Сергей Цветков - Карл XII. Последний викинг. 1682-1718
Деньги были для Карла лишь средством, чтобы делать пули и отливать пушки. Бесформенные монеты, отчеканенные в его царствование, рисуют его едва ли не лучше, чем его портреты. Это широкие медные квадраты, заштампованные королевской печатью с четырех углов, — настоящая спартанская монета, сделанная наскоро для потребностей войны.
Правда, Август, узнав об этом случае, ехидно заметил:
— Я не удивляюсь тому, что шведский король так равнодушен к философскому камню, — он его нашел в Саксонии.
По его расчетам, годичное пребывание шведов в Саксонии стоило стране 23 миллионов риксдалеров деньгами и поставками натурой и 12000 (по другим сведениям, 24000) красивых молодых людей, забранных Карлом в солдаты. Саксонскому золоту странным образом суждено было оказаться в русской казне и послужить поражению Швеции.
Пожалуй, единственной государственной и просто человеческой заслугой Карла за время его пребывания в Саксонии стало покровительство силезским протестантам. Благодаря твердому, почти угрожающему поведению относительно венского двора, Карлу удалось доставить Силезии религиозную свободу, уничтоженную там вскоре после окончания Тридцатилетней войны. Лютеране получили в свое распоряжение больше 100 церквей, которые католики вынуждены были им уступить. Когда шведы вечером становились вместе со своим королем на молитву, то тысячи саксонцев и силезцев присоединялись к ним, призывая благословение Всевышнего на Карла и его народ. Протестанты пели, выразительно глядя на короля, слова псалма:
Наши силы иссякали,
Полона не миновать,
От Него лишь помощь ждали,
Он один мог поддержать!
«Такие минуты, — справедливо говорит Оскар II, — напоминали времена Густава Адольфа, героя веры, и могут считаться счастливейшими минутами в жизни Карла XII».
Папский нунций упрекал германского императора за эти уступки протестантам, но услышал от него такой ответ:
— Вы должны быть очень счастливы, что шведский король не предложил мне принять лютеранство, ибо, если бы он этого захотел… я не знаю, что бы я сделал!
Когда император письменно подтвердил религиозные свободы силезских протестантов, Карл заявил, что отныне он лучший друг Империи (все эти свободы были сразу ликвидированы, как только Карл после Полтавы лишился возможности диктовать законы). Но противодействие Рима вызывало в нем досаду. Король с раздражением говорил, что Швеция некогда уже покорила Рим (он имел в виду племена готов), и велел предупредить папу, что когда-нибудь потребует назад «наследство Христины».
Из этого видно, что Карл не имел плана дальнейших действий и колебался между самыми рискованными предприятиями. Он даже послал офицеров в Египет и Азию, чтобы они сняли там планы городов и собрали сведения о военных силах турок.
Но вскоре карта другой страны появилась на его столе.
6Альтранштадт становился центром европейской политики. Сюда съезжались послы чуть ли не всех государств Европы: одни, чтобы уговорить Карла оставить в покое имперские земли, другие, чтобы склонить его к союзу против германского императора (распространился слух, что Карл собирается стать императором Священной Римской империи), третьи, более умные, чтобы выведать дальнейшие планы шведского короля.
Петр также решил вступить в переговоры с Карлом для выработки мирного договора со Швецией. Царь попытался привлечь к посредничеству в этих переговорах английского герцога Мальборо, имевшего большое влияние на королеву Великобритании Анну.
Джон Черчилль Мальборо слыл одним из лучших полководцев Европы, соревнуясь в этом со шведским королем. Будучи главнокомандующим английских войск на континенте, он одержал над французами ряд блестящих побед. Кроме того, он был превосходным дипломатом и, по словам Вольтера, «сделал столько же зла Франции умом, сколько оружием». Мальборо в совершенстве владел изощренным дипломатическим искусством своего времени. Секретарь Генеральных Штатов (Голландии) Фагель рассказывал, что правительство Нидерландов неоднократно решало твердо противостоять предложениям Мальборо, но герцог являлся, говорил с ним, Фагелем, и другими на французском языке (на котором, кстати, очень плохо изъяснялся) и всех переубеждал. Об исключительной убедительности и обаянии герцога свидетельствовали и другие дипломаты.
Джон Черчилль, герцог Мальборо.
Склонить его к посредничеству было нелегко. Хотя герцог и был чрезвычайно корыстолюбив (позже его отстранили от командования за растрату казенных денег), размеры его богатства исключали обычный подкуп. Петр долго не знал, чем купить «дука»[52], но Мальборо сам определил размер вознаграждения: 200000 ефимков и доход с Киева, Владимира или какого-нибудь другого крупного города. В случае успешного завершения переговоров царь еще обещал герцогу такой рубин, какого или «совсем на свете нет», или «зело мало», и орден Святого Андрея Первозванного.
