Кэтлин Гир - Предательство. Утраченная история жизни Иисуса Христа
Заратан скривился. Немыслимо: Варнава фактически соглашается с Калай, что столь мерзкий домысел допустим.
— Как умер Иаков? — спросил он.
Варнава представил себе сцену смерти, уже далеко не в первый раз в жизни. Он словно слышал крики учеников Иакова, находившихся у подножия Храмовой горы.
— Во Втором Откровении Иакова говорилось, что они низвергли его с Храма, затем подобрали, избили дубинами и снова бросили на землю. Положив ему на грудь огромный камень, осыпали бранью, а потом заставили встать и вырыть яму. Заполнив ее землей ему по пояс, они забили его камнями до смерти. Согласно преданию, он был похоронен в семейном склепе где-то в окрестностях Иерусалима.[60]
Долгое время в ночи был слышен лишь тихий цокот конских подков, эхом отдававшийся по пустыне.
— И это все, что нам известно о Вратах? — спросил Кир. — Ведь члены «Оккультум лапидем» должны были снова и снова пытаться разобраться в этом.
— О да. Но без какого-либо успеха.
— Еврейское слово «шаар», которым называют ворота, имеет множество других значений, — заметила Калай.
— Да, — согласился Варнава. — Но «ворота», похоже, подходит больше других.
Калай презрительно посмотрела на него.
— «Шаар» может означать отверстие, вход, дверь, ограду и проход.
— Возможно, дверь к Иешуа, — сказал Варнава, шумно выдохнув. — Вероятно, это слово вообще имеет теологическое значение. Но меня всегда занимал вопрос, не имеет ли оно отношения к одним из врат Храма.
— Таким, как Красные ворота? — спросил Заратан.
Варнава кивнул.
— Возможно, Вратами Иешуа названы те врата, через которые Господь наш вошел в город в тот день, когда изгнал менял из Храма.
— А что это были за ворота?
— Восточные. Затем он пошел на юг, к Храмовой горе через врата Хулды. Но я никогда не слышал, чтобы их когда-нибудь называли Вратами Иешуа.
Вдалеке послышался рев ослов. Все в тревоге посмотрели на запад. На горизонте виднелись верхушки деревьев. Возможно, там находился оазис. В тишине ночи звуки разносились по пустыне очень далеко.
— Так зачем же епископу Меридию искать эти Врата? — спросил Кир.
— Не знаю, — ответил Варнава и снова потер глаза.
У него болели ноги, ведь он уже многие годы не садился в седло.
— Церковные ученые столетиями пытались разгадать смысл этих слов, но не достигли особых успехов.
— Иаков возглавил церковь в Иерусалиме после смерти Иешуа, — сказал Кир. — А кто стал следующим главой общины после убийства Иакова?
— Апостолы выбрали главным Симона, брата Иешуа.
— Интересно, — пробормотал Заратан.
— Что?
— Когда погиб Иаков, Петр еще был жив. Почему новым главой общины не выбрали его? В Евангелии от Матфея Господь говорит, что Петр обретет «ключи от Царствия», и при этом никто из оставшихся в живых апостолов не желал видеть его главным?
— Подозреваю, что Господь наш не имел в виду власть земную, говоря о «ключах от Царствия». Думаю, он говорил о том, что Петру будут дарованы духовные силы, чтобы обрести Царствие Божие внутри себя самого. Не забывай, что Господь наш в Евангелии от Фомы, главе третьей, говорит: «Царствие и внутри тебя, и вне тебя. Познав себя, будете познаны и поймете, что вы дети Отца живого».
— Значит, Господь наш не намеревался сделать Петра главой церкви?
Варнава пожал плечами.
— Документы подтверждают, что после того, как Симон был распят по приказу императора Траяна в сто шестом году, главенство в христианском движении перешло к последнему из выживших братьев Господа Иуде, которому уже было за девяносто.
— Значит, новую религию возглавляли четыре брата один за другим? — спросил Кир.
— Да, а его сестры Мариам и Саломия, по всей видимости, также играли значительную роль, пока не были выслежены и убиты по приказу самых высоких чинов римской администрации Палестины. Но документальных свидетельств этому не сохранилось.
Некоторое время они ехали дальше в молчании. Варнава видел, что губы Кира шевелятся, повторяя слова «Врата Иешуа».
— Если мы сможем ехать с такой же скоростью до завтрашнего вечера, то доберемся до деревни Газа, — сказал Варнава. — Неподалеку живет человек, который, возможно, сможет помочь нам.
Глава 21
Осторожно, чтобы не разбудить спящего рядом с ней мужчину, Марьям встает и, замотавшись в поношенный гиматий, куда-то идет, тщательно обходя других спящих, вповалку лежащих на полу.
