку, разыщешь Мет-ревели и покажешь им место сходки. Знаешь, где ветряная мельница?
