Розмэри Сатклифф - Серебряная ветка
Наступило короткое молчание — люди в растерянности смотрели друг на друга. Годы ожидания кончились. И не то чтобы близились к концу, нет, они просто кончились, срок их истек. И в первые мгновения люди даже не могли это полностью осознать.
А потом все вдруг точно сошли с ума — они окружили Федра, окружили Флавия, как стая собак, где каждая подает голос: «Император Констанций пришел! Чего мы ждем? Веди нас к нему, Флавий Аквила!»
В сером предрассветном воздухе они потрясали поднятыми щитами, бросали вверх копья.
Юстин неожиданно повернулся и стал пробиваться сквозь толпу обратно к дому. Схватив бескрылого орла, стоящего в углу среди ящиков и земледельческих орудий, он, смеясь и почти рыдая от волнения, выскочил на улицу, держа древко высоко над головой.
— Поглядите, дорогие мои! М-мы скоро отправимся в поход, вот оно, наше знамя, за ним мы и пойдем!
Он стоял над ними на верхней ступени террасы, высоко подняв искалеченного орла, насаженного на древко копья. Он вдруг осознал, что рядом с ним — Флавий и Антоний и что все лица обращены к нему, безбрежное море лиц. Здесь были люди, которые прошли с орлом такой долгий путь, что не могли ни с чем его спутать, для них орел был связан с утраченной славой и старыми традициями воинской службы, здесь стояли и те, кто, не разбираясь, что это за знамя, готовы были сломя голову, с воплями и криками броситься за ним. Бесшабашная толпа оборванцев! Беглые легионеры, работники с фермы, охотники — все те, кто жаждал восстановить справедливость; мелкий воришка, корабельный мастер, гладиатор, императорский шут… Рев голосов накатывал на него волной звуков, они разбивались вокруг с таким грохотом, что ему казалось, будто они захлестывают его с головой.
Флавий, пытавшийся перекричать толпу, выбросил вперед руку:
— Тихо! Тихо! Ожидание окончено, мы идем, чтобы присоединиться к императору Констанцию. Но сперва надо подкрепиться. Если вы не хотите, то я хочу есть! Тише, успокойтесь, друзья! Мы выступаем через час.
Постепенно возбуждение улеглось, и люди стали расходиться, направляясь к кладовой со съестными припасами. Гладиатор Пандар остановился и сорвал маленькую желтую розу с куста под террасой. Задрав голову, он поглядел на них и сказал:
— Когда я еще сражался и до того, как получил деревянный меч, мне нравилось выходить на арену с розой. — И он двинулся вслед за остальными, на ходу сунув розу в застежку плаща на плече.
Флавий проводил толпу взглядом, в котором был какой-то странный блеск.
— Боже, что за сброд! — пробормотал он. — Поистине пропавший легион. Легион пропащих людей. Нам вполне подходит следовать за бескрылым орлом. — И он хрипло засмеялся.
— Скажи, будь у тебя возможность, променял бы ты их на самую блестящую когорту Преторианской гвардии? — очень тихо спросил Антоний.
— Нет, — ответил Флавий. — Клянусь богами, нет. Но это все равно не объясняет, почему мне хочется разреветься, как девчонке. — Он положил тяжелую руку на плечо Юстина: — Ты превосходно поступил, дружище. Ты вынес знамя в самый нужный момент, и теперь они пойдут за ним даже через костры Тофета. А сейчас давай хоть что-нибудь съедим.
Глава 15. Снова легионы
Моросящий дождь наконец перестал, ветер стих и небо очистилось к тому времени, когда боевой отряд немыслимых оборванцев пересек дорогу, ведущую к побережью, и теперь от моря его отделяла только низкая гряда гор. На гребне искореженные ветром дубы и боярышник внезапно кончились, впереди твердая земля постепенно уступила место прибрежным болотам, а еще западнее, там, где слегка поднималась голая суша, свободная от солончаков — четкий квадрат среди размытых и смазанных линий болот, — виднелись очертания римского лагеря, а дальше, вдоль прибойной полосы, как стая выброшенных на берег морских животных, — силуэты грузовых судов, и за ними — сторожевые галеры. Юстин, всматриваясь в маслянистое море, беспокойно вздымающееся у берега, ясно различил два темных пятна — патрульные галеры, несущие караульную службу на случай, если появится флотилия Аллекта.
— Они там, вон они, — сказал Флавий, и толпа голодранцев загудела за его спиной.
Примерно в ста шагах от Правых ворот лагеря их остановил пикет — солдаты с копьями наперевес.
— Кто идет?
— Друзья, именем императора! — прокричал в ответ Флавий.