Рубин снял последнее напряжение в переговорах с герцогом. Мальборо обещал русскому посланнику в Гааге Артемону Матвееву «крепко говорить со шведами», «чинить все к угодности его царского величества» и «разъехался с несказанно какою любовью!» (письмо Матвеева Петру).
Главная цель поездки Мальборо в Альтранштадт заключалась в том, чтобы выяснить, не собирается ли Карл напасть на Австрию, союзницу Англии в войне за испанское наследство. Правда, Карл уже раньше дал слово не вмешиваться в эту войну, но Мальборо не верил, чтобы какой-либо государь мог быть рабом своего слова.
В Альтранштадте Пипер представил герцога вместе с английским послом Робинсоном королю. Мальборо по-французски обратился к Карлу, сказав, что счастлив изучить в военном деле под его руководством то, чего еще не знает. Карл не ответил и, казалось, забыл, кто перед ним. Мальборо не понравился ему: король нашел, что герцог фат и имеет мало воинственный вид. Беседа была утомительна для обоих и носила общий характер. Из-за давнего предубеждения против французского языка Карл говорил по-шведски, Робинсон переводил. Мальборо внимательно изучал Карла и не торопился с предложениями. Он заметил, что король с радостью говорит о победах союзников над Францией. Это обнадежило его, что интересы Англии будут соблюдены. Зато при имени царя глаза Карла воинственно зажглись, к тому же на королевском столе Мальборо заметил карту России. Герцог понял, что ему не нужно тратить лишних слов. Было ясно, что Карл оставит в покое германского императора и направит свои усилия против Петра.
Мальборо вздохнул, мысленно расставаясь с доходами от Киева и с необыкновенным рубином, и не сделал Карлу никаких предложений. Великобритания ничего не имела против того, чтобы шведский безумец исчез в снегах Московии.
РУССКИЙ ПОХОД
Венчанный славой бесполезной,
Отважный Карл скользил над бездной.
Он Шел на древнюю Москву…
А.С. Пушкин. Полтава.Дальнейшие планы Карла оставались загадкой для его приближенных до сентября 1707 года. Однажды король потребовал как бы мимоходом, в разговоре, у генерал-квартирмейстера Гилленкрока, занимавшего тогда должность начальника генерального штаба, «письменного маршрута из Лейпцигу в…» — тут он запнулся и, улыбнувшись, продолжил: — «Ну да, во все столицы Европы». Гилленкрок выполнил это распоряжение. Описание маршрутов начиналось с заголовка, выведенного крупными буквами: «Дорога, из Лейпцига в Стокгольм». Король взглянул и сказал:
— Господин гофмаршал, я прекрасно вижу, куда вы хотите меня повести; но мы так скоро не вернемся в Стокгольм.
Только изредка он давал что-то понять о своих намерениях. Как-то раз он сказал в ответ на уговоры заключить мир с царем:
— Да, я заключу с ним мир, но по-саксонски.
Еще определеннее Карл высказался в разговоре со Станиславом Лещинским, который отговаривал его от похода в Россию:
— Прошу вас поразмыслить, что Польша никогда не найдет покоя, пока будет иметь соседом такого несправедливого царя, начинающего войну без всякой уважительной причины. Поэтому необходимо, чтобы я отправился и сместил его с престола.
А в письме английской королеве Анне Карл заявлял, что не потерпит затягивания переговоров с Австрией по поводу силезских протестантов, «потому что это снова даст московитам возможность ускользнуть…».
В сентябре 1707 года шведская армия оставила Силезию. Вместе с Карлом в поход выступило 44000 человек. Кроме них, Карл мог рассчитывать на 16-тысячный корпус Левенгаупта в Курляндии и на 16000 поляков Станислава.
Это было самое благодатное время для шведской армии. Все полки были полностью укомплектованы и даже имели сверхкомплектный личный состав. Отдохнувшие от походов солдаты получили превосходное вооружение и обмундирование; армия ни в чем не испытывала нужды: в каждой полковой казне шведы везли от 140000 до 160000 риксдалеров. Правда, многие лучшие офицеры, товарищи детства и юности Карла — Арвид Горн, Стенбок, Нирод и другие, — получили назначение в Швецию на государственные должности. Но армию все еще возглавлял цвет шведского офицерства. Главной фигурой в ней после Карла стал Рёншельд, постепенно оттеснивший от короля даже Пипера.