Когда она выходит наружу, в прохладный воздух ночи, я осторожно иду вслед за ней, беспокоясь о том, чтобы ничего не случилось.
На пологих холмах пляшут отблески масляных светильников, горящих в домах Бет-Ани. Ночной городок так прекрасен, что замирает сердце. Звучат флейты и пара колокольчиков, эти звуки разносятся прохладным ночным ветерком.
Я спускаюсь с холма вслед за ней. Камни мостовой под ногами гладкие, как лед.
Марьям смотрит в окна домов. Наверное, она про себя повторяет имена всех живущих здесь, каждого ребенка, даже каждой собаки и козы. Она прожила здесь всю свою жизнь,[61] кроме пары лет, когда работала в Тарихее, будучи известным парикмахером у богатых людей. Именно поэтому многие до сих пор называют ее Мегаддела, парикмахер.[62]
Марьям сворачивает на другую улицу и идет, опустив голову, будто потерявшись где-то в глубинах себя.
Я иду следом.
В Тарихее она жила в роскоши, но большая часть ее денег теперь потрачена на поддержку общины. Иешуа, хотя, подозреваю, ее это не слишком беспокоит. Иешуа сказал нам, что Царствие уже почти на пороге. Вскоре ни деньги, ни положение в обществе никому не понадобятся. Бог вернется в Сион, укрепит народ Свой, освободит Израиль и обновит мир. Изгнание закончится.
Она внезапно останавливается, ее плечи вздымаются в такт дыханию.
— Марьям? — окликаю я ее.
Она беззвучно поворачивается и пытается разглядеть мое лицо в полумраке. На ее лице слезы.
— Йосеф Харамати?[63]
— Да. Я видел, что ты встала, и обеспокоился.
Она вытирает слезы рукавом.
— Я думала, что, если прогуляюсь, мне станет легче с животом.
— Тебе не следует уходить одной. Позволь мне сопровождать тебя.
Я торопливо догоняю ее.
— Спасибо тебе за то, что защитил Иешу сегодня вечером. Если бы в толпе кто-нибудь узнал его и донес в Храм, его бы убили, как это уже едва не случилось на последнюю Хануку.
Марьям вздрагивает, вспоминая те события.
Они скрытно отправились в Ерушалаим, чтобы Иешуа смог помолиться в храме Ирода. Служители храма поймали его на портике Соломона и потребовали четко ответить на вопрос: мессия он или нет. Вполне очевидно, что это была уловка, чтобы получить повод арестовать его. Если бы Иешуа ответил «да», то он, по сути, провозгласил бы себя царем и его бы арестовали за подстрекательство к мятежу. Но вместо этого он ответил им, что они не уверуют, ибо не из стада его, после чего они пытались побить его камнями. Иешуа скрылся от них, пересек Иордан и спрятался в убежище в Вади эль-Ябисе. Он едва остался жив.
Некоторое время мы стоим бок о бок, глядя на залитый золотым светом город.
Темнеет все сильнее, лампы в домах гаснут одна за другой, а звезды светят все ярче. Их свет отражается от камней мостовой, превращая ее в причудливую серебряную гирлянду четок.
— Он не должен был делать все это в одиночку, — со слезами в голосе говорит она. — Во всех пророчествах сказано, что их должно быть двое. «И восставит Бог священника из колена Левитова и царя из колена Иудина».
Она цитирует Заветы двенадцати патриархов, а потом прикрывает рот рукой, чтобы не зарыдать в голос.
Я даю ей время, чтобы успокоиться.
— Да, я знаю, два помазанника, два машиаха, которые установят Царствие.[64]
— Убийство Йоханана произошло столь внезапно,[65] — шепчет она.
— Еще есть время, — напоминаю я. — Если расчеты ессеев верны, то Царствие наступит не раньше чем через три года. Возможно, в течение этого времени появится новый мессия и действительно будет два помазанника, которые и исполнят волю Бога.
— Молюсь, чтобы это было так, — тихо говорит она. — А что же будет в ближайшие пару дней, Йосеф? Ты что-нибудь знаешь?
Я шумно вздыхаю и киваю.
— Каиафа разослал всем членам Синедриона известие о том, что следует быть готовыми к срочному собранию по вопросу особой важности. Подозреваю: это касается Иешуа, но никто прямо не говорит об этом. Если так, то я, безусловно, попытаюсь повлиять на ход событий. Ни один из членов Синедриона не желает, чтобы ему причинили вред, Марьям. Если римляне попытаются что-то предпринять против него, Синедрион сделает все, чтобы предотвратить несчастье. Нам совсем не надо, чтобы в канун Песаха один из самых любимых людьми учителей был арестован. Если же Риму нужно спровоцировать восстание, то это лучший способ.