— Двое из вас пусть подойдут.
— Ждите здесь! — приказал Флавий отряду, а сам с Юстином прошел вперед.
У подковообразного земляного вала, внутри которого расположился пост пикета, их встретил опцион и потребовал, чтобы они сказали, по какому делу явились.
— Мы привели подкрепление, — уверенно объявил Флавий, — и должны поговорить с императором Констанцием.
Взгляд опциона скользнул мимо Флавия, и вдруг глаза его широко раскрылись от удивления.
— Подкрепление, говоришь? Теперь победа уж точно будет за нами. — Он снова перевел взгляд на Флавия. — А что касается императора, то вы попали не в ту армию. Мы западные войска.
— Н-да. А кто здесь командует?
— Асклепиодот, префект императорского претория.
— Тогда мы должны переговорить с Асклепиодотом.
— Должны? — переспросил опцион. — Насчет этого ничего не знаю. — Он долго изучал их лица, после чего вновь поглядел на стоящую за ними толпу. — Ну хорошо, можете отвести свою банду разбойников к воротам. Я пошлю с вами одного из моих людей.
Навстречу им вышел опцион воротной охраны, у которого при виде странного отряда глаза полезли на лоб, и он в свою очередь тут же вызвал центуриона, а тот — одного из трибунов, но в конце концов их пропустили в лагерь, и они прошли под прикрывающими вход катапультами с задранными кверху ложками, похожими на головки саранчи.
Внутри берегового укрепления, где сосредоточилось множество людской силы, видно было, что атаки ждали в любой момент и готовились ее отразить — вокруг кипела налаженная работа: отряды под наблюдением опционов укладывали провиант и снаряды; работали оружейники; лошадей, все еще нетвердо ступающих после путешествия, сводили с выволоченных на сушу галер и привязывали около Морских ворот; дым от костров, на которых жарили пищу, поднимался в утреннем воздухе, и повсюду мелькали малиновые гребни надзирающих за всем центурионов. Но, несмотря на все это многолюдье, Via principia[14], когда они шли по ней, была почти пустынной — широкая протоптанная прямая улица, вдоль которой выстроились знамена когорт и центурий: голубые и фиолетовые, зеленые и малиновые, они слегка колыхались от легкого ветра, все еще шелестящего в болотах. А перед палаткой главнокомандующего, возле которой они остановились, красовался, раскинув во всю ширь серебряные крылья, орел легиона.
Трибун что-то сказал уставившемуся на них человеку и прошел внутрь, оставив их ждать у входа. Юстин, задрав голову, прочитал номер и название легиона: «Тридцатый Победоносный». Нижнерейнский легион… Он в свое время встал на сторону Караузия. И почти вплотную к орлу стояло знамя галльского легиона с изображением кентавра. Легион этот, видимо собранный понемногу отовсюду, когда-то тоже поддерживал маленького императора. Все как будто сходилось.
Вернулся трибун.
— Два командира могут войти, — объявил он.
Взглянув на Антония, Флавий усмехнулся, хотя голос был озабоченный и тревожный.
— Всех богов ради, держи их в узде, — сказал он, затем повернулся к Юстину: — А теперь вперед!
Они вместе шагнули мимо часового в наполненную бурыми тенями глубину палатки и остановились в дверном проеме, как и подобает вымуштрованным солдатам — подбородок кверху, пятки вместе. Крупный розовокожий человек за походным столом, со свитком папируса в одной руке и недоеденной редиской в другой, поднял голову и спросил их, своей мягкой манерой напомнив Паулина:
— Вы хотели поговорить со мной?
Молодые люди вытянулись по стойке смирно» и отсалютовали. Затем Флавий, неизменный оратор, проговорил:
— Командир, мы принесли весть, не знаю, слышал ли ты ее: суда императора Констанция видели неподалеку от Таната, и еще — вчера ночью вдоль Меловой жгли сигнальные костры.
— Извещающие о нашей высадке, ты это имеешь в виду? — В голосе командующего был явный интерес, и звучал он по-прежнему мягко.
— Думаю, да.
Розоволицый великан кивнул, низко опуская голову.
— О первой из вестей мы слышали, о второй нет. Что еще вы хотите мне сказать?
— Мы привели с собой отряд, — тут Флавий заколебался, подыскивая подходящее слово, — отряд из преданных союзников, с тем чтобы служить тебе в этой кампании.
— Да неужели? — Асклепиодот молча рассматривал их. Он был огромного роста, даже слегка сутулился, и уже начинал полнеть, во всей его фигуре и в движениях была какая-то мягкая, ленивая медлительность, весьма обманчивая, как они убедились впоследствии.
